Я. Ты. Мы. Они

— О чем ты?

— Да о том, что после того, как мы в дом переехали, у меня нихрена не осталось. Я оказалась в изоляции от мира с кучей детей. Меня и до этого Москва душила, своим одиночеством, но там хоть Алана была, да и с тобой мы все-таки каждый день виделись.

— Сань, у меня выбора не было!

— Да знаю я это! Думаешь, я не понимала?! И про деньги, и про работу… Все я понимала, только легче от этого не было. Знаешь, как я все эти годы тебе завидовала? Что у тебя дело любимое есть, что ты востребован, успеху твоему завидовала. Потому что я рядом с тобой бледная тень, умеющая только детей рожать.

— Ты что такое сейчас говоришь?

— А то и говорю. Думаешь, я не видела, как твои коллеги на меня смотрели, все эти партнеры твои, клиенты. Да они понять не могли, как такой мужчина как ты, мог выбрать меня. Все всю жизнь ставили тебя на порядок выше меня. Не спорю, заслуженно, ты же талант у нас. А что я?

— Спросил человек, знающий шесть языков.

— И что из того, что я их знаю? Кому это сдалось?! Я их для себя знаю, в стол, в пустоту. Я себя только и успокаивала, что мыслями о том, что ты меня любишь, что детям нужна. А ты отдалялся. Блять, ты отдалялся. Сначала работал, и у меня не было никакого морального права тебя хоть в чем-то упрекать. Потом ты метался, то с нами, то не с нами. Что я должна была думать? Только то, что мы тебе нафиг не сдались.

Беззвучно глотаю слезы.

— Я пытался тебя разгрузить, честно. Кухарка, няня…

— Да-да, садовника забыл. Саш, разгрузить — это еще ничего не значит. Времени действительно больше стало, но это не означает, что я могла обратно найти контакт с этим миром. Пыталась, японский пошла учить. Гарри Поттера этого осилила, и все. Если б не Ленка и дети, я бы вообще из дома перестала выходить. Так бы сидела под окном и ждала тебя.

— Почему не сказала?

— Как ты себе это представляешь? Любимый, ты нас всех из большой жопы тянешь на своей работе, а мне тут плохо и скучно от того, что приходиться ждать тебя?! А ты, ты почему молчал?! Как ты вообще мог сомневаться в моей любви?!

Между нами повисает гробовое молчание. Слезы продолжают топить меня. Темнота вокруг сгущается, пытаясь пробраться в пустоту, образовавшуюся после всех признаний.

Сашка находит мое лицо, вытирая ладонями мокрые ручейки на моих щеках.

— А ты любишь? — с надеждой в голосе спрашивает он.

— Еще один такой идиотский вопрос, и я тебя укушу, клянусь!

— Ах да, я и забыл, что ты кусаешься. Ты же меня предупреждала именно в этом кабинете.

Наверное, он бы меня поцеловал, и я, наверное бы, даже не сопротивлялась. Я уже чувствовала его дыхание на моем лице. Но в этот момент под дверью нашего укрытия слышатся шаги, и кто-то вставляет ключ в замок, громко ворча.

— Эй, кто здесь! Я вас слышу.

— Бежим, — командует Саша, хватая меня за руку.

В окно мы выпрыгиваем вместе, он успевает его прикрыть. По территории школы мы мчимся, не оглядываясь. Он перекидывает меня через забор, и свешивается сам.

Мы еще какое-то время бежим, пока не оказываемся на освещенном проспекте. Отдышаться оказывается не так легко, оба уперлись в свои колени и жадно глотаем воздух. А потом сначала у Саши, а потом и у меня начинается приступ гомерического смеха. Еле успокаиваемся.

Саша притягивает меня к себе. Просто обнимая, не позволяя ничего лишнего, но его движения все равно кажутся мне очень интимными.

— Как мы с тобой докатились до этой жизни?

Ответит мне на это нечего. Лишь хлюпаю носом.

Он провожает меня до дома и уже у самого подъезда, я задаю свой вопрос.

— А о чем ты хотел вспомнить? Ну, там, в кабинете.

— Да так, по сравнению с тем, что мы сегодня сказали друг другу, это сущие мелочи.

— Если судить по последним событиям, мелочей у нас с тобой не бывает, так о чем?

— Хотел рассказать тебе о том, какая ты была. Смешная и ерепенистая. Ты мне тогда сразу понравилась, своей подвижностью и взглядом своим испуганным. Ты же эмоции прятать никогда не умела.

— Но это все еще не была любовь, уже со второго взгляда? — оживляюсь я.

— Да, не была.

— Замечательно, потому что у меня тоже.

Саша на это лишь хмыкает. А потом останавливает взгляд на моих губах.

— Можно я тебя поцелую?

— Не сегодня. Не сейчас, — качаю я головой.

— А потом?

Но я не отвечаю. Жму плечами и скрываюсь в подъезде.

Впервые за много-много лет, я чувствую себя свободной.

Глава 51

Единственный выходной пролетает быстро. Убрались дома, потом пацаны умотали в неизвестном направление. Мы с девочками пытались приготовить еду на неделю, хотя я понимала, что это гиблое дело. Все запасы съедаются в первые два дня. Надо же было умудриться таких коней нарожать!

Пока девочки воевали с домашним заданием, я быстренько справилась со своими рабочими тетрадями.

Вроде бы все оперативно, но вечер уже подкрадывался.

Пришли мальчишки, от чего-то уставшие и помятые, но вроде как благостные. По крайней мере довольные.

Накормила всех ужином, после чего дети лениво расползлись по комнатам.

Стояла на кухне и нервно крутила телефон. Хотелось какого-то действия. Ленке что ли позвонить? Интересно бы узнать, что она скажет насчет наших с Сашей откровений.

Было до ужаса обидно, что мы с ним могли всего этого избежать. Сесть и поговорить. Почему я не смогла донести до него свою тоску? Почему сама не спросила, что с ним происходит? Кто вообще придумал, что мы друг другу не нужны? Вопросы, сплошные вопросы.

Это ведь было так легко, попросить внимания для себя, просто поделиться своими тревогами. Но когда я о чем его просила? Даже плакать раньше при нем боялась. Дурдом какой-то. Зато при каждой нынешней встрече белугой реву, наверное, за все годы брака отрываюсь.

Расплата моя пришла за неуважение к самой себе. Вот парадокс. Вглубь себя все это пихала — обиду на несправедливость судьбы, зависть, одиночество, лишь бы его не упрекать, не показывать своей слабости. А в итоге вот как обернулось.

Да и он молодец, чего-то там себе понавыдумывал, накрутил.

В общем, разбежались по углам, и сидели каждый в своей норке, со своей болью наедине. Но у меня хоть дети были. А у него работа… Или это не то же самое? Может он не менее одиноким в этой жизни оказался?

Так что же это получается, я Сашу сейчас оправдываю, жалею?

Думаю и пугаюсь.

В последние месяцы мне было так комфортно в своей злости, нравилось лелеять свои растрепанные чувства и обиду. Как это не смешно, но я впервые за долгое время ощущала себя живой. Да, было плохо, да, меня ломало и корежило, но я чувствовала. И это было всяко лучше холодной тоски и безразличия, которые овладевали мной в Москве.