Я, ты и шизофрения

— Господи, мне стало плохо, ясно?! Хватит лезть в мою жизнь! И хватит входить в мою комнату без стуков! — я взялась за голову и принялась кричать. Родители переглянулись.

— Аманда, ты наша дочь! И хочешь ты или нет, но мы будем вмешиваться в твою жизнь, — папа пытается держать себя в руках, но его бешеный взгляд говорил от обратном. Будь я на его месте, то давно бы влепила себе пощёчину.

— Выйдите из моей комнаты! Оставьте меня в покое!

— Аманда, что с тобой, дочка? — мама сдерживает слезы и с выпученными глазами смотрит на меня. Папа кладёт свою ладонь на её плечо, и, поглаживая, направляет маму к выходу. Они ушли и оставили меня одну, как я и хотела. Но, может, этого хотела не я, а болезнь? Слезы вырвались из глаз и шельфом пронеслись по щекам. Страдать от гнева и одиночества очень страшно, тем более, когда оно может тебя убить. Подхожу к двери и, протирая мокрые глаза, подслушиваю разговор родителей.

—…Это просто переходный возраст, все пройдет, — произносит мама. — Просто она раньше не вела себя так, я поэтому переживаю!

—…Успокойся, Лилиан, мы выясним в чем дело. Все будет хорошо.

Мне так больно: все зависит от меня, но я не справляюсь с эмоциями. Все чувства усилились и образовали вихрь, над которым правит мое Альтер эго. Я так боюсь, что может произойти страшная вещь. Особенно ночью, когда комната наполняется тенями. Мне мерещится разная дрянь, и если в детстве меня спасало одеяло, то теперь, оно лишь скрывает мой страх, но не является надёжным защитником. Я боюсь открывать лишний раз глаза и увидеть перед собой какого-то «человека», которого нет в природе. Я сошла с ума.

Подхожу к компьютеру и включаю его. Сев на стул, я открыла Google и принялась читать про шизофрению и лёгкий бред, надеясь найти способ сдерживания это безрассудства. Повсюду лишь симптомы, симптомы и никаких советов об удержании этой болезни. Голова вновь заколола, словно кто-то ущипнул меня так сильно, что закружилась голова. Холод, чувствую неимоверных холод позади себя. Оборачиваюсь, боясь увидеть очередную галлюцинацию, но к моему везению все было спокойно. По крайней мере, до этих пор.

Вдруг, на стенке образовалась чёрная воронка, из которой вышло паукообразное существо, только вместо восьми пар лапок у него было восемь красных глаз. Я вскочила со стула и с выпученными глазами полезла на кровать. Эта тварь начала приближаться ко мне, вселяя ужас и время от времени высовывая змеиный язык. По спине и лбу льётся холодный пот ужаса и страха, ноги подкашиваются и трясутся, как ветки дерева при сильном урагане. Мои короткие, каштановые пряди теряют окраску и превращаются в белые нити. Где-то глубоко-глубоко внутри я осознаю, что это лишь мой бред и ведение, но мне все равно страшно. Оно живое, и оно здесь!

— Пошел прочь! Исчезни!!! — я бросила в существо свои вещи, но тот успел отпрыгнуть. Боже, теперь мне еще страшнее. Судорожно оглядываюсь, пытаясь найти что-нибудь весомое. Есть! Хватаюсь за толстую книгу и резким размахом бросаю её на существо, тот с неприятным шипением обращается в прах.

Глаза уставились на стенку, где недавно была чёрная дыра с размером в отца, но теперь это обычная плоскость. Боже, меня до сих пор трясёт…

Бегу к зеркалу и смотрю на своё отражение. Во что я превратилась? Мои карие глаза были пусты, когда раньше они издавали радостный блеск; губы дрожали со страху и были опухшими. А мои бедные волосы… Некоторые пряди обратились в белоснежные нити, подобно паутине. Поседеть в семнадцать лет? Не думаю, что это входит в мои планы.

*

Школа. Я сижу на скамье и наблюдаю за тем, как мои сверстники живут обычной жизнью нормального человека. Например, Билл: парень очень умён, но делает глупый вид в надежде, что понравится одной девушке. Или Фауста: эта девушка ненавидит свою подругу, но притворяется, что обожает её, что она лучшая и незаменимая. Как можно быть такими лицемерами? Заставляет задуматься. Никто не ангел, но надевать фальшивые маски — не круто. Все, что мы делаем плохое, однажды вернётся к нам. Только будет больнее.

— Привет, — слышу за спиной довольно знакомый мужской голос. Рядом со мной сел Майкл — мой одноклассник. На парне надета кожаная куртка, напоминавшая цвет шоколада, потертые джинсы и немного испачканные кеды. Каштановые волосы Майкла напоминали воронье гнездо, но ему эта прическа подходила. Могу сказать, что одноклассник у меня симпатичный, а также довольно умный, даже очень. Но, не стоит удивляться, мы с ним мало общаемся, точнее это третий раз за весь год.

— Чего тебе, Майк?

Он улыбнулся.

— Ты помнишь, что нам задали лабораторную работу по физике?

Физика. Ненавижу этот предмет. С самого первого дня, когда мы только начали её проходить, я поняла, что у меня будет неудовлетворительная оценка. Конечно, если не открываешь учебник, то ничего не поймёшь. Но это просто ненависть с первого взгляда. Я даже не удивлюсь, если ко мне прибудет галлюцинация в виде учебника физики. Ужас!

—…Завтра сдавать, а мы даже не начали проводить опыт, — продолжает парень.

— Ладно, после школы пойдем ко мне домой и начнём готовиться, — я встала на ноги и кивнула Майклу.

Класс, вечер в компании учебника физики и старины Майкла Стивенса.

— Аманда, ты в порядке? Ну, смысле, все хорошо? Ты какая-то грустная, — неожиданно спросил тот.

Меня это не удивило. Всех волнует, что стало с жизнерадостной Амандой Хилл. Когда они спрашивают: «Ты в порядке?», мне приходится кивать. Да, я в порядке. Может, ни сегодня, ни завтра, но я в порядке. А разве это кого-нибудь волнует? Не-е-ет, людям просто любопытно, что со мной стало. Они гадают: умер ли у меня кто-то, бросил ли меня кто-то? Но по правде, никого не волнует, что со мной. Опять же — это игра.

*

Мы с Майклом молча идем ко мне домой. Погода солнечная, что меня и раздражает. Можно подумать, что я любитель дождя и молнии? Нет, это не так. У меня нет любимой погоды. Меня любая погода выводит из себя. Жаль, что не существует пустота, просто: ни солнца, ни облаков, ни туч, ни грозы, а лишь пустое небо. При этом, чтобы воздух был бы и не тёплым, и не холодным, а что-то среднее. По-моему, это ненормально, что я так думаю. Ах, да, я забыла. Ненормальность — мое призвание.

— Ты далеко живешь? — спросил одноклассник, прерывая неловкую тишину.

Я осмотрелась. Дома были красивые, большие, но одинокие. Либо это шизофрения постаралась, либо это просто детская фантазия, но я смотрю на дома и вижу лица. Окна — это глаза, входная дверь — рот. У некоторых носов нет, но если есть балкон, то и у дома автоматически появляется носик. По окнам-глазам видно какие дома весёлые, радостные, счастливые, а какие — несчастные, брошенные, печальные. И ты хочешь спросить у них: «Эй, друг, что не так»? А они в ответ: «Все не так». Вообще-то я вижу лица не только в домах, но и в машинах. Если фары, прищуренные и не растянутые вверх, то эта машина-азиат: возможно, китаец или японец, или кореец. А если фары опущены вниз как-то угрюмо и злобно, то и в итоге машина будет считаться недоброй. По бамперу определяешь: улыбается автомобиль или грустит. Можете смеяться, можете считать меня психом (хоть так и есть), но меня такие вещи радуют. Так я не чувствую себя одинокой.