Я в любовь нашу верю...

Вот оно, решение! Мысли Сейлор Мун прояснились, точно освещенные сиянием родной планеты, и она сразу поняла, что нужно делать. Что должна сделать.

— О Великий Серебряный Кристалл! — прошептала девушка, обращаясь к могущественному артефакту — ее единственной надежде. — Взываю к тебе, как когда-то взывала королева Серенити. Даруй мне силу, всю свою мощь, чтобы раз и навсегда расправиться с тьмой. Я… готова. Готова отдать все, принести жертву, лишь бы спасти этот мир…

Сияние тут же стало ярче, точно Кристалл и впрямь внял словам Сейлор Мун. Серебристая змейка света, отделившись от общего потока ртутным ручейком скользнула по рукояти жезла и коснулась кисти руки воительницы. Ощущение это было сродни прикосновения прохладного щелка к разгоряченной коже; завладев кистью, серебристое свечение двинулось вверх по предплечью, обволокло плечо, шею, грудь…

Сейлор Мун закрыла глаза, отдаваясь этому ощущению, при этом ни на миг не отпуская Жезл. А когда синие очи все же распахнулись, она уже не принадлежала себе. Мольба о силе разбудила в ней Серенити — деву в полупрозрачном платье, сотканном из лучей лунного света, — ту единственную, что могла противостоять нависшей над планетой угрозой; ту, что могла управлять Кристаллом по праву наследства.

Принцесса обхватила рукоять Жезла обеими руками, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Эндимион и Венера были мертвы — она чувствовала это. Не осталось никого, кем Серенити дорожила — все они погибли, чтобы она стояла здесь, у порога новых свершений и совершенной Вселенной без зла и темных сил. Душа ее опустела, как колодец в пустыне. Жертвы возлюбленных друзей осушили ее, оставив лишь безраздельное горе. И лишь внутренние силы, о которых принцесса не подозревала до этого момента, заставляли ее крепко держать Жезл и следить за ослепительным потоком чистого света, дюйм за дюймом оттеснявшего тьму Металии.

Свет против тьмы. Добро против зла. Финальное сражение. Миг, определяющий судьбу всего мироздания.

 — Я готова принести жертву… Прими ее…

Серенити прикрыла глаза и тихо выдохнула. Серебряный Кристалл засиял в сто крат ярче обычного, и свет этот резал очи даже сквозь смеженные веки. Принцесса чувствовала, как ее жизненные силы медленно, но верно перетекают в Жезл, и чистое сияние упорно теснит темный поток энергии.

Металия заревел, пытаясь яростью усилить напор и подавить сопротивление Серенити. Мало-помалу ему удалось вернуть прежнее положение, и лучи вновь слились воедино ровно посередине.

Тут она услышала голос Венеры в голове.

 — Мы с тобой, в твоем сердце…

Что? Уж не Венеры ли это голос? Грёза ли это? Или наяву происходит?

 — Пока ты веришь в нас и в свои силы, ты выстоишь…

Эндимион!

— Боги, конечно, верю!.. — прерывисто прошептала Серенити и крепко, до боли в глазах зажмурилась, выкладываясь на полную. Кристалл, подпитываясь жизненной и магической силой принцессы, засиял пуще прежнего, оттесняя тьму Металии; и он, как бы ни старался, побороть чистый свет не мог.

Серенити чувствовала слабость, пленившую ее тело. Голова кружилась, сердце колотилось быстро-быстро, точно у загнанного зверька, отдаваясь в висках, однако девушка по-прежнему делала все возможное, чтобы свет Серебряного Кристалла не угасал. Тьма луча Металии отступала, сдаваясь под напором сияния древнейшего артефакта. Король Тьмы изрыгал угрозы и проклятия в адрес ненавистной девчонки, что упорно сопротивлялась там, где другие давно бы пали. Собственное бессилие изводило его, наставляя неистово сопротивляться влиянию убийственного света… Но тщетно.

Серебряный луч ударил в грудь Металии, прожигая его насквозь. Дикий крик огласил ледяную пустыню, когда сияние полностью окутало Темного короля, испепеляя, обращая в угольно-черные ошметки золы. Падая на кристально-белый снег, они растворялись и исчезали, точно и не было ничего…

Сияние Серебряного Кристалла погасло, выполнив свое предназначение. Жезл тут же выскользнул из безжизненных пальцев Сейлор Мун, и душа ее отлетела в мир иной прежде, чем бездыханное тело упало в снег.

Рассвет. Белые снега Арктики озаряются розовато-золотистыми цветами едва проснувшегося солнца. Темно-розовая тесьма горизонта постепенно светлеет, переходя в нежнейшие оттенки пастели и золота. Небосвод постепенно становится ярче, прогоняя загостившийся в этих краях сумрак полярной ночи. Золотистая полоса на востоке становится все больше и больше, и вот, вспыхнув, из-за горизонта робко показалась кромка солнечного диска, тожественно яркого в честь рождения нового дня на Земле — нового дня без зла.

Солнце поднимается все выше и выше, разгорается все ярче, касаясь своим чистым светом и теплыми лучами остывших тел тех, кто отдал жизни за это удивительное мгновение. Полоса живого света касается снегов, и те переливаются мириадами бриллиантов, подчеркивая торжественность момента. Солнечные лучи скользят все дальше и дальше, пока по-матерински ласково не касаются изломанного тела Юпитер.

С самого детства я была для окружающих не такой, как все. Рано лишилась родителей, их любви и поддержки, что так много значат для каждого ребенка. Я часто ловила на себе жалостливые взгляды окружающих и злилась. Терпеть этого не могла, поэтому частенько поколачивала сверстников, вздумавших мне сочувствовать. Это подействовало, зато за глаза меня стали называть «невменяемой сироткой». Поговаривали и о том, что после смерти родных я совсем тронулась умом. Эти речи за спиной тоже выводили из себя. Не проходило и дня, чтобы я не подралась, отстаивая свою честь и правду кулаками. Жаль, не понимала, что этим делала себе только хуже… После одной из драк меня с позором перевели в другую школу. Что ж, пришлось стать сдержанней и женственней, чтобы начать другую жизнь там, где меня никто не знал. Я научилась вкусно готовить, дома у меня всегда был образцовый порядок, с удовольствием занималась садоводством… Казалось бы: есть все для того, чтобы от кавалеров не было отбоя, но… Рост. Слишком высокая и крепкая для среднестатистической японки, я вдруг оказалась парией. Парни относились ко мне либо подчеркнуто вежливо, либо как к своему парню, но не как к симпатичной девушке. Случалось, я сама брала инициативу в свои руки и давала понять объекту желания, что он мне нравится. Из этого не вышло ничего хорошего. Молодые люди либо деликатно давали мне понять, что не хотят иметь со мной дел, либо прямо заявляли, что с такой дылдой, как я, им стыдно появляться на людях. Я обжигалась раз раз разом, хотя мне так хотелось любви, так хотелось быть кому-то нужной!.. И только Джей увидел меня такой, какой я была внутри — мятежной и мягкой одновременно, жаждущей тепла и мечтающей дарить любовь, живущую в сердце нежной розой. С ним я была счастлива, хоть и недолго. Он разбил мне сердце, и теперь я знаю, что было тому виной. Позже я пыталась найти Джею замену, но увы. Создав его, боги разбили форму… Любой другой парень, к которому я привязывалась, вызывал лишь разочарование. Впрочем, это уже не важно. К чему я все это говорю? Обжигаясь раз за разом, я упорно продолжала искать свою любовь, но нашла ее, увы, слишком поздно… Отправляясь на войну с Металией, я уносила с собой надежду на скорое возвращение и… любовь. По возвращении уже ничто не удержало бы меня от того, чтобы быть рядом с Мотоки. Но теперь, когда этим планам не суждено сбыться, я верю, что встречу по ту сторону свою первую настоящую любовь… Моего Джея Дайто…

Солнце поднимается все выше и выше, заглядывает в провал, на дне которого едва виднеется хрупкая фигура в фуку с голубенькой юбочкой. Лучи касаются окоченевшего тела, словно отдавая дань памяти самой доброй, кроткой и умной из Сейлор сенши.

Всю свою сознательную жизнь я думала, что учеба — это гарантия успеха в будущем, поэтому уделяла ей все свое свободное время. Штудировала учебник за учебником, справочник за справочником, напрочь забывая о жизни, что бурлила вне стен моей комнаты. Я получала настоящее удовольствие, получая все новые и новые знания; мне нравилось засыпать с книгой в руках и очках на носу. Игнорировала завистливый шепоток за спиной, понимая, что мои успехи, вызывающие зависть одноклассников — это исключительно моя заслуга. Я стала парией, в некотором смысле изгоем; да, было больно и обидно. Поначалу. Но я нашла выход, еще глубже закопавшись в книги. Меня охватывала гордость, что я знаю так много, а окружающие меня люди — так мало. Но сейчас, когда у меня впереди целая вечность, я думаю: для чего все это было? Что и кому я доказала? Я потеряла столько драгоценных лет, потратив их на учебу, хотя могла бы с успехом совмещать ее с личной жизнью: прогулками по парку, походами в кафе и кино… Я поначалу не понимала стремления Мако и других девочек найти свою вторую половинку, а потом словно прозрела. Вкус древа познания сладок, но плод любви — еще слаще. Жаль, что я так и не успела влюбиться… Очень жаль.

Свет восходящего солнца осветил то немногое, что осталось от Марс — кучку темных, обугленных костей да горстку праха, из которого огненной птицей феникс поднялась нетленная душа самой непокорной воительницы.

Гори, чтобы светить… Мама, милая моя мамочка! Твои слова оказались пророческими, и твоя дерзкая, непокорная дочь вспыхнула, точно спичка. Как же тоскливо осознавать, что я ушла в цвете лет, едва научившись любить и быть любимой? Знаешь, мама, твоя смерть закрыла мое сердце на амбарный замок. Я боялась, что если полюблю кого-нибудь так же сильно, как тебя, судьба отнимет у меня этого человека… И этот страх за многие годы выражался в едкой иронии и грубых, насмешливых замечаниях в адрес тех, кто готов был открыть мне свое сердце. И так было до тех пор, пока чудаковатый юноша, чьих глаз невозможно было увидеть под копной густых каштановых волос, не подобрал ключ к увесистому замку на моем сердце. Он, далекий от идеала, научил меня смело смотреть в будущее и не бояться довериться кому-то, кроме себя. Научил сопереживать и прощать. Научил быть слабой… Увы, так поздно. Я просила его не плакать в ту последнюю ночь, но… Юичиро, мой милый! Прости меня за все…

Солнечный свет пробился в разрушенное подземелье и осветил груду камней, под которыми уснули навеки влюбленные. Даже смерть была не в силах разлучить Венеру и Эндимиона, ведь их любовь была намного выше, а узы — крепче.

Кем я была всего полгода назад? Сладкоголосой певичкой, у которой было все: родители, успешная сольная карьера, верные подруги, любимый человек рядом. Разве что конфликты с матерью тучкой пробегали по ясному небу моего существования и, пролившись парой слезинок незаслуженной обиды, таяли в бездонной синеве. Ценила ли я все это? Нет. Ни капли. Я брала от жизни все, не отдавая ничего взамен, жила легко и не думала о будущем. А когда прошлое ворвалось в мою жизнь, все то, что я любила и к чему привыкла за многие годы, стало вдруг утекать сквозь пальцы песком времени. Я потеряла любимого и подруг… Безоблачная жизнь пошла трещинами и потускнела, точно старое зеркало. Правду говорят: по-настоящему начинаешь ценить кого-то или что-то лишь тогда, когда потеряешь. Возможно, именно став Венерой и встретив Адониса, я поняла истинную цену сердечным чувствам и приняла произошедшие перемены. Любовь — это не только сладкие поцелуи, объятия и страстные клятвы; это не только переплетение тел и три заветных слова, слетающих с губ едва слышным стоном. Это единство душ, биение двух сердец в одном ритме, полное и безграничное доверие. А еще вера… И надежда. Выучив этот урок, я вступила в бой с самой судьбой, тем самым вернув себе любимого человека. Огонь, вода и медные трубы — ничто по сравнению с той тернистой тропой, что я прошла, намереваясь вырвать Мамору из лап тьмы. Видят боги, мне это удалось!.. А больше ничего и не надо.

Кем я был всего полгода назад? Эгоистом, который брал от жизни все. Брал то, что хотел, шел вперед, забывая о том, что оставил позади. Я был ослеплен гордыней еще до того, как первородный грех добрался до меня. Может, Темный Эндимион вовсе и не был темным? Может, я просто перестал скрывать эту сторону своей сущности? Порой, я сам не знал, что двигало моими поступками. Бросил Минако, чтобы переметнуться к Усаги, которую якобы любил. Потом оставил и ее. Я запутался. Был похож на человека, бегущего в лабиринте, что не в силах найти выход и натыкается лишь на бесконечные тупики. Тьма более-менее расставила все по местам, но от этого я не стал менее эгоистичным или желчным. Вопросов стало меньше — ведь ими не стоило даже заморачиваться. Я катился под откос, но всего одна ниточка держала меня. Она. Мина. Где-то глубоко внутри я был прежним — растерянным, одиноким ребенком, сиротой, и Минако была тем единственным лучиком, озарявшим мою жизнь. И как было отрадно осознать, что она борется за меня! Так ниточка стала крепким канатом, и я выкарабкался, стал настоящим героем. Для этого мне не нужны были плащ, маска или цилиндр, как бы парадоксально это ни звучало. Мне нужна была лишь любовь в сердце — выстраданная, и от этого крепкая, действующая целебным бальзамом на темную, израненную душу. Мина… Душа моя, сердце мое. Спасибо, что верой в нашу любовь спасла меня…