Я. Хочу. Тебя.

Девчонка только кивает.

Вижу, как прикусывает дрожащие губы.

Бля.

С каких пор наша фамилия звучит так, как будто дьявола вызвали и он тут уже серой размахнулся или чем там от них тхнет?

– Тебя зовут-то как?

– Ла… Лариса…

– Давай, Лариса, ты дрожать сейчас перестанешь. Я что? Похож на того, кто тебя собирается сожрать?

– Н… Нет…

Лепечет. Глаза прячет. Лицо отворачивает.

– Ну вот и делай свое дело. Представь, что нас нет рядом в этой машине. Если все нормально пройдет, сможешь до конца жизни не работать. Давай. И перестань уже трястись!

Тру лицо.

Сам не понимаю. Какого черта?

Мог бы сейчас наслаждаться обществом малышки. А вместо этого еду хрен знает куда. Занимаюсь тем, что мне сто лет на хрен не нужно.

Но Волка помню.

Хороший боец. Во всех смыслах.

Хотя мы и по разные стороны баррикад в свое время оказались.

Кадык бы ему в глотку впечатать.

На хрена девчонку, да еще беременную, в клуб притащил? Ей что? От вида мужиков потных и в кровищи хорошо должно было стать? О чем вообще думал? И где, на хрен, шляется сейчас?

Не лез бы. Не вмешивался.

Только девчонку жалко.

Совсем хрупкая. Тонкая. Прозрачная.

– Что за дела такие? На хрена женщину свою бросил?

Шиплю.

Она хоть и без сознания, но хрен знает. Может, что-то и слышит.

– Семья ее. Покоя им не дает. В войнушку поиграть решили. Пришлось Волку сорваться. Им плевать. Наверное, даже рады будут, если ребенка потеряет.

– Это что за семья?

Подбираюсь.

Мало у нас таких.

Кто зубами вцепиться, а свое не отдаст. Тем более, чтобы войну развязать. По пальцам пересчитаю. Значит, нашего круга, выходит, у него женщина?

Высоко взлететь захотел.

Он хоть и боец хороший, а не того полета.

А кто залетает слишком сильно, тому хреново. Очень хреново после разбиваться.

– Аслановы, – пожимает плечами.

– Охренеть. Выходит, это их младшая дочь? Альбина? Которая якобы пропала?

Они всех на уши подняли. Чтобы ее найти. А вот , оказывается, что.

Понятно теперь. В доме, любом, и найти могли. Пришлось в клуб тащить. Где точно никто искать не будет.

Непростые люди. Очень непростые. На хрена лезть на рожон? Будто других баб мало.

Они ж Волку башку свернут и его же яйцами рот напихают.

– Я смотрю, тебе никак спокойно не живется, Градов. Не успел из одной передряги из-за девки вылезти, как в новую ввязался. Или ты думаешь. Они тебе попустят? Все знают, что Волк твоя правая рука. А, значит, ты в курсе. С тебя же спросят.

– Я что? – рычит. Подбирается так весь, будто реально второй раунд боя готов сейчас прямо здесь устроить. – Твоего совета спрашивал? Ты вообще лишний в этой машине. И дело, на хрен, не твое. Вот ни разу.

Только мне его рычание ни хрена неинтересно.

Подхватываю за талию девочку в халате.

У которой так руки задрожали, что, даже шприц, который уже набрала, из пальцев выронила. И бледная, как смерть стала. Походу, сама сейчас в обморок на хрен, грохнется.

– Ларисочка, – втискиваю поближе, усаживая себе на колени.

– Ты ведь девочка умная. По глазам вижу.

Точно сейчас две в обмороке у нас под ногами будут. Так сердце у нее колотится, что самой надо укол делать. От тахикардии.

И почему-то от того, как глажу ее по голове, только еще сильнее бледнеет. Напрягается. Глазищи так распахивает, как будто я ей это голову свернуть сейчас собрался.

– Ты просто сейчас забудешь все, что слышала, да? Девушка у нас безымянная. Без фамилии. Просто обычной девчонке, никому неизвестной, стало вдруг плохо. Ну, а я случайно нарисовался. Мимо проходил. Вот и решил вместе поехать. И помочь. Так ведь все и было, верно ведь?

Перепуганно кивает.

Кажется, сейчас халатик свой разорвет, так пальцами в него вцепилась.

Могу понять.

Аслановы, если вдруг слух до них дойдет, с землей смешают.

Тут и здоровый бы мужик кучу наложил бы на ее месте.

– Детка…

Не успеваю найти слова, как Багиров перетягивает полуобморочную девчонку к себе.

– Ты ведь медик в первую очередь, так?

Судорожно кивает. Кажется, забыла, как дышать уже. Пиздец.

Походу, у Романа талант. Вляпываться так, что не разгребешь. Или ему жизнь скучной кажется? Адреналина на боях не хватает?

– Значит, что у тебя на первом месте? Правильно, – кивает, хоть девчонка онемела. Даже не пищит.

– На первом месте жизнь человеку спасти. Ну, и ребенку. Ребенку – тем более. Да? А если кто узнает, ты не только жизнь не спасешь. А совсем загубишь. Этот ребенок не родится, если ее родня хотя бы заподозрит, что девочка здесь. Ты ведь понимаешь. Сама же девушка. Мать будущая. Ну, а я… Я за твой плохой слух и отвратную память так отблагодарю, что клинику себе собственную купишь. Или дом на Багамах. Да? Мы договорились?

Кивает, судорожно хватая распахнутым ртом воздух.

Дрожит, а сползает с колен.

Опять наклоняется над девчонкой. Набирает шприц.

Радует, что руки хотя бы уже не дрожат. В обморок, похоже, хлопаться передумала.

Может, зря мы разговоры тут растрепали?

Лучше гнать машину на хрен из города?

В свою клинику завезти… А эту Ларису… Хм… При другой клинике оставить. На пару лет круглосуточных дежурств С проживанием прямо в клинике и под хорошей охраной. Ну а что? Вариант. Только времени, походу, на это не остается… Иначе хрен бы пришлось уговаривать.

– Я не скажу. Никому.

Выдыхает наконец девчонка, так на нас и не глядя.

– Не из-за вас. И не ради денег. Ради ребенка. И не надо мне ничего.

Только качаем одновременно головами с Багировым. Неужели такие еще остались?

В любом случае надо будет к ней людей приставить. До того времени, пока Асламова не будет подальше отсюда . А Волку башку открутить. Но это уже не мое дело. И так не пойму, с каких херов полез?

– Надо, - похлопываю по уже переставшей дрожать руке. – Всем надо. Мы умеем и спрашивать за косяки и благодарить как следует.