Я убил Бессмертного. Том 4

И безо всякой примеси тьмы, заметьте.

Крутанув монтировку в руке — прекрасное чувство, столько мощи, столько силы!.. — я прислушался. Что там происходит снаружи круга. Демоны, кажется, не спешили прорваться; даже спецэффекты с мигающим солнцем и тряской сошли на нет. Может быть, всё ещё думали, что всё идёт по плану, и проще отдать мне на откуп этот мир. А может, банально боялись.

Демоны трусы, если вдуматься. Вся их бравада, вся самоуверенность — проистекают из ложного чувства собственных силы и непобедимости. А если демон вдруг осознаёт, что рядом оказался кто-то по-настоящему сильный, опасный и смертоносный…

Шкура страшного чудовища слетает, и остаётся мелкий бесёнок, дрожащий и жалкий в своём убожестве.

Я вдруг снова почувствовал лютое желание убивать. Демонов, не людей — люди были только разминкой, а вот демоны…

Стоп-стоп-стоп. Истреблять этих гадов — дело хорошее, но мне бы всё же избавиться от Тьмы внутри себя. Теперь я, пожалуй, смог бы отделить её от Силы, оставить себе второе и отбросить первое…

— Неплохо, неплохо, — раздалось у меня за спиной.

Огонь ярости в груди, который я заставил было тихо тлеть, вспыхнул, как от бензина; выставив вперёд всемогущую монтировку, я крутанулся на месте:

— Как ты проник сюда?

— Поставил защиту от демонов, ну да я ведь не демон, — голос, который я вначале не расслышал, был слишком знакомым… Ну, а трёхметровую фигуру с бородой и вовсе невозможно было с кем-то перепутать.

— Вис… сарион? — поперхнулся я.

— Неплохая работа, ученик, оригинальное решение, — оценил великан, склоняя голову на бок и рассматривая труп госпожи Сонним. — Но слишком много рисков.

— Это ещё каких?

Ох, не этот вопрос мне хотелось задать Виссариону, не этот! Что он тут делает, какого чёрта он вообще жив, и… я вспомнил тот сон. Так это правда? Виссарион, американцы, Юнджи, профессор с Алексом — все вместе и строят заговор против меня?

В костёр ярости плеснули ещё топлива, но пока я не трогался с места. Рука сжимала монтировку крепко — практически до боли.

— Защитил место действия от демонов, например, — Виссарион обвёл рукой Колизей. — Но не учёл того, что ублюдки могут прислать кого-нибудь взамен себя. Мало ли у них слуг?

— Можешь сходить вон туда, дальше по коридору, — фыркнул я. — Поглядеть, что я сделал с их слугами.

— Не только в этом мирке, — пожал плечами Виссарион. — Даже если победить тебя не удалось бы, ритуал был бы сорван, и ты оказался бы в ловушке собственной хитрости.

— Как говорится, — я забросил монтировку на плечо, — история сослагательного наклонения не знает. Я победил, и демоны не сотворили ничего из этого, а могли или не могли — другое дело.

Нет, нельзя атаковать Виссариона, даже если очень хочется. Во-первых, это не моё желание, а демоническое — нельзя идти у него на поводу (чёрт, как снова разболелась голова!..). А во-вторых… нет, этой схватки мне не выиграть. Не здесь, не сейчас и не с нулевой подготовкой.

— Побольше уважения к учителю! — басовито посмеиваясь, потребовал Виссарион.

— Ты мне уже не учитель, — фыркнул я. Может, порыв броситься на него я и сумел сдержать, в голосе всё равно звучали презрение и неприязнь. — Я выпустился, если ты забыл.

— Как видишь, я тут, — развёл ручищами в стороны Виссарион.

— Так я не убил тебя?

— Убил, — признал великан. — Просто я вернулся.

Я пожал плечами.

— Значит, всё-таки выпустился. Так чего хотел?

— Так, — отозвался Виссарион, снова разглядывая труп Сонним, будто пытаясь увидеть в нём что-то, скрытое ото всех. — Хотел посмотреть, как ты разберёшься с проблемой.

— Увидел? — я прислушался к себе. Ярость клокотала слишком сильно… а этот придурок мешал мне успокоиться и вывести Тьму из души! Убить его, убить, убить… эта мысль успокаивала головную боль, эта мысль звучала бальзамом для всего моего естества…

— Что ж, — Виссарион ткнул в меня пальцем. — Последний вопрос, ученик.

Я ведь сказал. Я больше не твой ученик, и не смей…

— Как ты убил меня?

Ох.

Спроси он что-нибудь другое, я бы, может, нашёл в себе силы на достойный ответ. Но мысль об убийстве Виссариона была… так сладка, так вожделенна! И он своей фразой только подтолкнул её.

— Тупой вопрос, — прорычал я, срываясь с места. — Куда более насущный — как я сделаю это снова!

Умом я понимал, что делаю большую глупость. Умом… но ум был заперт где-то в дальней части мозга, словно я наблюдал за происходящим издалека — а телом в его отсутствие рулили эмоции… и Тьма.

Убить. Если не выйдет убить, то покалечить. Ненависть. Как демоны вообще с ней живут? Как умудряются вести интриги, а не развязать геноцид размером с Мультивселенную?

Наверное, этих жалких тварей сдерживает страх. Перед врагом, друг перед другом. Меня не сдерживало ничего, и монтировка, переживающая свой несомненный звёздный час, врезалась точно в висок Виссариона.

Великан, не стирая с лица улыбочки (ненавижу!.. Я терпел это выражение двадцать лет!), поднял руку вверх, заслоняясь от удара. Что ж, это окончилось тремя вывернутыми пальцами, двумя — снесёнными напрочь, и монтировкой, вонзившейся точно в висок. Он, конечно, был архимагом и всё в таком духе, но моё оружие тоже было… кое-чем неслабым.

Внутри монтировки заключались ключи от целого мира. Пока он на его территории — подчиняется моим правилам. Я почувствовал небывалый прилив удовольствия, видя, как на лице бывшего учителя нарисовалась болезненная гримаса.

Впрочем, она стёрлась уже через секунду — а вслед за ней пропали и нанесённые раны. Виссарион исцелялся с таким видом, словно ничего не произошло.

— Так я и думал, — заключил он, выбрасывая руку вперёд и скручивая моё тело разрядом боли. — Ты достаточно силён, чтобы справиться с демонами или Матерью Рока, ученик, но недостаточно, чтобы одолеть демонов внутри себя.

Ты сейчас назвал меня, слабым, ублюдок?! Игнорируя ломящую всё тело боль, я рванулся вперёд, опуская монтировку сверху вниз. Между ней и телом Виссариона — ещё три метра, но монтировка была лишь проводником для магии.

Стоп. Он прав. Я слаб, если не могу совладать с самим собой, не могу побороть искушение…

Головная боль взорвалась — втрое сильнее, чем любые чары. Я знал, что только одно может её унять — продолжение боя. А бой… продолжался. Две половины тела Виссариона упали на песок, но та, что была чуть побольше, зашевелилась, отращивая себе недостающие части.

— Дурак, — душевно фыркнул Виссарион. Щелчок пальцами — и его одежда тоже стала целой. — Тебе меня не победить. Я твой учитель, всё, что ты знаешь и умеешь — лишь толика моих знаний и умений.