Я умею прыгать через лужи (сборник)

На ногах у старого бродяги все еще виднелись метки собачьих зубов. Бугристый рубец от пастушьего бича пересекал его бок. Карсон рассказал мне, что бык этот неистовыми ударами протаранил жердяную изгородь высотой в шесть футов и обрел свободу — единственное, что ему было нужно.

Карсон предостерегал меня:

— Смотри, не подпускай его, он тебе стадо перепортит. А мой бык чемпион…

Я привязал лошадь к стволу дерева, подкрался к реке, присел за бревном и стал наблюдать. Старый боец съехал на прямых ногах по сыпучему откосу берега, потом прошлепал по мелководью и, отфыркнувшись, пустился вплавь.

Мой чемпион ждал его. Он крепко упирался в землю передними ногами, а задними переступал, поворачиваясь рогами к выбиравшемуся на берег врагу.

Старый вояка подался в сторону, чтобы подобраться к моему быку с фланга. Тот сразу изменил позицию, готовясь встретить его рогами.

Оба быка низко пригнули головы. В нескольких ярдах от моего быка старый бродяга остановился. Противники застыли на месте, их маленькие черные глазки сверкали холодной расчетливой яростью.

Он же у меня чемпион, — твердил я себе. — Чего бояться… Карсон говорит, что он чемпион… Но ведь если старик хоть раз пырнет его как следует, потом за такого и двух шиллингов не дадут… Вставай, разгони их! Но погляди, какие у старика рога! Что он сделает этакими завитушками?

И потом — на стороне моего чемпиона молодость…

Да, за него была молодость. Дерзкая, безудержная отвага молодости! Внезапно пригнув голову, чемпион отпрянул вбок и ринулся на старого быка, метя рогом ему в заплечье. Но старик мгновенно, с увертливостью динго, отскочил, повернулся и отбил могучий удар головой.

Столкнувшись лбами, быки врывали копыта в землю, силясь потеснить один другого. Их исполинские заплечья взбугрились набрякшими мышцами. Так они кружили, сомкнув лбы, и каждый норовил изловчиться первым отпрыгнуть вбок и пырнуть противника рогом в плечо.

Я поднялся из своего укрытия, подошел поближе. Меня слегка трясло, словно передо мной бились на поединке два моих друга. Я было крикнул на них, но тут же тихонько забормотал себе под нос: «Карсон говорит, что он чемпион… Карсон говорит, что он чемпион…»

— А ну, старый красавец! — выкрикнул я.

Старый бык с дикой злобой рванулся вперед. Под его натиском чемпион отступал с яростным удивленным ревом.

Но вот он отпрыгнул в сторону, увернулся от удара в загривок и ринулся на открытый бок старика. Глянцевый рог вонзился в тучное заплечье.

Чемпион мотал головой, вспарывая рогом мышцы, а потом, крутанув, выдернул его рывком. На пятнистую шкуру старого бойца хлынула кровь. Рог чемпиона стал алым. Струйки крови стекали с него на короткие завитки между глаз.

Я думал, что старик взвоет от боли, когда чемпион всадил в него рог, но он лишь глухо захрипел. Одним прыжком он извернулся, чтобы отбить головой новую атаку. Яростное наступление чемпиона заставило его попятиться, и он напоролся задом на торчавший из пня острый обломок сучка. Раздался страшный вопль. Старик круто осел на задние ноги, отшвырнувшие ворох сухой листвы и прутьев. И тут шаг за шагом он начал теснить чемпиона.

С ловкостью опытного, бывалого бойца старый бык вдруг оторвался от противника, отпрыгнув назад. Потерявший опору чемпион снова кинулся на него. Но не тут-то было. Старый бык увернулся и с диким ревом, низко пригнув голову, нанес ею удар в незащищенный бок чемпиона. Мощная широкая макушка нырнула под брюхо молодого быка. Старик вскинул на могучей шее беспомощно дрыгающего ногами чемпиона и с силой швырнул его оземь. И сразу ринулся на него, припал на колени — так ему удобнее было всадить загнутые рога в мягкий бок.

Чемпион вопил от боли, брыкался. Он все же вывернулся, привстал и снова рухнул. Из его пасти тонкими нитями тянулась слюна. Голову старого быка будто опутала серебристая паутина. Крепким, как броня, лбом он молотил чемпиона по ребрам, в исступлении мотал головой, терзая поверженного врага.

Наконец мой чемпион откатился, вскочил на ноги и кинулся бежать.

Старый бык гнался за ним недолго. Остановившись, он принялся бить копытами землю. Он подшвыривал комья до загривка и победно мычал.

Я побежал к своей лошади.

Теперь-то он отправится восвояси, подумал я. Но когда по дороге домой проезжал мимо, оказалось, что старый бык преспокойно щиплет траву в компании моих лучших телок.

Я замахнулся кнутом, но тут же стал его потихоньку сматывать.

«Может, он и чемпион, мой шортхорн, — сказал я себе, — но уж этот старик наверняка. К черту Карсона!»

Повернув лошадь, я поехал к хижине, и на душе у меня чуть полегчало.

Джентльмен

— Нипочем тебе его не догнать! — орал он мне вслед, но я отдал своей лошади повод, и она во всю прыть понеслась вниз по крутой тропе среди блю-буша.

Мы с Джеком выехали осматривать скот и прочесывали рощицу акаций, как вдруг увидели табунок одичавших лошадей — они паслись на склоне у сухого русла, что было внизу под нами.

Джентльмен пасся поодаль. Это был черно-пегий жеребец. Черный цвет, начинаясь от холки, причудливым пятном заливал его бок. Мощный круп сверкал белизной, а позади развевался черный, как ночь, хвост.

В наших местах не нашлось бы человека, который не бросил бы свое дело ради этого коня или не променял бы на него свою собаку. Мне говорили о нем и в Тил-Тиле, и в Мулуруле, в Пен — Бене и в Терли — ведь было это в те времена, когда только на лошадях и ездили из конца в конец по солончаковым равнинам, а о машинах и слуху не было.

Услышав топот моей лошади, Джентльмен взвился на дыбы и застыл, словно высеченный на фоне неба конь Великого царя в Персеполе. В этой позе он успел два раза глубоко втянуть воздух, недоверчиво принюхиваясь, потом тряхнул головой и двинулся на меня, словно бросая вызов. Он шел пружинистой широкой рысью, далеко выбрасывая передние ноги, и воинственно храпел, раздувая алые изнутри ноздри.

Его шея с мощным гребнем выгибалась дугой. Внезапно он повернул и понесся назад, к кобылам, на скаку он ржал, задирая голову и косясь на меня через плечо.

Лошадь подо мной была резвая. Джентльмен встревожился. Он поднял свой табун в галоп. Комья земли и сучья полетели из-под твердых копыт, взрывающих землю. Жеребец легко обогнал табун и повел его вверх по склону. Конские гривы трепетали на ветру, как языки пламени.

Я мчался за ними, вопя во все горло, и настиг кобыл, прежде чем они успели набрать скорость. Черно-пегий жеребец яростно заржал. Он немного замедлил бег и стал подгонять кобыл, скачущих впереди.