Я тебя не предавал

— Родная … ? — хриплый голос раздается так неожиданно, что я невольно вздрагиваю и оборачиваюсь.

Паша такой сонный и уютный, трет глаза и смотрит на меня недоуменно. Внутри все обрывается от его растерянности, от всполохов боли в глазах, но я должна справиться. В конце концов лучше обрубить сразу, чем резать по кускам и мучиться.

— Ир? — подскакивает на ноги и идет ко мне. — Ты что задумала?

Инстинктивно пячусь, пока не упираюсь спиной в стену.

— Я ухожу, Паш, — заставляю себя смотреть в глаза, чтобы не оставалось сомнений в серьезности моих слов.

— В смысле? Куда?

— Не куда, а от тебя, — отвечаю тихо и отвожу взгляд, не выдержав его болезненной уязвимости. Чувствую себя предателем, напавшим со спины. Но это же не так. Я наоборот пытаюсь быть максимально искренней.

— Ведьма моя, остановись, пожалуйста, — его голос подрагивает и хрипнет еще сильнее, выдавая волнение. — Из-за вчерашнего? Ир, там такой дебильный форс-мажор получился. Тупая случайность…

— Паш, не надо… — перебиваю его.

Поджимаю губы и качаю головой, не желая слушать. Мне неинтересно, где он был и что делал. Это все уже совсем неважно. Мне все равно. Решение принято и ничего его не изменит.

— Дай мне объяснить, Ир! — он зло выдергивает свою рубашку из моих рук и откидывает в сторону. — Не было ничего, понимаешь?! Ни с кем! Я бы не поступил так с тобой. Никогда, Ир! — его заметно встряхивает.

— Успокойся, — по инерции кладу ладони на его грудь, усмиряя разбушевавшегося зверя. — Я знаю, что ты ни за что не опустился бы до измены.

Его взгляд немного смягчается, но сердце все равно слишком часто лупит мне в ладонь.

— Прости за те слова, брошенные сгоряча, — рефлекторно поглаживаю его горячую кожу. — Во мне кипела обида и я хотела тебя задеть. Но мое решение не изменится.

— Какое нахрен решение, Ведьма?! — рычит Павел и раздраженно бьет ладонью в стену рядом с моим лицом. — Это тупая шутка пацанов, которая обернулась непредвиденным трешем! Но ты же не хочешь выслушать… — он закрывает глаза, делая глубокий вдох, а выдыхает нервно и рвано, с хрипами и вибрациями в груди. — Ир, Ирка, пожалуйста, давай обсудим.

Вздрагиваю и отворачиваюсь, зная, что он никогда не причинит мне зла. Но его близость слишком желанна. Крепость, что я стремительно возводила, рушится на глазах и осыпается к его ногам. Нельзя этого допустить.

— Паш, не надо, — шепчу я, вынуждая смотреть на меня. — Вчерашняя ситуация стала последней крупинкой на весах и просто показала, насколько мы разные.

— Я не понимаю, объясни мне, — он устало упирается лбом в мой лоб и прикрывает глаза.

Меня сносит волной нежности, которую почти невозможно контролировать.

— Услышь меня правильно, — беру его лицо в свои ладони и заглядываю в глаза. — Я не ставлю тебе никаких ультиматумов, и даже не прошу измениться. Не надо, пожалуйста, ничего делать для меня и ради меня, — нервно сглатываю, с трудом подбирая правильные слова. — Ты идеальный. Во всем. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Просто мы разные. Мы хотим разного. Так бывает. Никто не виноват, — глажу его щеки большими пальцами. — Давай остановимся здесь. В этой самой точке. Пока мы не начали ненавидеть друг друга.

— Родная моя, что ты несешь? — хрипит Паша и прожигает меня насквозь тяжелым взглядом.

Не получается мягко. Никак. Отстраняюсь и отхожу на комфортное расстояние.

— Нельзя усидеть на двух стульях! — пытаюсь донести более жестче. — Ты не можешь быть Палачом и иметь семью одновременно. Ты же сам все это прекрасно понимаешь. Или там начнешь лажать, не дай бог с тобой что-то случится. Я себе этого никогда не прощу, — качаю головой, нервно кусая губы. — Или нас опять кинешь под каток мести своих врагов. Мы — твое слабое место. А я не позволю! Хватит! — устало выдыхаю и упрямо продолжаю. — Это нечестный обмен. У меня двое детей! Собой рискуй как хочешь, это твоя жизнь, но ими рисковать я тебе не дам.

— Ир, да ты чего? — пытается подойти, но я жестом останавливаю.

— Все хорошо. Правда. Это не истерика, а обдуманное решение, — уверяю его, а в большей степени себя. — Мы просто поторопились. Я не могу так. Я не готова. Я не хочу.

— Чего ты не хочешь, Ир?! — от бессилия снова заводится он, наверное, в глубине души уже понимая, что ни на что не влияет и эту ситуацию не контролирует. — Со мной быть?

— Жить с тобой как на вулкане. Вздрагивать от вибрации телефона и подсознательно ждать, что тебя не станет. Я не могу. Я слабая и трусливая, мое сердце не выдерживает нагрузки. Мне плохо с тобой, — сама от себя не ожидала, но по щекам текут непрошенные слезы. Стираю их тыльной стороной ладони и судорожно пытаюсь вернуть спокойствие, иначе Павел с легкостью сломит мое сопротивление.

— Твою… — тяжело сглатывает мою последнюю фразу. — Родная, — ловит он за запястье и тянет на себя, — иди ко мне.

— Нет, Паш, — упираюсь в его грудь, чтобы вырваться. — Секс — это конечно прекрасно, только он ничего не меняет.

— Где я сейчас говорил про секс, Ир? Я обнять тебя хочу. Просто обнять! Нельзя?

Я лишь качаю головой, а его взгляд темнеет, тяжелеет, как свинцовые тучи, затянувшие небо и обещающие сильный снегопад. Паша выдыхает и отпускает меня.

— Объясни, что мне надо сделать, чтобы тебе было хорошо, — тихо просит он.

— Ничего. Ты не виноват, — обреченно улыбаюсь, мой ресурс стремительно уходит в минус. — Это я сдалась. Просто отпусти меня. Я хочу побыть одна, мне нужно время. Мне нужна я.

Я искренна с ним. Ничего не скрываю и не набиваю цену. Я просто хочу, чтобы всем было хорошо. Пусть не сразу, но в итоге все обязательно должно получиться.

— А как же я? Мы? — Павел криво усмехается и складывает руки на груди.

— Ты справишься… — пытаюсь улыбнуться, но получается слишком уныло. — У меня еще есть квартира?

— Конечно. Она твоя, но Асада в ней нет, — он опасно прищуривается.

— А где он? — вопросительно вздергиваю бровь, хотя где-то на подсознательном уровне уже знаю ответ.

— Его вообще больше нет, — тихо и зловеще, аж волоски на загривке шевелятся.

Усмехаюсь. Конечно. Палач решает все вопросы жестко и бескомпромиссно. Колючие мурашки беспорядочно распределяются по спине. Об этой стороне его жизни я предпочитаю ничего не знать. Это его выбор.

— Только не говори, что жалеешь его? — ухмылка Ворона становится жесткой, а в глазах появляется хищный блеск. Словно я пытаюсь оспорить его права.

Но нет, мужские разборки не мое дело. Да, я не желала смерти Асаду. Все же, каким бы ничтожеством он ни был, я благодарна ему за то, что свои условия сделки он выполнил. Сына помог вытянуть и вырастить. А то, что я не смогла стать ему женой по-настоящему… пусть останется на моей совести.

— Жалею, — мягко усмехаюсь я, глядя в глаза. — Но не его, а тебя. Сколько же крови на твоих руках…

— Много, родная… — он сокрушенно качает головой и инстинктивно смотрит на свои ладони. — Но этого уже не изменить.