Я вам что, Пушкин? Том 1

— Так.

На всякий случай встал у столика, аккурат между Моникой и Саёри, сидевшей на диване. Кое-какие идеи по поводу того, куда эта прохладная история сейчас зайдет, у меня наметились, поэтому осторожность будет не лишней.

(порча имущества! мое любимое правонарушение!)

— Сгоняла в ванную по-быстренькому, — продолжала Саёри, — умылась, потом, знаешь, из головы вылетело… я на кровать прыгнула сходу, а там хрусь…

(что это так бумкнуло? не мог же я один наделать столько шума)

Пояснять, что именно сделало хрусь, Саёри не стала. Или стала, но мы не расслышали. Незадачливая художница совсем пригорюнилась и нос повесила.

— Прости, пожалуйста, — пробормотала она, — я не специально.

Почему-то по виду Моники казалось, что сейчас она не сдержит свое обещание и войдет в режим ярости. Глаза прищурились, раскраснелось красивое лицо. А еще она воздуха набрала — ну точно гадостей наговорит. После вчерашнего, конечно, неловко будет вновь становиться не на ее сторону, еще сильнее обидится. Но другого выбора у меня нет — Сайку буллить никому не позволю.

(только самому себе, хихи)

— Ничего страшного, — все тем же задумчивым тоном проговорила Моника, — в ремонт сдам или поменяю. Гарантия вроде бы пока действует. Не переживай.

Услышав эти слова, Саёри заметно приободрилась. Плечи выпрямились, взгляд наконец оторвался от изучения напольного покрытия…

— Спасибо, подру-у-у-жка, — протянула она с воодушевлением, — ты самая лучшая!

— Нет, ты, — усмехнулась Моника.

(U R BREATHTAKING! NO U R BREATHTAKING!)

А ведь сейчас Саёри и понятия не имеет, насколько она права. Когда петля в горло врезается, наверняка дыхание перехватывает на отличненько. Нет, не стоит даже думать об этом. Я уж постараюсь, чтоб ей не пришлось в этом убедиться на своей шкуре.

И для этого щас хорошо бы свернуть обмен любезностями.

— Так с чем там помочь-то надо? — обратился я к Сайке, — показывай давай своего больного, доктор прибыл. Ты ж говорила, что тебя на счетчик поставили, сорок восемь часов или типа того.

Но она не слишком торопилась — пока печеньку дохрупала и чаем запила…

— О чем он? — не поняла Моника.

— Я вирус на комп посадила, — призналась Саёри, — и не могу сама его удалить, вот и позвала Гару…

Как мило, что она так на меня рассчитывает. Конечно, в «скорую компьютерную помощь» меня бы никогда не взяли (потому что мне совести не хватит ставить наивным старперам на их ноуты пиратские версии антивирей и драть за это по двадцатке деревянных), но кое-что я в этих делах понимал.

Наша нежданная гостья смолкла. Саёри наверняка ничего не заметила, но я-то просек, как у нее мыслительная деятельность закрутилась, по лицу видно было.

— Что ж, отлично, — сказала Моника, отодвигая в сторону чашку, — тогда Гару пусть идет и реанимирует твой компьютер, а мы пока посидим, поболтаем о том о сем…

(Я Ж ГОВОРИЛ ТЕБЕ ГОВОРИЛ)

Теперь уже в голове у меня не дурацкое паучье чутье зазвенело. Нихрена. Там активировалась сирена тревоги. Код красный, это не учения и все таком духе.

Спокойно, Игорян. Ты в стрессе, нервяк жесткий всю неделю, определенности ноль. Даже в отношении к Монике тебя мотает от обожания и похоти с щенячьими глазками до вот этой вот жесткой подозрительности. Мечешься как метроном

(как стрелка осциллографа)

Значит, не до конца ты ей все-таки поверил. Как только верхняя голова снова силу набрала, так и мыслить начал. Но что если она и правда ничего дурного не замышляет?

Все равно. Лучше перестрахуюсь.

— Вообще-то мне бы пригодилась твоя помощь, Саёри, — заявил я.

— Правда? — воскликнули обе в унисон. Правда, тональность у них получилась разная. Одна радостная, другая, кхм, в легком изумлении.

— Ага, — я поскреб подбородок, — помощь и неотлучное внимание.

Саёри смутилась.

— Гару, я же в этом ничего не понимаю…

— Там и не надо понимать, — успокоил я ее, — надо скрины щелкать, когда я говорю, у самого руки будут заняты, а некоторые всплывающие окна имеют мерзкую привычку надолго не задерживаться.

На самом деле я понятия не имел, с чем сейчас придется работать, но плел вдохновенно, с огоньком. И убедительно — недовольный взгляд Моники весьма красноречиво об этом свидетельствовал. Сейчас я выступил в роли того таежного деда из анекдота, который поезда под откос пускал. Какой бы у нее ни нарисовался план, он сегодня не реализуется.

(если вообще какой-то был, ты вполне мог его себе придумать)

Так с твоей подачи же.

(…)

— А ты уверен, что тебе не пригодится более… квалифицированная помощь, Гару? — вкрадчиво произнесла Моника, — не хочу хвастаться, но у преподавателя из компьютерного класса я на хорошем счету. Может, вместе мы нашли бы решение гораздо быстрее.

Вот хитрюга. Быстро переобулась, на лету практически.

— Спасибо за предложение, Мони, ты душка, правда. Но мы справимся, — я даже ей подмигнул, — уверен, ничего серьезного там нет. Просто муторно. Так что тут допоздна задержаться придется.

С каждым моим словом я замечал, как она осознает неизбежность поражения. Уверен, часть игроков, оказавшихся на моем месте, стопроцентно поглумилась бы над бедолагой. Еще часть на колени бы кинулась и стала извиняться. Меня ж ни в ту, ни в другую сторону не тянуло. Я все еще верил в то, что хорошая она, Моника. Но только вот обидки из-за ерунды никого не красят, и ей хорошо бы это усвоить.

— Ну… тогда не стану более вас задерживать, ребята, — сказала она. Не достигнув желаемого, Моника как-то даже визуально сдулась, как будто на плаву великолепную и могущественную главу литературного клуба поддерживало лишь стремление к победе, — Гару, можно тебя на секунду?

Я почувствовал, как внутри меня начинает пузыриться и бурлить раздражение. Как суп харчо в кастрюльке. Неужели опять? Но ведь и отказаться нельзя. Саёри подумает, что неладны дела.

— Конечно, о чем речь, — сказал я, пытаясь сохранить самообладание.

Однако на этом запросы не закончились. Оказалось, что беседа требует определенного уровня приватности.

— Выйдем наружу? — предложила Моника. Тон все такой же невинный, но что-то в нем подспудно обещало мне колени битой переломать в случае отказа.