"Я у себя одна", или Веретено Василисы

Стало быть, выход один: научиться отвечать за себя, стоять за себя, прини­мать прямые оценки. Определить приоритеты, поставить цель, методично продвигаться, искать партнеров, не нуждающихся в том, чтобы на тебе "по­виснуть". Вроде бы и верно, психологически грамотно, но все же этот су­ровый рецепт что-то не кажется истиной в последней инстанции. Чего-то в нем недостает, что-то уж очень проста эта суровость... "Если я не за себя, то кто за меня? Но если я только за себя, то зачем я?", — сказано давно, и сказано вовсе не женщиной. Нет, не снимается противоречие, не расколдо­вывается только с точки зрения "ответственности сторон".

"Потому что, — слышим мы голос Джудит Виорст, — так называ­емая женская склонность к зависимости может означать не столько потребность в защите, сколько потребность в том, чтобы являться частью человеческого сообщества, быть "в связке", "в отношениях". Нам нужно не только чтобы заботились о нас, нам нужно еще и заботиться о ком-то самим. Да, мы нуждаемся в дру­гих — в тех, которые утешат и помогут, в тех, кто будет на на­шей стороне в любой ситуации, в тех, кто скажет: "Я с тобой, я все понимаю". Но точно так же мы нуждаемся в обратном — в том, чтобы самим быть нужными. Взаимозависимость и потреб­ность в ней — это все же не только инфантильное желание "на ручки". И лишь потому, что мы живем в мире, где зрелость отож­дествляется с отсутствием значимых отношений, свободой от привязанностей, — то есть с мужской моделью самостоятельно­сти, — женская склонность ставить взаимоотношения на первое место выглядит как слабость, а не как сила. Возможно, она и то, и другое" [21] .

21

Judith Viorst. Necessary Losses. The Loves, Illusions, Dependencies and Impossible Expectations That All of Us Have to Give Up in Order to Grow. Fawcett Gold Medal, New York, 1990. Pp. 12 — 172.

Возможно. И этого, как и многого другого в нашей единственной жизни, за нас никто не решит.

У Урсулы Ле Гуин, "матриарха" современной фантастики, есть очарователь­ный рассказ под весьма неоднозначным названием "SUR". (Пока я печатаю эти строки, мой компьютер подчеркивает красным слово "матриарх" — не знает он его, видите ли). Итак... Рассказ — об антарктической экспедиции, предпринятой в 1909 году десяткой отважных женщин из нескольких ла­тиноамериканских стран. "Мы хотели всего лишь пройти немного дальше и увидеть немного больше, а если не удастся дальше и больше, то просто пройти и увидеть. Не такие уж грандиозные планы. Скромные, я бы сказа­ла". И они прошли и увидели. Их приключения описаны с блеском и юмо­ром — очень милым дамским юмором:

"Всю следующую неделю метель преследовала нас, как стая бе­шеных собак. Я даже не могу описать свои ощущения. Мне нача­ло казаться, что нам не следовало ходить к полюсу. Порой мне и сейчас так кажется. Но уже тогда я думала, что мы правильно по­ступили, не оставив на полюсе никаких следов нашего пребыва­ния, потому что позже туда мог прийти какой-нибудь мужчина, страстно желавший быть первым, и, обнаружив, что его опереди­ли, он, возможно, почувствовал бы, что оказался в глупом поло­жении. Это разбило бы его сердце".

В общем, они поклялись хранить тайну. И, по-моему, совершенно излишне объяснять, почему.

"Мы теперь старые женщины со старыми мужьями, взрослыми детьми и даже внуками, которые когда-нибудь, возможно, захотят прочесть о нашей экспедиции. Даже если они устыдятся своих взбалмошных бабушек, прикосновение к тайне доставит им, на­верное, немалое удовольствие. Но они ни в коем случае не долж­ны сообщать о ней мистеру Амундсену! Он будет крайне смущен и очень разочарован. Ему или кому-то за пределами семьи вовсе не обязательно знать о нашей экспедиции. Ведь мы даже не оста­вили на полюсе следов".

Тысячи и тысячи не прошли дальше и не увидели больше, хотя и они не оставили следов. Смотрите, вот вспыхивает то одно окно, то другое, чтобы долго не погаснуть. Встают ли они к ребенку, проверяют ли тетради, варят ли обед на завтра — днем уже никто не вспомнит. Ребенок вырастет, тет­радки кончатся, обед съедят. Хорошо хоть ночь не полярная...

ТЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

— Простите, Вы замужем?

— Нет, просто я так выгляжу.

Из Интернет-коллекции

Как считает народная мудрость, все женщины хотят замуж. Вообще. Не то чтобы за определенного человека, а "взамуж" по определению. И точка. Народная мудрость — это серьезно, ибо даже если в какой-то период жиз­ни — молодой ли, зрелой ли — реальная женщина совершенно не помыш­ляет о браке (например, прямо сейчас ей эта проблема ни к чему, других хватает), она никак не может игнорировать Народную Мудрость, которая ждет от нее "правильной" установки. Чтоб как надо, то есть. Кому надо, за­чем надо — это все пустое. Надо — значит надо, и нечего умничать. Ну что поделать, стереотипы так и устроены: согласны мы или нет, они на нас влияют. Итак, замуж следует хотеть, стремиться и рваться. Как бы наша личная точка зрения ни отличалась от общепринятой, эту общепринятую имеет смысл рассмотреть внимательно, "без гнева и пристрастия". Предуп­режден — значит, вооружен.

С первого взгляда ясно, что состав этого императива довольно сложен. Бе­зусловно, в нем перепутались "послания" разной природы: биологические, исторические, культурные, социальные. Начнем, пожалуй, с историко-куль­турных. Наследие веков — это серьезно: мы же понимаем, что для женщи­ны замужество так долго было единственным способом устроить свою жизнь, что установка на это единственно приемлемое решение глубока, как Марианская впадина. Реальность не в счет. Ну и что, если она может обеспечить и себя, и возможных детей, и даже родителей? Ну и что, если так называемая личная жизнь вполне устроена и устраивает? Древняя про­пись все равно сигналит: не то, опасно, рискуешь, нарушаешь.

Подумайте о бесчисленных поколениях женщин, в том числе и наших с вами прародительниц. Так ли уж трепетно и сладко им было идти к венцу?

Да не всегда, наверное. А каковы же были реальные альтернативы? В при­живалки, в незамужние стареющие тетушки при братьях или сестрах? В монастырь? Остаться при родителях упреком, укором, а то и позором? Нам слишком трудно представить во всей неприглядной наготе тот скудный выбор, который открывался перед молодой женщиной — и от которого "для бедной Тани все были жребии равны". И хотя в сегодняшней жизни возможностей значительно больше и они иные, древняя пропись свое бе­рет. И если мы в своей единственной и неразменной жизни ее нарушаем, это серьезное решение. Бывали — уже в двадцатом веке, не так давно — периоды, когда казалось, что древняя пропись мертва. Что "гнилой инсти­тут буржуазного брака" повержен — эмансипированные и отважные под­руги, казалось, стали обычным явлением. Об этом можно прочитать во мно­гих мемуарах незаурядных женщин. Мне это утверждение помнится из воспоминаний Надежды Яковлевны Мандельштам, где оно далеко не глав­ное и высказано "к слову", но о том же думали и писали многие. Ан нет, жив курилка. Декорации меняются, реальные обстоятельства могут быть самыми разными, но "устроенной" в большинстве культур считается за­мужняя женщина — какой бы иллюзорной и даже отрицающей здравый смысл ни была эта "устроенность" при ближайшем рассмотрении.

Впрочем, есть прописи и постарше, есть наследие биологическое. Челове­ческий детеныш остается беспомощным очень долго, нуждается в безопас­ности, тепле, материнском молоке, а нынче — еще и в памперсах. И что са­мое главное — в безраздельном внимании двадцать четыре часа в сутки. Спина кормящей матери, возможность полностью сосредоточиться на забо­те о дитятке должны быть кем-то прикрыты, подстрахованы. Биологиче­скому сценарию все равно, кем и чем: сообществом ли индейских скво, за­конным ли мужем традиционного европейского брака, подругами, сестра­ми, бабушками, мамками-няньками.

От тропических островов до гренландских торосов жизнь женщин обычно организовывалась так, чтобы более или менее обеспечивать выращивание здорового потомства. Как ни грустно, но не будем забывать, что в эти ме­ханизмы регуляции воспроизведения почти всегда входила и та или иная практика инфантицида (детоубийства) — от закапывания в аравийский пе­сок новорожденных девочек до ужасной и такой немудреной практики от­каза от кормления младенца в нищей русской деревне: покричит-покричит да и затихнет, отойдет, невинная душенька, как бы даже и своей смертью... Почему, за что? Да все просто: чтобы прокормить тех, чьи шансы на выжи­вание выше. И с точки зрения матушки-природы эта ужасная практика так же рациональна и оправдана, как воспетое и освященное бережное отно­шение к матери. Зачем я об этом? А затем, что не стоит покупаться на рас­суждения о том, что женщина "биологически" предназначена для жизни в браке, путать интересы рода, сообщества — и интересы самой женщины.