Я выбираю тебя !
Шрифт:
– Нормально отпраздновали, - ответил Женя, ещё раз бросив какой-то странный взгляд на меня.
– Выпили, посидели...
– Сына моего Алешку убили..., - вдруг добавила женщина и сделала резкий шаг по направлению к нему, сбив на своем пути стул.
– Слушай ты, шакал, запомни, мне известно все. Доподлинно известно, что Григорянц на месте преступления был, доподлинно... Так что, ты хочешь сказать, что вы с Левушкиным ждали его у него дома, пока он на лесной тропинке убивал Алексея? Так дело было?
– спросила она, садясь перед Евгением на кресло.
– Нет...
–
– Никак не было. Я ничего не знаю. Мы сидели у Эдика, потом напились и там же заснули. Вот и все... Нас всех вызывал следователь Курбыко, а потом вызовы прекратились. Мы ни в чем не виноваты... А тот, кто убил, сидит...
– Уже не сидит, хоть и не убивал. Загнулся он в тюрьме от чахотки... И ты об этом, наверняка, знаешь, до сих пор же ваша образцово показательная семья там, на дачке, на свежем воздухе свой летний отдых проводит. А у Шилкина, кстати, тоже мать была, кстати, инвалид первой группы. И он был её единственным кормильцем. Выпивал, правда, и безобразил порой, это его и подвело. Но за это девять лет строгого режима не дают, Прокофьев... Он умер в заключении, мать умерла чуть ли не с голоду. Как вам такие дела? По душе?
– Мне это не по душе, но суд доказал его вину..., - бормотал Женя.
– Продажный следователь Курбыко сумел представить суду доказательства вины Шилкина и Чугаева, судья толком не разобрался и влепил им по полной катушке. А кто за них хлопотать станет, за полуграмотных нищих сельских пьяниц, адвокат, что ли? Адвокат Григорянц, кстати, и похлопотал. Тугим своим кошелечком, чтобы сынка своего отмазать от большого срока и вечного позора...
– Это лишь ваши измышления, - еле слышно проговорил Женя.
– Скажи еще, что я сумасшедшая, - сузила глаза женщина.
– Лечилась же в Кащенко, что правда, то правда... Там я тоже насмотрелась на гуманизм нашего общества, много могла бы чего порассказать, только некогда... Вот девушка сидит, - показала она на меня.
– Любите, наверное, вашего дружочка. Представьте себе, выйдете за него замуж, родится у вас сыночек...
– Тут она резко встала, вытащила из кармана фотографию и сунула её мне буквально в лицо. На ней был изображен мальчик лет двух, голенький, в одних трусиках и в кепочке. Волосики светленькие, кудрявенькие...
– Вот он, девушка, мой Алешка. Так ваш дружочек и его кореша забили его ногами, а потом прирезали ножом. А потом кто-то насмерть задавил моего мужа, когда он сам хотел добиться правды... Ну как, хотели бы вы, чтобы с вами так поступили?
– Нет, - прошептала я.
– А вот они сделали это. Сделали! Смотри в глаза, Прокофьев, в глаза!!!
– Она вырвала фотографию у меня и сунула её в нос Жене.
– Ну!!!
И по его реакции я поняла, что он причастен к этому делу, поняла, что все, что она говорит - правда...
– Отвечай, сволочь, - вмешался
и мужчина.– Отвечай по-хорошему, пока я своих друзей не пригласил. Они умеют бить не хуже твоих, уверяю тебя. Все равно расколешься, щенок... Поздно бы только не было.
Но Женя не сдавался. Он повторял одно - не виноват, ничего не знаю...
И тогда он позвал тех двоих. Они в угрожающей позе встали рядом с ним.
А женщина вдруг сказала:
– Не надо здесь. В другом месте. Поехали, Прокофьев.
И тут он закричал:
– Не надо увозить меня! Были, были мы там, были!!! Только я не убивал, это, это...
– Кто?
– процедила женщина.
– Я не знаю, кто именно..., - опустил глаза Женя.
– Я был сильно пьян, я ничего не помню...
– Значит, возможно, и ты?
– Я не знаю!!! Говорю честно, не знаю!!!
Женщина и мужчина переглянулись.
– А я-то все же полагала, что это сделал Григорянц, - сказала она задумчиво.
– А выходит, что это, возможно, и ты...
– Возможно, но я не помню!!!
– буквально голосил Женя.
– Одевайся, - приказала женщина, и он стал одеваться. Покорно, словно зомбированный.
– Так-то вот, девушка красивая, - сказала мне женщина.
– Такие вот дела порой происходят на этой грешной земле...
Я, насмерть перепуганная, ушла.
Перед тем, как уйти я ещё раз поглядела на Женю. Он отвернулся в сторону...
В самой двери меня остановил мужчина со шрамом и сказал:
– Не дай тебе Бог проболтаться про нас... Ему же хуже будет.
Я заплакала и убежала.
А потом... Значит... Выходит..., - лепетала она со слезами на глазах.
– Что потом было, я не знаю, - сказал Костя.
– И никто об этом не знает...
– Так он в самом деле убийца?
– с какой-то робкой надеждой в голосе спросила Надя.
– Хотел бы ответить вам отрицательно, Надюша, только не могу - правда мне дороже всего. В какой-то степени, непременно да. В этом я абсолютно уверен.
– А тогда... А тогда, - заплакала она.
– И не занимайтесь его розысками...
– Найти его живого или мертвого - мой долг, - ответил Костя.
Уже в дверях она дотронулась до его плеча и прошептала:
– Найдите его, Константин Дмитриевич...
10.
– Знаешь что, Федор, - сказала Ирина Малиновская, пристально глядя на него.
– Устала я ото всего этого. Я просто выдыхаюсь, и не чувствую больше ничего, кроме этой жуткой усталости - ни удовлетворения, ничего... Давай подводить эту историю к логическому концу...
– Скоро сказка сказывается, Ирка, - покачал головой Федор.
– Дело делается не так быстро.
– Оно не просто делается долго, - возразила она.
– Оно делается не так, как бы нам того хотелось. В наши планы постоянно вмешиваются то посторонние люди, а то и просто какие-то потусторонние силы...
– Какие там посторонние силы?
– хмыкнул Федор.
– Это яростного и неукротимого Борьку Чугаева ты называешь посторонней силой? Откуда мы могли предполагать, что он решит действовать одновременно с нами?