Я тебя не предавал

Ласкает кожу бёдер, настойчиво притягивая мои ягодицы к возбуждённому паху. Выключаю плиту и высвобождаюсь из плена его сильных рук. Рассматриваю его. Спокойный, уверенный.

— Паш, я хотела поговорить, — глядя в глаза, демонстрирую ему безымянный палец с золотистым ободком.

— Ты выйдешь за меня замуж, — не спрашивает, а утверждает он. — Я тебе об этом уже ночью сказал.

— Как ты себе это представляешь? — хмыкаю, отрицательно качая головой. — И вообще, больше никаких ЗАГСов! — хмурясь, настаиваю я.

Паша немного прищуривается и как-то хитро улыбается.

— Хорошо. Я тебя услышал, — подозрительно быстро соглашается.

— И всё? — удивлённо уточняю на всякий случай.

Павел приближается, притягивает меня за талию к себе и нежно целует.

— Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, — выдыхает мне в губы.

— Да? — возмущённо отшатываюсь, округлив глаза. — А что же тогда было ночью?

— Что-то я не заметил, чтобы ты была против, — смеётся он, прижимаясь теснее.

— Я сомневалась, — задумчиво закатываю глаза и отворачиваюсь, чтобы достать тарелки.

— Поэтому своей настойчивостью я помог тебе принять правильное решение, — хмыкнув, медленно скользит ладонями по талии, спуская их на бёдра, и опять ведёт ими вверх, чуть задирая футболку и утыкаясь носом в шею.

Мне нравится наша шутливая перепалка. Лёгкая, наполненная душевной близостью. Уютная. У меня от этого внутри всё трепещет.

— Зубы заговариваешь, да? — улыбаюсь, глядя на него, но Паша серьёзен.

— Люблю тебя просто, — говорит хрипло, а у меня в груди начинается бабочковый аншлаг. — Не хочешь ЗАГСа, значит, его не будет. Но кольцо пусть останется.

И я не могу отказать. Просто потому, что не хочу. Это не тот момент, когда нужно спорить. Я вообще не хочу спорить, мы взрослые люди и всё выяснили.

— Хорошо, — усмехаюсь снисходительно. — Уговорил.

— Мне досталась самая несносная на свете женщина, — смеётся Ворон, стискивая меня в объятиях и зарываясь носом в волосы.

Расплываюсь в блаженной улыбке. Люблю его очень и сама же боюсь этого чувства.

— Это ты сейчас жалуешься? — притворно хмурюсь, взглядом обещая всевозможные пытки и проклятия.

— Восхищаюсь, — чмокает в висок.

— Давай уже завтракать, а то всё остынет, — ёрзаю в его руках. — Правда, я не знаю, что ты любишь и как, — смущённо хлопаю ресницами.

Отпускает, чтобы помочь мне накрыть на стол. Достаёт вилки, режет хлеб, заправляем майонезом салат, вызывая у меня этим самым улыбку. А я раскладываю яичницу по тарелкам.

— Ведьма моя, я всё люблю, что приготовлено твоими руками.

Качаю головой, закатывая глаза к потолку, и ставлю на стол наши порции.

За завтраком разговариваем ни о чём и обо всём сразу. Новый год скоро. Выпускной класс у Егора в следующем году. Моя работа, которой теперь нет. Паша много расспрашивает про сына. Ему интересно про него всё, любая мелочь.

Вдруг он внезапно накрывает мою руку своей и напряжённо, задумчиво смотрит на меня.

— Ир, есть ещё кое-что, что я хотел бы обсудить, — нервно дёргает плечами. — Пойми меня правильно…

Становится как-то не по себе от его тона. Земля под ногами начинает шататься. Мне уже не нравится то, что я могу услышать.

— Господи, не пугай ты так, — меня начинает потряхивать.

— В общем, — опускает глаза, стискивая мою ладонь. Опять поднимает свой пристальный взгляд. — Я знаю про твою беременность…

Давлюсь воздухом. Сердце делает кувырок. Доли секунды хватает, чтобы сообразить, что он имеет в виду, и разогнаться в своих догадках.

— Нет, только не говори, что тебе хватило наглости залезть в мою медкарту? — нервно выдёргиваю руку, опуская под стол на колени, сжимая кулаки.

Наши взгляды встречаются, воздух начинает трещать от напряжения. Не выдерживаю, вскакиваю на ноги и отхожу к окну, увеличивая расстояние между нами.

— Родная, я должен был убедиться, что с тобой всё в порядке, — глухо произносит он.

— Ты обалдел?! — меня аж подкидывает от возмущения. — Это такая веская причина копаться в моём личном? А как же врачебная тайна?

— Я не врач, — отвечает достаточно резко.

— Ты бессовестный и беспринципный эгоист! — чеканю каждое слово, вкладывая всю свою злость.

— Да, я такой, — он поднимается на ноги и приближается ко мне.

Могу уйти, но почему-то остаюсь стоять на месте, глядя на него как заворожённая.

— И ты не прав, — тыкаю пальцем в его грудь, мгновенно теряя весь запал, как только он оказывается рядом.

— Спорный момент, — Паша обнимает меня, утыкаясь носом в висок. — Я защищал свою любимую женщину. И знаешь, Ведьма, ты прекрасна в гневе, — нежно гладит большим пальцем по щеке и так смотрит, что у меня подкашиваются коленки.

— Поэтому ты меня злишь? — шепчу я.

— Нет, конечно. Хочешь я извинюсь? — хитро улыбается, а его ладонь пробирается под футболку и нагло хозяйничает там.

— Как? — непонимающе хмурюсь. Голова кружится от его ласк, низ живота наливается жаром. Медленно соображаю, о чём он, и вспыхиваю как школьница.

— Ты так смешно краснеешь, — «издевается» этот гад, сжимая мои ягодицы.

— Сволочь! — шутливо стукаю его кулаком по плечу.

Павел смеётся, укутывая меня своими надёжными объятиями.

— Я понимаю, что не имею права о таком просить, но… — начинает говорить Ворон и спотыкается на полуслове, — ты уверена, что хочешь оставить ребёнка от этого ублюдка?

Невольно напрягаюсь и отстраняюсь, заглядывая ему в глаза.

— А если никакого аборта не будет? — пристально наблюдаю за ним, пытаясь считать эмоции.

Тяжёлое дыхание и играющие желваки на лице Павла выдают его нервозность.

— Я приму любое твоё решение, — наконец выдыхает Павел. — Постараюсь полюбить этого ребёнка, как своего. Но ты же врач, ты должна понимать, что гены…