Я тебя вижу

Я почувствовала, как пальсивия приготовилась выпустить шипы, и, не думая о том, что за человек сейчас лежит на мне, притянула его, схватившись за пиджак на груди, скрывая свое лицо от коварного куста.

— Отпусти, глупая девчонка! — недовольно приказал Чейзен, но я не послушалась.

Мужчина попытался тут же встать, отталкивая меня, но не успел. Упираясь руками в оплетающие меня корни, он начал приподниматься, но из-за того, что я прижимала его к себе, сделать это было труднее. В итоге Чейзену удалось поднять лишь голову, невольно подставляя лицо ядовитому растению. Пальсивия выпустила шипы, и они стремительно полетели, попадая прямо в глаза Чейзену. Он взвыл от резкой боли, оглушая меня. Еще несколько шипов вонзилось ему в спину, но тело не парализовало. Значит, он действительно принимал противоядие, что спасало от паралича. Однако от физических увечий оно не спасет.

Чейзен зажмурился и еще сильнее навалился на меня. Стало ужасно неприятно, но так хотя бы в меня не попадали шипы. Из уст мужчины срывалось множество ругательств, в которые мне не хотелось вслушиваться.

— Что произошло? — непонимающе интересовался Итан, и в его голосе отчетливо слышалось волнение.

— Марта, не двигайся! — закричал Дьюнон, приближаясь ко мне.

Он направил свою силу в кусты пальсивии, и твердые корни отпустили меня, расползаясь. Незамедлительно я скинула с себя Чейзена и попыталась встать. Колени дрожали.

Студент, устроивший поджег, довольно наблюдал за всей картиной. В его улыбке сквозило что-то безумное, словно он от Чейзена заразился.

— Пожалуйста, поглоти огонь, — просила его я, — там важные документы, они нужны для спасения человека.

— Здесь нет ничего для спасения, лишь для пыток. Ты вообще знаешь, что со мной делали там? — отвечал светловолосый, указывая рукой на дом.

— Знаю, я тоже была там. Но вон тот парень, — я указала на Итана, — он слепой из-за этих экспериментов, но и благодаря им ему зрение можно вернуть обратно. Умоляю, помоги!

Студент полностью игнорировал мои слова, продолжая с наслаждением наблюдать за горением. Я не представляла, что делать. Берт тоже огненный, но он серьезно ранен (только бы был жив!). Силы Дью бесполезны, Альгерон лежит где-то далеко, для сил Лары нужна вода, которой нет поблизости.

— Итан!

Надежда была лишь на него. Услышав мой крик, растерянный Итан отправился на голос. Сначала он приблизился к отцу, путая его энергию с моей настоящей, но я снова позвала его.

— Что такое? Ты ранена? — беспокоился парень.

— Нет, Итан, дом горит, а в нем должны быть записи об экспериментах твоего отца. Там должен быть ответ на то, как тебя спасти. Я должна попасть туда!

Не задавая лишних вопросов, Итан подбежал к огню и, протягивая руку, начал поглощать его понемногу.

— А вдруг ты заодно со своим отцом? — возмутился виновник возгорания. — Может, специально сюда ректора привел? Не трогай огонь!

— Что за бред? — воскликнул Итан неприязненно. — Этот человек лишил меня зрения, и я, по-твоему, с ним заодно?

Кажется, дни заточения очень плохо сказались на психике этого студента. Не слушая Итана, он начал снова вызывать потоки огня. Да, тренировки Итана и Берта явно не были лишними, ибо сейчас Итан неплохо справлялся с внезапным противником.

Плюнув на все, я тем временем быстро забежала в дом. Дым клубился внутри, щипал глаза и нос. Я распахивала одну дверь за другой на первом этаже, и одна из комнат показалась мне похожей на лабораторию. Заходя в нее, я обрадовалась, потому что хотя бы здесь соблюдался полный порядок. Отдельно располагались полки с пробирками, полки с травами, полки с артефактами и прочее. Также стоял отдельный шкаф с документами. Подойдя к нему, пришлось перебирать каждую папку, читая названия. Перерыв несколько штук, я сделала вывод, что мне подходит «влияние на органы чувств». Дыма становилось все больше, и дышать было совсем трудно. Уходя обратно, я вдруг с ужасом поняла, что дверь перекрыта полосой огня, которая стремительно расползалась по первому этажу. Пришлось бежать к окну. Распахнув его, я тут же бросила как можно дальше папку, а после сама перелезла на улицу.

Сняв кофту, я завернула в нее документы, чтобы никто не решился у меня это отнять и уничтожить. На кофту хотя бы не обратят внимания. К ни го ед . нет

Голова кружилась от резких действий, и казалось, что дым все еще находился в легких. Перемещаясь по периметру дома, где не мешали кусты пальсивии, я вернулась к месту, где были все собравшиеся.

Чейзен уже успел подняться на ноги и отойти в сторону леса, но он никому не причинял вреда. Он и разум студентов отпустил, сосредоточившись лишь на своем недуге. Кто-то растерянно озирался по сторонам, кто-то из ребят лежал на земле. Итан, прекращая мешать разбушевавшемуся огневику, аккуратно подошел ко мне и Дью. Лара, понимая, что спустила свою злость, бросилась к Берту, лежащему без сознания. Она вновь превратилась в ранимую и хрупкую подругу, которая сидела, склонившись перед возлюбленным, плакала и пыталась его исцелить.

— Объясните, что происходит, я не понимаю, — нервозно просил Итан.

— Кажется, твоему отцу в глаза попали шипы, — констатировал Дью, — его не парализовало, но глаза, по всей видимости, повреждены.

Врезаясь в ствол дерева, Чейзена повело, и он упал на колени. Руками мужчина продолжал зажимать глаза, испуская при этом мученические стоны. Артур уже стоял на ногах и медленно приблизился к Чейзену. Итан тоже направился в их сторону, и я за ним, схватив за раненую руку.

— Сильный порез?

— Ерунда.

Альгерон устало глядел на противника, страдающего в муках.

— Нет, нет, я не вижу… — не веря, вопил Чейзен. — Как же я теперь буду работать…

— Может, и существует в мире хоть какая-то справедливость, Чейз, — безэмоционально произнес Альгерон, склоняясь перед соперником, чтобы посмотреть ему в лицо. — Судьба поступила с тобой так, как ты поступил с собственным сыном.

Чейзен лишь отрешенно мотал головой в стороны. Он не мог принять тот факт, что только что так глупо потерял зрение по-настоящему. Это уже был не какой-то эксперимент, а серьезное увечье.

Силы явно покидали его, тело трясло, а кровь не переставала стекать.

— Это все из-за тебя, Альгерон, — сиплый голос дрожал, — ты отнял у меня все! Тебе постоянно доставалось лучшее. И внимание привлекал к себе, заслоняя меня. Я был лишь твоей тенью.

— Нет, Чейз. Ты не был тенью. Ты был мне настоящим другом, которого я безгранично ценил и уважал. До определенного момента, — искренне признался Альгерон.

Чейзен тут же понял, о чем речь, поэтому вспомнил ту, с кого все началось.

— Ты не был достоин Элайны. Когда она мне сказала, что ей нужен ты, я ужасно обозлился. А потом…

Голос дрогнул, и Чейзен совсем упал наземь, все еще закрывая руками глаза.

— Потом ты плюнул на то, что у нее семья со мной. А она предала меня, пошла к тебе. Дальше и сын. Ты лишил меня семьи, лишил меня места в проекте. Я живу наукой, Альгерон. Я живу исследованиями. Ты никогда не добьешься того, чего уже добился я. Но теперь… Это все из-за тебя, ублюдок!

— Чейзен, мы уже давным-давно взрослые люди, а в тебе все еще сидит обида подростка. Не я начал нашу вражду. Я же пояснил, что всегда уважал тебя и любил, как друга. Чейзен, ты и был для меня самым близким другом. Братом. Мне жаль, если ты этого не видел и не чувствовал того же. И, если бы Элайна сама выбрала тебя, я бы отступил. Скомкал бы безжалостно все свои чувства, но отступил, ведь вы оба мне были дороги, и я желал лишь счастья для каждого. Но я видел, что что-то не так, и не ошибся. Это ты все испортил, нарушив слово, Чейз. Но сейчас уже нет смысла говорить об этом. Что сделано, то сделано. Я лишь одного не могу понять и принять. Как ты мог убить Элайну? Неужели ты не понимал, что сам во всем виноват? Неужели ее смерть этого стоила?