Я. Хочу. Тебя.
Шрифт:
– Сладкая девочка. Какая же ты сладкая, – хрипит он мне прямо в горло, вжимаясь еще сильнее.
Его член огромный. Он будто уже впечатался в меня.
Чувствую сквозь тонкую ткань платья, как его орган набухает еще сильнее.
Как нетерпеливо дергается, пульсируя. Пульсируя ровно в том же ритме, что и стеночки у меня внутри.
Ощущаю даже набухшие вены его члена.
Здравый смысл орет о том, что нужно бежать.
Это не часть человеческого тела!
Это настолько же огромное орудие, как и его руки. Плечи. Кулаки.
Он раздавит меня! Раздавит своим натиском. Своим напором. Своей дьявольской запредельной страстью. И своим органом, для которого я точно не готова!
– Нам будет хорошо вместе. Этой ночью. Я тебя со своего члена не отпущу. До рассвета вертеть на нем буду, – ударяют меня его грубые слова прямо вниз живота.
Ударами тамтамов там отдаются.
Это же грубо. Пошло. Запредельно порочно.
Но…
Его хриплое дыхание так сбивается, а глаза так лихорадочно скользят по моему лицу, опускаясь ниже, к самой груди, что я забываю обо всем на свете.
Даже эта грубость почему-то заставляет все внутри гореть еще сильнее.
И то, как жадно он начинает мять мою ягодицу.
И мне не вырваться.
Стоит оттолкнуться от его руки, дернувшись вперед, как я еще сильнее впечатываюсь в его член. Слышу его рычание. Жадное. Нетерпеливое.
Выходит, что сама чуть не насаживаюсь на жаждущий меня пронзить орган. Трусь о него, хоть и не специально.
Дергаюсь назад, и тут же попадаю на его бесцеремонную руку.
Которая уже задрала платье и теперь сжимает мою попку через тонкое кружево трусиков. Оставляет на ней раскаленные следы. Будто ожоги. Которым мне так сладостно подставлять свою плоть…
– Ты вся течешь… Для меня… Моя!
Резким движением он просто рвет кружево трусиков, отшвыривая их куда-то в сторону.
Всхлипываю, когда его палец резко толкается мне внутрь.
Сжимаюсь от такого жадного натиска, от резкого проникновения.
Но тут же понимаю, что он прав. Я и правда. Такая мокрая, что влага растекается по бедрам.
Стенки сами по себе жадно начинают откликаться на его толчки. Сжимаются, обхватывая его палец.
О. Боже. Мой.
Немного больно. Но… Так блаженно. Так сладко, что я сама готова толкаться ему навстречу!
Соски горят огнем под его жадными уверенными пальцами. Болезненно ноют, переполняясь жаждой все новых прикосновений. Затвердевают в камушки так сильно, что, кажется, об них можно порезаться.
– Моя. На всю ночь, – жарко выдыхает он мне в губы, резко выпуская из порочного плена своих рук.
Отодвигается на пару сантиметров.
И вдруг становится холодно.
Даже закусываю губу.
Тело само льнет к его стальным мышцам.
Будто орет, умоляя, чтобы он продолжал!
Почему остановился? Зачем?
Миг, – и он резко дергает замок молнии моего платья вниз.
Распахивает одежду, отшвыривая
его в сторону.Я остаюсь перед ним в одном ничего не прикрывающем, абсолютно прозрачном кружевном белье.
Никогда такого не ношу, но тут Ритке ухажер какой-то ее, которого она почему-то держит в секрете, подарок сделал. А ей размер не подошел, вот и передарила мне. На меня зато сел, как влитой. Вот и решила с какого-то перепугу сегодня нарядиться… Скорее, чтобы Ритке приятно сделать. Она все твердит, что я ношу унылое белье.
Вот и сделала. Приятно. Только не ей, а громиле.
Миг промедления, в котором я не чувствую жар его кожи, его срывающих с петель, прикосновений, и дурман в голове резко рассеивается.
Осознание лупит по вискам сильнее, чем его удары противнику на ринге. Будто молотком со всего размаху по голове ударили. Хлещет по разгоряченным щекам, как пощечина. Заставляя их гореть еще сильнее. Только теперь уже от дикого, жгучего стыда.
Как я докатилась до такого?
Я. Стою перед незнакомцем. Перепачканным кровью и потом. Смотрящим на меня с дикой похотью, в которой больше нет ничего, кроме звериного, неудержимого желания просто подмять под себя и овладеть. Да что там. Будем называть вещи своими именами.
Просто трахнуть. Похабно. Даже имени не спросив. Да и на что оно ему?
Ведь и я не знаю его имени. Понятия не имею, кто он. Только кличка какая-то дикая. Смерч. И ничего больше.
Стою перед ним. Совершенно обнаженная. Еще пару секунд назад сама дрожащая от дикого звериного желания. Готовая отдаться.
Съеживаюсь.
Мороз проносится по всей коже. Оставляя по себе ледяные пупырышки.
– Не надо. Прошу…
Выбрасываю перед собой обе руки, когда эта громадина снова надвигается на меня.
– Что за глупости, детка?
В его глазах начинает колыхаться черная ярость.
– Ты только что сама чуть на мой член не запрыгивала! Цену себе набиваешь?
Уже рычит. Смотрит грозно. Исподлобья.
Будто размазывает, вдавливает в пол этими глазами. Убивает.
Дар речи потеряла бы в любой другой обстановке.
Но сейчас отступать и теряться никак нельзя!
– Вы… вы не так все поняли, – лепечу, пытаясь прикрыться.
Но он резко отбрасывает мои руки, которыми неуклюже стараюсь закрыть грудь и гладко выбритый лобок.
– Я… Не собиралась… И… Я ведь с самого начала просила меня отпустить!
– И ты не такая, верно?
Его глаза становятся мрачнее всех грозовых туч, которые я видела когда-то в жизни.
– Да. Не такая, – киваю, цепляясь за его слова.
Он понял?
По крайней мере, больше не прижимается ко мне своим огромным телом. Уже хорошо. Да?
– Не таких здесь не бывает, – цедит мне в лицо, вдруг резко обхватывая шею руками. – Что ты лепечешь? Не такие сюда не приходят! Только те, которые готовы отдаться бойцу после драки!