Я вернусь!

Минуты текли, а тело Рэмоса продолжало биться в конвульсиях. Какого хрока он не в силах открыть внутренний резерв с энергией эмри и вылечить себя? Словно кто-то его заблокировал. Рэм сосредоточился и наконец получил доступ к хранившейся в нем энергии.

Из груди хлынуло нежное голубое свечение. Оно разгоралось все ярче; проявились тонкие серебряные нити, обвивающие эмиссара. Приступ начал утихать, а через несколько минут совсем прекратился. Тело обмякло и распласталось на мягком ковре. Глаза Рэма дергались под закрытыми веками, распахнутый рот с шумом втягивал воздух и с натужным хрипом выдыхал обратно. Горло саднило и нещадно пересохло.

Спустя минуту Рэм выровнял дыхание и разлепил глаза. Фух, чуть не окочурился. Проверил внутренний резерв энергии эмри. Пусто. Потратил все на свое исцеление. Какого хрока случился приступ? Кто и как умудрился отравить его так сильно?

Это не первое покушение на его жизнь, но впервые настолько серьезное. Магов Совета Пяти частенько травили: слишком много желающих занять теплое местечко под боком короля. Однако то, с каким упорством уже несколько месяцев кряду пытались избавиться именно от Рэма, наводило на размышления. Кому он успел насолить?

Надо бы вставать. Негоже эмиссару валяться на полу. На лицо легла чья-то тень. Перед глазами замаячила противная морда его дворецкого Тройсона. Он стоял настолько близко, что носки отполированных сапог слуги упирались в бок Рэма.

Век бы не видеть эту рожу! Во внешности старика Рэма бесило все: и зализанные в хвост седые волосы, и остриженная, словно по линейке, аккуратная седая борода, и по-старчески кустистые брови. Но особенно раздражал крючковатый нос, который Тройсон вечно задирал в потолок.

А уж характер у этого зануды каков?! Отвратительнее некуда. Рэмос скривился, видя равнодушную мину на лице дворецкого. Словно тот каждый день наблюдает, как его хозяин в судорогах валяется на полу.

– Налей воды, – прохрипел Рэм.

Старик невозмутимо кивнул и отошел. Послышалось журчание, и вскоре Тройсон уже снова стоял рядом. Его рука, держащая стакан, повернулась, и содержимое плюхнулось на лицо Рэма.

– Да не на меня, хроков старик! – прорычал Рэмос.

Рожа дворецкого застыла в невозмутимости. Немигающий взгляд смотрел на хозяина равнодушно. Только Рэмос уже знал, что за этими якобы безразличными глазами скрывается издевка. В первый раз что ли?

Рэм с трудом перевернулся на живот и медленно поднялся на ноги. Они бессовестно тряслись и разъезжались в стороны. Пришлось схватиться за край стола. Опершись, Рэм исподлобья посмотрел на старика и устало проговорил:

– Слушай, Тройсон, когда ты уже меня осчастливишь и соизволишь помереть? Сил нет видеть твою опостылевшую физиономию. По ней давно скучают в Фордоке.

– Я бы с удовольствием, господин эмиссар, – чинно растягивая слова, произнес дворецкий. – Но, видимо, память вас подводит. По условиям контракта моя служба округу Дортостан завершится через двадцать лет или…

Старик мечтательно закатил глаза, цокнул и с предвкушением в голосе закончил:

– Или в момент, когда вы отправитесь в Фордок. Раньше меня. Что, судя по вашему состоянию в последние месяцы, кажется более вероятным.

– Устанешь ждать, – хмыкнул Рэм. – Я очень живуч.

Под ехидным взглядом старика Рэмос, перебирая руками по столешнице, доковылял до своего кресла и свалился в него.

– Подготовь мне десять кристаллов с эмри, – отдал он указание дворецкому.

Тот удивленно вскинул брови и произнес:

– Господин эмиссар, я хоть и заинтересованное в вопросе продолжительности вашей жизни лицо, но мой долг напомнить: такая доза энергии может иметь непредсказуемые последствия даже для вас.

– Тройсон, отстань! – отмахнулся от него Рэм и устало положил руки на стол.

Старик неодобрительно покачал головой, нарочито чинно поклонился и зашаркал ногами к выходу. Рэм раздраженным взглядом пилил его спину. Когда он уже доковыляет? Наконец дверь закрылась, и Рэмос со стоном уронил голову на руки.

Конечно, Тройсон был прав по поводу дозы эмри. Но будь Рэм проклят, если станет слушать мерзкого старикашку. Как же он раздражает! Аж зубы сводит.

Дворецкий достался магу вместе с замком. Рэм не раз пытался уволить старика или разорвать с ним контракт, выискивая лазейки. Тщетно. Почивший бывший владелец замка слишком любил своего слугу и обеспечил его пожизненным местом работы.

Тройсон и сам оказался не рад такому исходу: он тоже не мог разорвать контракт и уйти. Так и жили под одной крышей, с трудом вынося соседство. Рэмос уже даже не мог вспомнить, из-за чего, собственно, они невзлюбили друг друга.

Вошедший Тройсон со стуком поставил стакан с ярко-голубой дымящейся жидкостью на стол. Поклонился и молча удалился.

Обреченно посмотрев на емкость, Рэм одним махом ее осушил. Тело передернуло, мелкая дрожь пробежала по мускулам. Глаза полыхнули голубым, но быстро вернулись к привычному ярко-зеленому цвету.

Эх, рискует он, конечно. Нельзя за раз потреблять много эмри: она не успеет настояться внутри его резерва. Может произойти бесконтрольный всплеск. При ее использовании следует быть осторожным, чтобы не выпустить лишнее, иначе неприятности ему обеспечены. Но ничего, он справится. До вечера еще есть время. Рэм откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Как же он устал!

Сегодня выдался сумасшедший день. Сплошная беготня, еще и покушение. Друг Морт разбудил его ни свет ни заря и потащил в дремучую глушь, в которой они умудрились прошляпить мертвеца. Тот пролежал в избушке не меньше недели. Что там творилось! Жуть жуткая! Плечи Рэма передернулись от воспоминаний.

Когда сердце человека останавливается и конец его близок, из него высвобождается энергия смерти – эсмэ. Дрянь редкостная! Она похожа на черные щупальца, пробивающиеся из груди покойника. Они растут и стараются впитаться во все, до чего могут дотянуться. Мерзопакостное зрелище. Хорошо хоть этого не видят обычные люди. Зато сборщики эсмэ вынуждены лицезреть ужасные картины и собирать энергию смерти.

Сборщика эсмэ вызывают в скором порядке при скоропостижной смерти. Он быстро собирает энергию, пропустив ее через себя, и запечатывает в кристаллы. Если кончина была ожидаемой, то семья готовится к этому заранее. Безнадежных отправляют в Фордок – защищенное место, где люди находят свой последний приют, никому не вредя. Поэтому захоронения в Ливосе редкость: тела сжигают в Фордоке.

Никто не протестует против такого порядка: если вовремя не собирать эсмэ, то она ползет, как зараза, отравляя пространство вокруг себя. В таких местах не растут растения, не живут животные, дома сгнивают и превращаются в труху. Что эсмэ не может разъесть, покрывается липкой черной слизью.