Я все еще мечтаю о тебе...

Мэгги поморщилась:

– Избавь меня, пожалуйста, от подробностей. К чему ты клонишь?

– К тому, что Джуди–то нашла целое мертвое тело, а мы – одни кости.

– Целиком или нет, но человек же. Придется звонить… Господи! Я не учла. Мы же не знаем, как он умер. Мы можем оказаться причастными к расследованию убийства!

– Вот именно. Учти, что дом, в подвале которого Джуди нашла труп, так и не продался.

В конце концов его снесли и построили на его месте магазин «Джиффи Люб».

– Я все понимаю. Бренда, но как добропорядочные агенты мы должны сообщить.

– Зачем? Мы не давали клятву Гиппократа. Ты же не хочешь, чтобы этот дом снесли с лица земли из–за каких–то старых костей?

– Не хочу, конечно, но также не хочу, чтобы меня арестовали за сокрытие улик. А если обнаружится, что мы не сообщили, это расценят как неэтичное поведение. Нас могут лишить лицензии.

Бренда сказала:

– Слушай, тебе не кажется, что Бебс Бингингтон делала вещи и похуже? Думаешь, женить на себе двух мужиков, чтобы заполучить контракт, этично? А красть клиентов направо и налево этично? И ее не лишили лицензии. К тому же скелет никакой угрозы здоровью покупателя не несет, это тебе не плесень, не асбест, не слабый фундамент, а всего–то навсего горстка старых костей, убрать их – и все дела, никому они не повредят.

– Может, оно и так, но если кто–нибудь когда–ни… – Мэгги вдруг оборвала себя на полуслове и уставилась на Бренду: – В каком смысле – «убрать»?

– В прямом.

– Бренда, да что с тобой такое? Нельзя просто взять и убрать труп. Это не набор тарелок, не картина. У нас обязательства перед моралью и законом – выяснить, кто он, вернее, кем он был, не говоря уж о христианском долге известить семью и удостовериться, что его похоронят должным образом.

– Мы все сделаем, но не обязательно же делать это сейчас, правда? Надо и о бизнесе подумать. Нам нужно продать дом, а этот человек ждал похорон с 1946 года, так подождет еще немного, пока мы не закроем контракт и я не получу свой телевизор. Бедняга мертвее мертвого. Какая ему разница.

Мэгги понимала, что в словах Бренды есть зерно истины.

– Подумай, пока я не вернусь, – сказала Бренда, вставая.

– Ты куда?

– За сумкой. А то без сладкого тоже скоро копыта откину.

Бренда ушла, а Мэгги задумалась. Она ведь отложила свои речные планы, только чтобы продать «Гребешок» и спасти его от Бебс и бульдозеров. Искушение соврать велико, но она, как всегда, разрывалась и не знала, что делать. Надо же не забывать и о своей репутации. В конце концов, она ведь бывшая Мисс Алабама. Бренда вернулась через несколько минут, жуя шоколадный батончик «Херши», и спросила:

– Ну, что надумала?

Мэгги мрачно смотрела на нее.

– Когда ты говорила «убрать», что именно ты имела в виду?

– Очень просто. Мы уберем его из чемодана.

– Мы? Я до него не дотронусь. Я боюсь. Ты не знаешь, от чего он умер. Может, от бубонной чумы или еще чего–нибудь в этом роде.

– Ой, если боишься, у Робби целый ящик забит медицинскими перчатками, я тебе принесу парочку. Идет?

– Ну… если… просто гипотетически… Если бы мы его решили убрать, то делать бы это пришлось ночью.

– Почему?

– Потому что нельзя посреди бела дня разгуливать со скелетом по улицам.

– Давай весь чемодан унесем.

– Что? Нам вдвоем его не поднять, он тонну весит. А сообщников нам точно уж не нужно.

– Ты права, они всегда в конце тебя предают, – покивала Бренда. – Мы сами вытащим его из чемодана и унесем.

– Но звучит это так… Так незаконно! Вряд ли я смогу.

Бренда прищурилась:

– Трусишь?

Аргумент был убедительный.

– Ладно… Скажем так, если бы мы его решили убрать, куда бы мы его дели?

Бренда подумала секунду.

– А может, к тебе?

– Ко мне? Куда?

– Может, под кровать?

– Бренда, ты в своем уме? Я что, буду спать со скелетом под кроватью? К тому же ко мне постоянно люди приходят смотреть дом, и Люп каждую неделю моет полы.

– О, придумала. Можно сдать его на хранение. У нас с Робби есть секция в «Веставиа мини–склад». Робби туда и не наведывается никогда, в основном там мое барахло хранится.

– Уверена, что Робби туда не заглядывает?

– Да, уверена.

– Хорошо, допустим, продали мы дом, а дальше что? Как мы объясним, каким образом он… оно… он добрался отсюда до «Веставиа мини–склад»? Пешком дошел?

– Нет. Наймем кого–нибудь, чтобы доставили чемоданы на склад, потом сунем его на место, а когда продадим дом, скажем, мол, только что открыли чемоданы и обнаружили его.

– Ага, а как ты объяснишь, почему мы увезли чемоданы?

– Очень просто. Готовили дом для показа и убрали старый хлам. Это не вызовет вопросов.

– В общем, да. – Мэгги почти капитулировала. Ей и раньше доводилось отдавать чужие вещи на хранение. – Но прежде чем что–то решать, я должна позвонить.

Бренда протянула ей телефон, Мэгги набрала номер и закрыла глаза, готовясь к разговору.

– Здравствуйте, миссис Далтон, это Мэгги Фортенбери. Простите, что беспокою вас, но мы с моим партнером Брендой сейчас в доме, и оказалось, что у нас не все ключи. Я хотела узнать… есть ли у вас ключ от чердака?

– От чердака? – спросила миссис Далтон.

– Да, мэм, на четвертом этаже – туда ведет узкая лесенка.

На том конце провода долго молчали.

– А–а! Поняла, о чем вы. Нет, увы, ключа у меня нет. Нас туда никогда не пускали. Мама сказала, чтобы мы туда не смели ходить, а в те времена мамино слово было закон.

– Ага… А может, вы тогда знаете, у кого могут быть ключи?

– Нет.

– Понятно. Значит, вы не в курсе, что там наверху?

– Нет, к сожалению, не имею ни малейшего представления.

– Ну что ж. Тогда все, спасибо.

– Я же объясняю – когда я была ребенком, мамино слово было закон, не то что теперь. А тогда, если мама говорила: «Ешь овощи», ты ела овощи.

Мэгги повесила трубку, чувствуя себя немного лучше. Последний оставшийся в живых обитатель дома не знал, что на чердаке в чемодане спрятан труп. Это хорошая новость. Плохая же новость в том, что если уж им придется перевозить скелет, то сделать это нужно сегодня ночью. Она так горела желанием продать «Гребешок», что поспешила позвонить и вызвать инспектора на завтрашнее утро, а раз уж Бренда взломала дверь, он непременно зайдет туда с проверкой. Так что сейчас ей придется принять решение и молиться, чтобы оно оказалось верным.

На дело

5 ноября

Вечером испуганная Мэгги дважды посигналила у дверей Бренды. Подруга вышла, облаченная до самых ушей в черное, в руках она держала одеяло. Забравшись в машину, она сунула Мэгги пару хирургических перчаток:

– На, надевай. – И скорчила рожу: – Где ты раздобыла это розовое пальтишко?

– Новое.

Бренда удивилась: обычно Мэгги одевалась более элегантно, но ничего не сказала. Подъезжая к «Гребешку», Мэгги выключила фары и в темноте припарковала машину. С помощью фонарика Бренды они отыскали путь наверх. На чердаке разложили на полу одеяло, и Бренда попыталась вытянуть вешалку со скелетом, но та застряла.