Я уже барон

Интересно, а запись допроса успела дойти до начальства? Болванчик успел даже записать разговор следаков о причастности Фанерова к подкупу.

— Так что, будем выходить? — спросила Лора, вылезая из двери в костюме полицейского с моего мира. — Или понравилась жизнь вора?

— Уже не терпится на волю с чистой совестью? — улыбнулся я. — Но ты права. Чем дольше мы тут киснем, тем меньше метеоритов закрываем.

По закону три часа уже вышли, и стало быть меня тут держат незаконно.

— Трофим, не знаешь, как тут позвать кого на поговорить?

Он без лишних слов подскочил и начал водить кружкой по прутьям, привлекая внимание охраны.

— Чего шумим? — появился недовольный вертухай.

— Эй, неуважаемый, позовите тех двух оболтусов, что вчера со мной беседовали, — крикнул я. — Три часа моего задержания давно прошли, а доказательств моей причастности все еще нет. По какому праву я еще тут?

— Они сейчас на дежурстве, — ухмыльнулся охранник, который походу тоже был в деле. — Так что жди своей очереди…

— Послушай, — потер я переносицу, офигевая от наглости этого субъекта. — Я как аристократ в своем праве сломать эту решетку и выйти наружу. Нарушение закона налицо. Если мы сопоставим время моего задержания и ту минуту, когда я сломаю тебе нос, с вами будут разбираться уже сильно другие люди…

— Хех, а силенок то хватит, сломать решетку? — хмыкнул охранник, но уже не так уверенно. — Сидишь ты за нападение на офицера при исполнении, и походу еще долго будет сидеть!

— Хочешь проверить? — Я не спеша встал, отряхнулся и двинулся к двери.

— Стой, где стоишь! — вдруг спохватился он. Ага, понял, что лучше не испытывать судьбу. — Сейчас сообщу.

А ведь я мог украсть у него ключи от камеры через Болванчика, а то и снять дверь с петель. Вовремя одумался!

— Тут закон как дышло, — грустно проговорил Трофим. — Вертеть им могут только благородные. Этим ничего не будет — отпишутся в бумажках, что ждали утра, пока проснется обвинитель… Да много чего…

— Трофим, не вешай нос! К вечеру мы с тобой еще посидим в баре. Есть тут одно заведение неподалеку, — улыбнулся я, закидывая печенье в рот.

— А ты смешной, Михаил, наивный…

— Может и наивный, но это не повод не пить хорошее пиво.

Через несколько минут появились трое вертухаев и отвели меня в допросную, где заставили просидеть целый час, пока меня не соизволят посетить мои следаки.

Видок у обоих был не самый свежий. Синяки под глазами, раздраженный вид, дергающиеся глаза…

— Доброе утро, — улыбнулся я, наблюдая за их поведением. — Как поспали? Нашли доказательства? Или еще чего потеряли?

— Ах ты тварь! — зарычал Игнат. — Где деньги?

— Так сразу? Даже камеру не выключите? — удивился я, разведя руками. — Не имею ни малейшего понятия о чем вы. Никаких пухлых конвертов не видел, ничего не знаю. Это официальное заявление!

— Мы тебя в тюрьме сгноим! — прошипел Спиридон. Его амплуа хорошего копа мигом испарилось, вывалив всю гниль наружу. — Сунуть на тебя пару висяков и ты вообще не выйдешь!

— Ишь, как заговорили! — хохотнула Лора. — А вены то как надулись.

— Еще раз, где конверты?! — крикнул Игнат. — Скажешь по-хорошему, и отсидишь только годик.

— Как тот бедолага Трофим, к которому вы меня определили? — улыбнулся я, скрестив руки на груди. — Пожалуй, откажусь…

— Спиридон, вызови наряд. Тут буйный попался, да скажи, чтобы прихватили артефактные дубинки, — оскалился толстяк. — Парень решил сопротивляться.

Стоило ли доводить до мордобоя? Им без него не обойтись, но у меня так-то лекции на носу, а я сижу тут и наблюдаю за двумя беспредельщиками.

Ну раз не хотите по-хорошему, будет как всегда.

— Лора, вот теперь камеру можно и отключить, — попросил я, поправляя вибрирующий браслет на руке. Через секунду детальки рассыпались по полу.

Дверь тут же захлопнулась перед носом Спиридона и он немного опешил. Подергав ручку — бесполезно. Болванчик навалился будь здоров.

— Что, заклинило? — ухмыльнулся я. — А теперь, мудаки, вы сядете и послушаете, что я вам скажу.

Надоел мне этот маскарад, да и на камеру приходилось отыгрывать пай мальчика. Теперь можно не подбирать слова и говорить как есть.

— Ты че, паскуда, сказал? — начал опять краснеть толстяк.

— Закрой рот, у тебя сейчас вены на лбу лопнут! — сказал я, не пожалев металла в голосе, и оба сразу заткнулись. — Если не хотите, чтобы конверты с вашими «пальчиками» попали в ненужные руки, сейчас же сядете и выслушаете мои требования.

— Это угроза? — приподняв бровь, спросил Спиридон.

— Воспринимайте, как хотите, — отмахнулся я. Про то, что все это время запись была включена, я конечно умолчал.

Два следователя переглянулись и сели.

— Выкладывай, — кивнул Игнат.

— Я выхожу отсюда через центральный вход, а вы мне машете ручкой, как в фильмах, — прикинул я. — Ваши конверты останутся у меня, чтобы у вас не было соблазна сделать мне какую-нибудь пакость.

— Вот ты тварь… — прорычал Игнат.

Все-таки нервов не хватает. Столько лет проработав в органах, они с напарником настолько привыкли к вседозволенности, что даже перед лицом разоблачения во взяточничестве оба продолжают считать себя неприкосновенными.

Я взял одну деталь Болванчика и подтолкнул Спиридону. Он непонимающе уставился на металлическую детальку.

— Что за хрень… — пробурчал он, схватив ее.

Тут на всю комнату зазвучали голоса Игната и Спиридона. Они обсуждали свои грязные делишки с Фанеровым, организацию моего «отдыха» и прочие гадости.

По мере того, как длилась запись, лица обоих бледнели, выдавая усиленную работу шестеренок в их мозгах. Эти типы начали осознавать, в какую глубокую зад… неприятность вляпались.

Однако пухляш меня удивил. Вырвав из рук Спиридона деталь Болванчика, он бросил ее на пол и начал топтать, а когда у него не вышло, добавил энергии и попробовал сжечь. Без толку — сколько он не пыжился, а запись все повторялась и повторялась. Следователь только напрасно тратил силы и энергию.

— Закончил? — сказал я и для пущего эффекта щелкнул пальцами. Болванчик подскочил и вернулся на запястье. — Теперь, надеюсь, всем понятно, что надо жить дружно…

— Хорошо, уговорил, — пробурчал Спиридон.