"Я"

– Вы прислали мне письмо достаточно своеобразного содержания…

Он сделал паузу, давая мне возможность начать первым, и, тем самым, возможно, первым раскрыть свои карты; однако, я не напрягал себя подобными размышлениями, поэтому ответил прямо:

– Забудь о письме – это всего лишь повод для встречи! Я пришел к тебе не за этим.

– И чего же ты хочешь?! – он подчеркнул интонацией слово "ты" (ведь раньше он говорил мне "вы"), но не стал продолжать, давая мне возможность раскрыться полностью.

– Я пришел к тебе требовать отчета по поводу предстоящей войны.

Мой собеседник был изумлен: он ожидал чего угодно, но только не этого, не в такой прямолинейной форме и не у себя в кабинете от неизвестно кого!

– Требовать отчета?! – выкрикнул он. – У меня?! Да кто ты такой?! – от возмущения он даже откинулся назад в кресле.

– Я тот, кто имеет на это право и тот, кто имеет возможность потребовать исполнения своих приказаний, – ответил я, не меняя позы. – Пока что я прошу тебя по-дружески рассказать мне обо всем.

– Ты что, угрожаешь мне?! – возмутился он. – Ты что не понимаешь, кто я, а кто ты? Мне же все о тебе рассказали! Я знаю о тебе все!

Я ничего не ответил, а он, овладев собой и успокоившись, поудобнее сел в свое кресло под флагом и гербом и сказал уже вполне спокойным тоном:

– Наш разговор окончен – тобой займутся соответствующие службы.

Уже тогда я не боялся ни людей, ни их угроз; и пусть даже этот человек занимает высокий пост, он все равно остается всего лишь человеком, а значит существом смертным, болезненным и в большинстве случаев – слабым. На протяжении всего нашего разговора я все так же сидел, как и раньше, спокойно смотря прямо ему в глаза; я не "подскакивал" на стуле от его реплик и с любопытством наблюдал за своим собеседником. Ну, что ж, как я предполагал, он не пожелал отчитываться передо мною, и его можно в этом понять – однако "понять" не означает "отказаться от своих намерений" – сейчас ему не поможет ни высокий пост, ни большая власть – для начала я довольно грубо "ткнул" в его психику, и она отозвалась в нем целым каскадом образов и звуков. Собеседник аж дернулся и, округлив глаза, уставился на меня.

– Сделать еще раз, или ты уже все понял? – мягко спросил его я.

– Что?! Чего?! Что это было?! – недоумевал он.

Я повторил операцию, только пожестче и погрубее: в его глазах мелькнул отблеск безумия.

– Для начала встань, – приказал ему я.

Он молча встал, а я сидя продолжил:

– Верь мне, я – твой друг и никому не хочу зла.

После всех этих операций он стал в моих глазах маленьким и растерянным, как побитый котенок. Мне стало жалко его: зачем я так сильно "ткнул" в него второй раз? – одного было бы вполне достаточно – это моя ошибка: я еще недостаточно качественно использую свое могущество и мне еще многому надо учиться; а пока я аккуратно расслабил и успокоил его психику, сделав его более доверчивым и дружелюбным по отношению ко мне.

– Поверь мне, просто поверь мне – и ничего больше, – уговаривал его я. – Ведь ты веришь мне? – наконец, спросил я.

– Я совсем не знаю тебя, – с трудом ответил он, – но почему-то мне кажется, что тебе можно доверять.

– Ну вот и хорошо! – обрадовался я тому, что мое вмешательство в его душу прошло успешно. – А теперь сядь и расскажи мне о предстоящей войне.

– Какой войне? – он сел, но не забыл изобразить на своем лице изумление – какой упрямый и ловкий малый!

Из его мыслей я знал, что война – дело решенное, хотя народу пока еще ничего не объявили потому, что было еще слишком рано. Он сопротивляется, он пытается обмануть меня, прикинувшись ничего не знающим человеком, но я-то знаю, что это не так! Давить на него я уже не хотел – надо как-то решать проблему по-дружески, поэтому я еще больше расслабил его психику, аккуратно приглушив в ней оставшиеся очаги сопротивления и сказал:

– Зачем ты пытаешься обмануть меня? Обманывать – нехорошо, – продолжал убеждать его я. – Мне всего лишь нужны подробности, а ситуацию в целом я и так знаю.

После вторичной обработки собеседник стал вполне податливым, поэтому без особого сопротивления сдался и принялся в свою очередь сам убеждать меня:

– Ты требуешь от меня разглашения государственной тайны, но это – невозможно, ведь я давал присягу на верность своему народу! То, что ты хочешь, называется преступлением, а я не желаю быть преступником!

– Все это мелочи: тайна, присяга, преступление, твоя жизнь, да и моя жизнь тоже – все это мелочи, причем несущественные с точки зрения истории и наших с тобой принципиальных отличий. Ты кто?

– Как кто? – удивился он и с гордостью продолжил. – Я – самое главное лицо в нашем государстве!

– Это вторичное, – начал расставлять акценты я, – а первичное – ты – человек.

Он долго сомневался, задавать ли ему следующий естественный вопрос, но, наконец, успокоенный моим поведением и явно дружелюбным тоном, решился:

– А ты – человек?

Он испугался собственной дерзости, вспомнив ту боль, которую я с такой легкостью причинил ему недавно, поэтому задав свой вопрос испуганно и как-то весь сжавшись, будто перед ответным ударом, взглянул на меня.

– Частично – человек, – ответил я, – но лишь частично… – и посмотрел долгим взглядом на потолок. Из его мыслей я заключил, что он понял меня правильно – я намекал на свою связь со сверхъестественными силами.

Собеседник увидел, что наказывать его не будут, потому что не за что: ведь он задал естественный вопрос и получил на него ответ, – и поэтому он столь же логично попросил у меня подтверждения моих слов:

– А у тебя есть доказательства? – уже не так испуганно и с исключительным интересом спросил он.

– Да, – однозначно ответил я. – Но какие бы доказательства я не предъявил бы тебе, ты, как разумный человек, всегда сможешь найти им какие-нибудь правдоподобные объяснения из повседневной жизни. Получается, что я буду раз за разом предъявлять тебе доказательства, а ты будешь "пробовать их на вкус"?! Весело, но правила игры устанавливаю я, поэтому доказательством будет следующее – сегодня ты умрешь.

– Как же так?! – глава государства достаточно сильно испугался, но, надо отдать ему должное, не потерял способности рассуждать логически. – Какое же это доказательство – если я умру, что маловероятно, то кому ты будешь доказывать свое, – тут он посмотрел на потолок, – происхождение?!

Никаких доказательств я, конечно же, предъявлять ему не собирался – незачем унижаться перед обычным человеком; при всем при том я почти исчерпал свои возможности по управлению его психикой, поэтому от дальнейшего убеждения отказался и предоставил разговор самому себе – будь что будет: скажет – не скажет… – как получится:

– Либо ты веришь мне, и тогда говоришь со мной, либо не веришь, и тогда умираешь.

Собеседник надолго задумался. Я снова постарался направить его ощущения так, чтобы он поверил мне, все время разговорной паузы гася возникающие в процессе его мышления негативные эмоции.

– Ты такой же человек, как и все, – признайся в этом, и тогда я поверю тебе, – произнес, наконец, он.

– Конечно, такой же! А какой же еще?! – засмеялся я. – Я пошутил, но пошутил так, чтобы помочь тебе преодолеть предрассудки, – так тебе будет гораздо проще выдавать государственную тайну, предполагая, что я как-то связан с небесными силами.