Я выжил
Шрифт:
Сборы были недолгими. Уже через неделю огромный транспортный самолет взмыл в голубое безоблачное небо, унося на своем борту пятьдесят два человека, среди которых оказался и Пушкарев. Борт быстро набрал высоту и взял курс на юго-запад…
Первые две недели, проведенные Асланом в отряде, оказались самыми трудными. Невыносимая тоска по дому и тревога за мать с сестрой тяжелым грузом давили на сердце. Деньги и длинное письмо с объяснением случившегося Аслан передал через специального курьера, занимающегося связью моджахедов с родными. Тот обещал все доставить и, как оказалось,
Вскоре в отряд вернулся Хамид. Его привел дядя Юсуф, который, как оказалось, имел дела с Вахой. Увидав Аслана, старейшина подошел к парню и протянул ему руку:
– Я рад тебя видеть здесь, среди братьев-моджахедов. Ты сделал правильный выбор, встав на сторону Аллаха и его сынов. Я горжусь тобой, мой мальчик!
– Дядя Юсуф…
– Поговорим позже. Я найду тебя, как закончу здесь со своими делами.
Старик похлопал Аслана по плечу и побрел к Вахе на аудиенцию. Однако на этом приятное не закончилось. Вернувшийся Хамид узнал, что в отряде по стечению обстоятельств появился парень, принимавший участие в его спасении. Моджахед тут же отыскал рекрута.
– Салам. Ты Аслан? – спросил он изнеможденным голосом.
– Салам. Да, я Аслан, – кивнул в ответ парень.
Хамид протянул свою руку:
– Я твой должник. Юсуф мне рассказал, что без твоей помощи он вряд ли дотащил бы меня до Жансари. А не случись бы этого, гнить мне сейчас в кафирской тюрьме или сдохнуть в лесу, как последней собаке. И не совершить свою шахиду. Так что ты спас не только мое тело, но и душу.
– Да ладно тебе, брат! – засмущался Аслан, пожимая руку моджахеду. – Так поступил бы любой мусульманин.
– Теперь, Аслан, я твой должник. Так что можешь во всем на меня рассчитывать. Моя жизнь…
– Брат, не говори так! – перебил Аслан Хамида. – Я тебе помог, ты поможешь мне. Или я снова помогу тебе. Это неважно. Мы все здесь сражаемся во имя Аллаха, неся его веру в этот мир. Ибо он всемилостив и всемогущ.
– Мудрые слова, достойные мудрого человека, – закивал головой Хамид. – Но все же. Знай, что можешь всегда рассчитывать на меня.
После разговора с Хамидом Аслан отправился на тренировки по стрельбе. Этому в отряде Вахи уделялось большое внимание. Инструктор по оружию и стрельбе – турок Надир – был просто асом в своем деле. Под его началом Аслан уже через неделю подружился с главным атрибутом моджахеда – автоматом Калашникова. Правда, бил он еще не точно. Однако Надир уверял, что для новичка, никогда не державшего до этого в руках оружие, Аслан бьет как Робин Гуд! Да и он сам заметил, что с каждым днем тренировок его выстрелы стали точней, рука уверенней, а глаз зорче.
Сегодня Аслан был немного рассеян. Это заметил Надир, все время ворчавший и призывающий Аллаха в свидетели после очередного неточного выстрела ученика. Наконец, устав от несобранности Аслана, турок вырвал у него из рук автомат.
– Все. На сегодня хватит. Что с тобой сегодня происходит, мой мальчик?
– В отряд пришел старейшина из моего селения. Обещал меня найти и поговорить. Хочу узнать, как там мои! Вот и волнуюсь.
Турок нахмурился и в свойственной ему манере ответил:
– Может быть, я чего-то не понимаю? И это мне говорит моджахед, с оружием в руках отстаивающий свободу
своей родины? Нет! Наверно, мне пора ехать обратно к Фатиме. К чему катится этот мир! А если через час в бой? Русским ты тоже скажешь – я волнуюсь, не стреляйте!– Но я… – попытался было возразить Аслан.
– Запомни! Моджахед должен иметь светлую голову и крепкие нервы. А теперь соберись!
Надир дернул затвор «калаша» и протянул его Аслану.
– Держи. Три в голову и три в яйца.
Аслан вскинул автомат и сделал глубокий вдох. Руки тряслись, но уже не так сильно. Еще вдох. Поймав в перекрестье голову мишени, он резким молниеносным движением надавил на спусковой крючок. Громкий хлопок. Автомат слегка дернулся в напрягшейся руке. Но уже через мгновение Аслан вернул его в исходное положение и снова выстрелил. Три, четыре, пять, шесть.
Пули ровными треугольниками легли на цель в обозначенных Надиром местах. Три в голову и три в пах. Турок едва повел бровью, пытаясь не выглядеть удивленным. Однако Аслан за время, проведенное в его обществе, прекрасно понимал, что сумел порадовать учителя. Так безукоризненно он еще ни разу не выполнял задание.
– Вот видишь! – наконец изрек Надир. – Хвала Аллаху. Таким и должен быть моджахед. Иди.
Аслан улыбнулся и вернул автомат турку.
– Спасибо за занятие, наставник.
Он поклонился Надиру, как того требовал здешний этикет, и побежал к баракам. Как оказалось, Юсуф уже покинул лагерь, отбыв с группой моджахедов, спешащих в горный аул и вызвавшихся проводить его до дороги. Раздосадованный неудачей, Аслан побрел в свою комнату, которую он делил еще с тремя братьями. Однако у входа его встретил Ваха.
– Салам, мой мальчик! Ты почему такой грустный?
– Салам алейкум, командир. Дядя Юсуф приходил. Хамида привел. Обещал со мной встретиться, но уже ушел.
– Ах да! – спохватился Ваха. – Путь обратно у него далекий. А тут наши братья в дорогу собирались. Вот старик с ними и поспешил. Но он тут просил тебе передать.
Ваха запустил руку в карман камуфляжных брюк свою огромную пятерню, и, порывшись в его недрах, извлек свернутую бумажку.
– Держи. Юсуф сказал, что это от твоей матери.
Сердце застучало в новом ритме. Аслан едва ли не вырвал заветный клочок бумаги из рук Вахи. Развернув записку, Аслан взглянул на буквы. Мамин почерк спутать с чьим-либо другим он не мог. Сомнений нет – писала она. Парень свернул записку и посмотрел на командира.
– Я пойду?
– Иди, иди, – снисходительно ответил Ваха. – Читай!
Устроившись поудобней на своей шконке, Аслан с замиранием сердца развернул заветный листок. Да, почерк мамы. Значит, это не какая-нибудь провокация со стороны Юсуфа. Хвала Аллаху!
«Здравствуй, мой сыночек! Я не буду осуждать тебя за такой поступок. Лишь одному Аллаху известно, правильно ты поступаешь или нет! Иди своей дорогой и помни, что бы ни говорили люди, мы тебя любим и всегда ждем. Возвращайся живым».
Глаза предательски зачесались. Аслан попытался утихомирить зуд, потерев их костяшками пальцев. Однако это никак не помогло. Слезы хлынули по-детски, градом из обоих глаз, а к горлу от чувства безысходности подкатил огромный комок. Ему почему-то показалось, будто мама прощается с ним навсегда и они никогда больше не встретятся и не увидятся. И от этого становилось тоскливо до слез. Хотелось выть, рычать и… убивать.