Я. Хочу. Тебя.

Зарычал, заревел, когда Роман свалился.

Черт! Даже не посмотрел. Даже не ощутил никакого вкуса этой победы.

Только к ней ринулся. Прибил бы на хрен всех, кто оказался на пути. Между мной и этими глазами. Что уже внутрь вонзились.

И я же с ней мягко. Нежно.

Ощущал, как трепещет ее тело. Как откликается несмотря на какие-то глупости, что девчонка лепетала.

Блядь, и с ней же я, как с вазой хрустальной!

Впервые.

Впервые захотелось кайф в чужих глазах увидеть.

Одурел, как реснички затрепетали. Как ядовитая зелень в глазах, что в меня пробралась, растекаться темной волной начала.

Охренеть.

По-хорошему, повалить бы ее сразу на диван и наброситься. Взять яростно и грубо. Сразу. С одного толчка ворваться на полную длину. Как воды напиться. Залпом. Чтобы жажда отпустила и пересохшее горло успокоить.

Так нет.

Лепет ее слушаю. Хоть почти и не разбираю. Только горло переломить захотелось, когда о мудлоне каком-то говорила.

Инстинкты дикие внутри взорвались. Чуть жилы не лопнули.

Какой, на хрен, мудак? О чем она вообще лепечет?

Моя.

Не поняла сразу?

Так я же сказал! Ясно сказал, еще и с ринга, с самого начала!

Не поняла? Так я объясню! Так объясню, что на ногах держаться не будет! Имя собственное забудет! Языком вообще шевелить не сможет!

И вообще.

Какие, на хрен, разговоры тут могут быть?

Раздвигаю ее створки.

Слышишь, как тело твое отзывается? Так о чем говорить еще? Тело , она всегда свое чует. Отзывается, как по щелчку. А разговоры, они от глупости. От нелепых букв, которые в голове рождаются. И эти буквы я из ее очаровательной головки вышибу! Так сладко выколачивать буду, что они на хрен в ней исчезнут.

Отпустил.

Я ж не монстр, чтоб по нужде барышню не выпустить!

На хрена отпускал только?

Дрожала. Стонала. В плечи мне коготками своими уцепилась, запрокинув голову.

Я что? Подумать мог, что не поняла еще, что мне принадлежит?

Да она от каждого касания млела!

И в глазах ее видно было. Сразу. Намертво. Что все понимает.

Отдалась ведь уже.

Хоть я не успел насытиться. Даже пригубить. Не то, чтобы распробовать.

Блядь!

Сам себе не верю, когда после вежливого стука, не дождавшись ответа, выношу одним ударом дверь поганого нужника.

Пустота. И только окно распахнуто. Ветерок один от моего трофея остался.

Сбежала!

От меня?

Рычу.

Сам не замечаю, как крошу на хрен все, что попадает под руку.

Обломки гнилого дерева засыпают плечи.

От меня не сбегают, девочка.

Я же по запаху свою самку учую. Найду. И тогда…

Тогда ты пожалеешь, что сама захотела сыграть в эту игру. Стать добычей. Охота – это ярость, детка.

И я найду.

Я же переверну на хрен все в округе.

И тогда…

Тогда ты пожалеешь.

Но уже не сможешь вырваться.

Под моим надзором нужды свои будешь справлять.

Голой ходить. Одежды не предоставлю. Слишком большая роскошь.

Да и вообще.

На хрена в постели одежда, м?

А оттуда я тебя выпускать не собираюсь!

Глупая.

От меня не сбегают.

11 Глава 11

– Арман!

Уже почти делаю шаг из окна.

Вперед.

Следом за своей добычей.

Скалюсь, поднеся руку к раздувающимся ноздрям.

По запаху, что в башку лупит круче Ромкиных ударов. По вкусу. Найду. И разорву. Членом. На ошметки. Не то что имя свое забудешь. Как сдвинуть ноги представлять не будешь. Да!

– Уйди!

Рычу, отцепляя руку, что хватает за плечо.

Кто тут бессмертный? Меня остановить пытается? Встать между мной и моим трофеем?

– Ты слишком рано решил, что бой закончен, – оборачиваюсь, вижу хмурую рожу брата.

Как в кривое зеркало, блядь, смотрю.

Хотя нет. Какое, на хрен, зеркало? Я совсем на него не похож. Еще на ринге приметил. Ноздри у меня точно не раздуваются так, чтобы пар из ушей шел.

– Бой закончен, – ­ пожимаю плечами, сдергивая его руку с плеча.

– Ни хрена, Арман! Я просто свалился. Один раз. Время не вышло. Можно упасть, но подняться. Это не поражение. Просто ты слишком быстро соскочил с ринга. Испугался продолжения?

­ – Роман…

Тяжело вздыхаю, еле сдерживая жгучее желание врезать по его хмурой роже. И бой, и попытка помериться силой ни хрена здесь ни при чем.

­ – Иди ты на хрен…

В последний момент опускаю кулак.

Отпихиваю брата в сторону.

Блядь. Уже не успел. Совсем темно и ни хрена не видно.

Но далеко же она не могла уйти, да? Пусть я и потратил пару лишних драгоценных минут.

­– Эй! Ты просто сбегаешь от настоящего боя!

Летит мне в спину, когда я таки шагаю через окно.

Ну… Как шагаю…

Скорее вываливаюсь, пытаясь стряхнуть с плеча на землю прицепившуюся к нему оконную раму.

– Так поступают только трусы! Арман! Вернись! Ты же сам хотел настоящий бой! Ну? Что теперь? Позорно сбегаешь?

­ – Я голову тебе откручу, ­ – бормочу, в несколько шагов обходя все крошечное пространство заднего двора клуба.

Хреново.

Девчонки нигде нет.

Калитка крошечная, правда, приоткрыта. А за ней заросли. Блядский искусственный то ли парк, то ли лесок. Мне теперь что? Под каждый куст заглядывать?

–– Лучше вернись сама!

Вроде и спокойно бросаю в темноту. Даже ласково.

Пугать малышку еще не время.

Пусть понимает. Я не отступлю. Найду. Если уж решил, что моя, никуда ей не деться.

Но сейчас, если сама выйдет ко мне, буду спокоен. Спокоен, мать вашу!

­– Арман Каримович, вы что?

Директор клуба, на которого наталкиваюсь, слегка попримяв крохотную калитку, почему-то шарахается.

Дрожит.

Чего?

Я ведь ласково. Нежно почти. Я же еще не разъярен!