Я третий нанесла удар

— Позже? Не знаю. Я не обратила внимания. Кто-то из мужчин его взял, потому что Сара шла со мной впереди.

— Да, — Алекс кивнул, — чемоданчик нес Айон, а потом отдал его Саре перед дверью вашей комнаты.

— Видимо, так и было, — согласилась Люси. — Я только все еще не понимаю, какое…

— А вы видели его позже, тот чемоданчик?

— Да. Сегодня, как только встала, положила в него эластичный бинт, который был у меня на руке ночью. У меня нет другого, а я не знаю, понадобится он мне еще или нет.

— Где стоит чемоданчик?

— В нашей гардеробной, на столике под окном.

— «В нашей» — то есть вашей и вашего мужа?

— Нет. У нас общая гардеробная с Сарой… с миссис Драммонд. Когда-то там была гардеробная матери Айона. Большая комната, состоящая из одних шкафов и двух больших зеркал. Из нее нет двери в коридор, в нее можно войти из двух прилегающих с обеих сторон комнат. Одна из них — ее, а вторая — моя. Миссис Драммонд была так добра, что предложила мне половину гардеробной. В других комнатах мало места для женских вещей. У меня же много платьев и белья…

— Так… Вчера, когда мистер Дэвис принес чемоданчик, вы использовали хирургический нож, чтоб отрезать бинт, верно?

— Да.

— Не вредит ли это точному инструменту?

— Очень даже. Но я еще раньше забрала из комплекта ножницы и оставила их дома. Я нервничала и велела быстро отрезать. В конце концов нож мне здесь не понадобится. У меня есть несколько идентичных.

— А где он сейчас?

— Разумеется, в чемоданчике. А где же ему быть?

Паркер приподнял платок и достал блестящий инструмент.

— Он похож на этот нож?

— На этот? — Люси взяла нож в руку и осмотрела его. — Да, но у того номер больше.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Она едва заметно улыбнулась наивному для нее, специалиста, вопросу, но тотчас стала серьезной.

— Этот нож вымыт, — сказала она. — Но… — И внезапно положила его на стол. — Он грязный. На нем следы крови!

— Где? — спросил Паркер.

— Здесь. У рукоятки.

— Значит, этот нож отличается от ножа, который вы храните в чемоданчике наверху?

— От того… да. Но у меня есть другой, точно такой же. — Еще раз взяла нож в руки и осмотрела его со стороны рукоятки. — Это мой нож! — воскликнула. — Да! Мой! Откуда он здесь взялся.

— Как вы его узнали?

— У него две маленькие щербинки на конце рукоятки, почти незаметные. Я мечу так свои ножи, чтобы их мне не подменили. У меня свои инструменты, к которым я привыкла. А в операционной, где работают по очереди несколько хирургов, нож могут подменить во время дезинфекции. Вот здесь, видите? — Она наклонила свою прелестную светлую головку к лицу Паркера. — Вот, дотроньтесь. Это наверняка мой нож.

— Вот именно… — сказал Паркер. — И вчера находился в вашем чемоданчике?

— Да. Я не помню, видела ли его там. Но поскольку отсутствие какого-нибудь инструмента бросается в глаза, то я не могла бы этого не заметить.

— Стало быть, вы можете объяснить мне, кто и почему убил им этой ночью Айона Драммонда?

Вопреки ожиданию Алекса Люси не выказала удивления.

— Я думаю об этом уже несколько минут. Нет. Не могу вам ответить! Айона? Мне это кажется совершенно невероятным!

— Кто входил вчера в гардеробную?

— Разумеется, Сара и я, а кроме того… Кроме того… мог войти кто-нибудь, когда мы ужинали.

— А перед этим или позже?

— Пожалуй, никто… Не знаю.

— Ваш муж входил туда?

— Мой муж? Может быть… Мне кажется, что да, я просила его принести мне теплый халат сразу после ужина. Позже уже никто туда не входил.

— Кто еще? Вы не выходили из комнаты?

— На минутку. Я брала бумагу для пишущей машинки у вас, — она повернулась к Алексу, — а потом заглянула к Филипу Дэвису. Он попросил меня помочь в одном деликатном деле. Была у него две-три минуты.

— И тогда каждый мог войти в вашу комнату? Вы оставили дверь приоткрытой?

— Да. Но ведь я могла вернуться в любой момент и застать постороннего в гардеробной. Кроме того, и Сара была у себя, поэтому…

— Откуда вы знаете, что миссис Драммонд была у себя?

— Я взяла у нее пишущую машинку. У нее есть маленький «Ремингтон», на котором она перепечатывает себе роли, чтобы лучше их запомнить. Как-то она говорила мне об этом. И когда я пришла к выводу, что мне лучше не перегружать руку, подумала, что могу отстучать письмо пальцем левой руки. Оно не очень большое.

— Когда вы взяли машинку?

— Где-то без пятнадцати одиннадцать. Потом отнесла ее к себе в комнату и пошла к мистеру Алексу, потому что у Сары не было бумаги, кончилась.

Паркер посмотрел на Алекса, и тот сказал:

— Когда я вошел к себе, было пол-одиннадцатого. Печатал двадцать минут. В 10.50 вы постучали. Я посмотрел на часы.

— А вы могли бы сказать, в связи с чем возникла необходимость писать письмо среди ночи?

Люси Спарроу заколебалась.

— Мне очень жаль, но я не могу вам помочь, это не мое дело. Кое-кто попросил оказать ему услугу.

— Кто-то из здесь присутствующих?

— Я прошу не задавать мне больше вопросов. Я не смогу на них отвечать. Могу только поручиться, что письмо не имеет ничего общего с этим ужасным случаем.

— В этом никогда нельзя быть уверенным, — буркнул Паркер. — Противоположные вещи притягиваются… в следствии также.

Но Люси Спарроу не слушала его. Смотрела на лежавший перед ней нож.

— Может быть, вы скажете, зачем убили Айона Драммонда? — спокойно спросил Паркер.

Люси резко вздрогнула. Но тотчас взяла себя в руки.

— По какому праву…

Паркер снова поднял руку и опустил ее под платок.

— Это ваше?

Молчание. Люси смотрела на рубиновую подвеску, и лицо ее словно застыло. «Воистину греческое изваяние, — подумал Алекс, — белое и неподвижное, обладающее непонятной силой. Словно думающее о чем-то, чего никто в мире не понимает. Молчание мрамора».

— Это ваше? — повторил Паркер.

Она слегка кивнула.

— Украшение нашли у ног убитого. Сначала мы не заметили его. Оно было в крови.