Я взойду к небесам
Шрифт:
– Ликвидируй их! Приоритет – обороне!
– Принимаю все меры, но задача непростая. Прошу разрешения задействовать машины второго эшелона по моему целеуказанию.
– Разрешаю! Руса, выдели наряд для этой нечисти!
– Исполняю.
«Вот я и утратил контроль над происходящим. Машины воюют с машинами, изредка спрашивая совета. Хорошо хоть, эта дрянь на крышах – просто мелкая мошкара, иначе гореть нам всем прямо на улицах.»
Встретила свою судьбу БМП третьей роты. Пиктограмма сменилась на стилизованный серый череп, и последние данные, просочившиеся из погибшего «Холодильника», говорили лишь о том, что температура в десантном отсеке подскочила до полутора
А потом над полем боя померкло небо.
Сотни снарядов и несколько толстых «брёвен» засыпали город безвредными гранатами, лишёнными и глаз, и мозгов, но шары в тонкостенной оболочке и не метили в машины тысяча семьсот первого: они взрывались, рассыпая облака «умной пыли», в которой гасли все виды связи. Тактическое поле разом оскудело: ослепла Руса, рассыпалась на фрагменты батальонная сеть, пропали три из четырёх спутниковых сетей и сам батальон, бывший только что единым организмом, превратился в россыпь отдельных машин – словно кто-то отбросил поле боя на несколько столетий назад.
Но только на первый взгляд.
Предатели пытались лишить союзные силы их основного преимущества – превосходной координации внутри тактического поля, недоступного подразделениям с более низкой организацией. Эту тьму и гаснущий свет Курои Дан встречал не впервые – и на учениях, и в бою. В те разы они были его собственным преимуществом.
Облака «умной пыли» держались дольше, чем обычные аэрозоли, но всё же не слишком долго. Он помнил нормативы и помнил, как засыпали наступающий фронт Альянса генераторами ЭМИ и точно такими же пылевыми гранатами, чтобы вспороть ослеплённые порядки чужих машин в самоубийственной атаке накоротке.
«Мы – охотники, а не жертвы.»
Ждать, пока рассеются облака, не было ни возможности, ни нужды. Затенённые ущелья улиц сделались для батальона готовым укрытием, а прогностических способностей бортовых компьютеров вполне хватало, чтобы танки и БМП продолжали движение согласно общему плану. Связь тоже не пропала окончательно: тонкий ручеёк данных перетекал через последнюю видимую сеть, а несколько дронов приняли на себя функции ретрансляторов, пробивая сигналом менее плотные участки туч и соединяя между собой технику отдельных рот.
«Поле 1701. Подсеть 1ТР1В. Входящее сообщение. Срочность: текущая. Абонент: риттерком Марина Ефремова.»
Текстовое сообщение пробилось к Дану сквозь все преграды.
«Говорит Гвин. Есть контакт с передовыми формированиями предателей. Веду бой. Потерь во взводе нет. Против нас задействован незарегистрированный тип тяжёлых штурмовых ботов, предположительно – глубокая модернизация РШК02 или сходной модели. Идентифицирована и уничтожена машина управления на базе ТБТР РЕКС. Артиллерийский огонь средней интенсивности. Ожидаю дальнейших попыток комбинировать действия тяжёлой робототехники с постановкой аэрозольных завес.»
К сообщению прилагался крохотный пакет данных со схемой боя на участке танкового взвода Гвин – четыре «Могильщика» под прикрытием двух «Вьюг» и нескольких БМП вели огонь с предельных дистанций, маневрируя вдоль магистрали и экономно применяя оставшиеся дроны для доразведки. План противника, очевидно, состоял в том, чтобы навести на утративший единое управление батальон группы автономных ботов, неплохо приспособленных к условиям городского боя – но что-то пошло не так и завеса накрыла город раньше, чем следовало. Теперь
её пытались поддерживать вдоль переднего края, а роботы столкнулись с передовым эшелоном «пауков» и «ведьм», охотников как раз на такую дичь. «Могильщики» не рисковали: их орудия уничтожали двуногих оппонентов одним попаданием и могли работать по внешнему целеуказанию, так что танки исполняли роль штурмовой артиллерии.Батальон продолжал движение, истребляя всё на своём пути. Осколки тактического поля всё ещё не могли собраться в волшебное зеркало, но и того, что они отражали, хватало для осторожного заключения: у предателей не оказалось достаточно сил, чтобы остановить эту методичную поступь. В бой были брошены все резервы, подставилась под ответный огонь часть дальнобойных огневых средств, неудачно выступили автономные силы – и фаза насыщения миновала.
«Если у целестиалов остался мобильный резерв – сейчас самое время бросить его в топку, чтобы попытаться переломить ситуацию.»
Завеса неспешно таяла под горячим дыханием южного ветра. Частички пыли над городом питались атмосферным электричеством и тепловой энергией, чтобы удержать себя в воздухе, но противиться движению воздушных масс не могли, а уцелевшая артиллерия уже не рисковала работать в прежнем темпе. Возвращались в активное состояние символы машин и подразделений, спутники сбросили новый пакет целеуказаний – а Дан, наблюдая, как оживает батальонная сеть под его началом, старательно игнорировал новые сообщения об уничтоженной технике и погибших вместе с ней экипажах.
«Всё в пределах допустимых потерь, ага?»
Бой сместился к южным границам города. Оставшиеся в строю роботы первого эшелона отчаянно грызлись за дома и улицы в секторе наступления, а с флангов всё чаще летели сообщения от подразделений тысяча сто семнадцатого – нажим усиливался и окно прорыва грозило захлопнуться.
– Гвин, танки вперёд. Тебе придётся впитывать огонь, чтобы «лёгким» досталось меньше.
– Есть. Мы для этого существуем.
В голосе прозвучало особенное торжество: риттерком как будто ждала возможности повстречаться с целестиалами накоротке. Дан вполне понимал эти чувства, но разделить не мог. Ему отчаянно не хотелось вести бой под диктовку обстоятельств, бросая своих ребят в огонь и разменивая выигранные секунды на чьи-то жизни. Не хотелось, но приходилось.
Там, где главная магистраль вбирала в себя ручейки развязок и улиц, выплёскиваясь из городских теснин в привольные степи, застройка расступалась. Когда-то по сторонам дороги высились огромные здания, нисходящие уступами к самой эстакаде, но теперь их изувечила и обглодала война. Стены и перекрытия превратились в осыпи, огонь вычернил уцелевшие секции, соседние башни стояли частью обрушенными, а частью – зияли проломами в несколько этажей и держались разве что чудом.
Первые «пауки» заняли позиции на краю города, наблюдая перед собой лишь степь и разрезавшую её магистраль. Конвой, постепенно набирая ход, подтягивался к ударной группе, но хвост колонны до сих пор болтался в глубине города.
«Что ж, начнём.»
– Руса, охранение – вперёд. Колонну – в прорыв.
– Исполняю.
– Европос, всем уцелевшим штурмовикам – прикрывать тех, кто выдвинется из города.
– Есть прикрывать, – отозвался штурмкоммандер. – Вывожу последних с перезарядки.
Несколько «Холодильников» и пара «Вьюг» уже выскочили на простор из лабиринта городских улиц, с флангов двинулась первая пара «Могильщиков», воздух резали поредевшие группы дронов – а обстановка вблизи прорыва продолжала накаляться, как броня под палящим солнцем.