"Я"

– А ты уже обо всем подумал! – восхитился он. – А то я сначала даже частично поверил тебе, ведь ты так убедительно смотрел на потолок! – засмеялся и мой собеседник тоже, хотя в душе он все-таки чувствовал, что со мной не все так просто и однозначно: все-таки я его каким-то образом ударил в мозг, и причем ударил два раза! Поразмыслив еще немного, глава государства принял наилучшее решение: я – человек, но из моих ежовых рукавиц ему, похоже, не выбраться, поэтому пора прекращать упираться, чтобы не сделать себе еще хуже:

– Хорошо, я расскажу тебе, но обещай никому больше не говорить об этом, а еще лучше – поклянись.

– Еще чего! – ответил я; похоже на то, что я выиграл, но я не собираюсь ограничивать свое будущее, поэтому и пояснил. – Клятва для меня – не мелочь: я не нарушу своего обещания, и поэтому не желаю ограничивать себя в использовании полученной от тебя информации.

– С тобой невозможно иметь дело… – глава государства махнул на все рукой – будь что будет: он уже уступил один раз, признав что война предстоит, почему бы ему не уступить и второй? – Ладно, будь по-твоему, – согласился он. – Но мне нужно будет подготовиться к столь серьезному разговору, поэтому подожди немного, и в свое время тебя вызовут ко мне.

Мы встали, попрощались, и я собрался уходить.

– Погоди, – крикнул он мне вслед, – а ты не боишься того, что тебе придется слишком долго ждать?

– Нет, – улыбнулся я, – ибо, когда истощиться мое терпение, я устрою тебе долгую мучительную жизнь, и ты захочешь в ад, потому что там тебе будет лучше, чем здесь!

По-моему мнению, я напугал его достаточно сильно, чтобы он не тянул резину, поэтому я со спокойной душой вышел из кабинета.

Через несколько дней мы снова встретились. Он ждал меня в парке, который раскинулся возле его резиденции, – кроме нас здесь не было никого. Мы разговаривали с ним, а вокруг нас возвышались деревья. Он решился высказать мне все – я видел это по его глазам и то же самое читал в его душе. Итак, предварительный обмен любезностями закончился, и мой собеседник принялся говорить, а я молча слушал его, боясь помешать ему, боясь сбить его с мысли.

– Ради тебя я нарушаю все законы, – начал он, – но ты необыкновенный человек, поэтому, как мне кажется, я поступаю правильно. Ты спрашивал меня о предстоящей войне, но чтобы ответить тебе и чтобы ты правильно понял меня, нам придется вспомнить историю.

Дело в том, что грядущая война будет чрезвычайно кровопролитной, – даже более кровопролитной, чем Марсианская война; а она, в свою очередь, напрямую связана с событиями, происходившими в далеком ХХ веке.

До ХХ века люди воевали как обычно – против вражеских армий, захватывали территории соседей и при этом, как само собой разумеющееся, происходила гибель определенной части (но не всего!) мирного населения. Все войны имели своей главной целью захват территории или же какие-нибудь другие экономические выгоды – если бы этих целей можно было бы добиться мирным путем, то никто не воевал бы!

В ХХ веке наряду с обычными войнами впервые в истории человечества была создана специальная отрасль промышленности, основной задачей которой было уничтожение людей. Освенцим – страшный символ той технологии. Если, к примеру, гильотина или же виселица тоже являются символами технологии лишения человека жизни, то попадет ли человек на виселицу, по большому счету, зависит от поведения самого человека: будет ли данный человек существовать или же нет, в каждом конкретном случае зависит именно от поведения самого человека, а не от того, каков он есть, – и это является принципиальным отличием от Освенцима. В обычном обществе место человека в тюрьме ли, в больнице ли, или же среди обычных людей зависит от поведения самого человека: преступник, к примеру, не родился вором или бандитом, а родился человеком, и судят его за поступки, которые он совершил; в дальнейшем, исполнив судебное решение (к примеру, отсидев свой срок в тюрьме), с точки зрения общества преступник становится бывшим преступником, а следовательно, обычным гражданином. Таким образом, в основном, люди не наказывают друг друга самым жестоким способом – смертью – только за то, что кто-то такой, а не другой, – естественно, существуют и исключения, но они лишь подтверждают правило: в обычном современном обществе в мирное время по национальным или же расовым отличиям государство систематически никого не лишает жизни.

Мы не рассматриваем войну, когда вполне возможны и вероятны убийства без суда и следствия, а только лишь согласно пониманию солдатами обстановки – тогда возможно все, ибо понимание окружающей действительности и осознание себя в ней зависит от культурного уровня, обычаев, степени усталости и определенных случайных событий, произошедших в жизни каждого индивидуума (вроде гибели друга или плохих новостей из дома), а значит, поведение отдельных солдат на войне не может служить мерилом отношения всего общества в целом. К примеру, если военные расстреляли кого-либо другой, не своей национальности, то это отнюдь не означает того, что несчастного убили из-за его национальной принадлежности, хотя возможно и такое; и тем более нельзя говорить о том, что государство в целом, к которому принадлежат эти солдаты, расистски относится ко всему народу, представителя которого в данном конкретном эпизоде лишили жизни на войне. В противоположность войне, в системе нацистских фабрик смерти люди в мирное время уничтожались по расовым признакам, а не за свои поступки, поэтому организаторы такой технологии были признаны преступниками и осуждены – и это правильно; они, кстати говоря, были осуждены и за массовое уничтожение людей, и за то, что принципы, по которым они делали это, были неприемлемы для остального человечества. Система лагерей смерти задумывалась в мирное время и осуществлялась тоже преимущественно в мирное время и с мирным населением, и мы, далекие потомки тех людей, помним о том, что это была технология уничтожения больших масс именно мирных людей и притом исключительно по национальному признаку. Этот ужас впервые произошел в далеком ХХ веке, и люди попытались забыть о нем, вычеркнув его из памяти, но спираль развития сделала круг… – и неожиданно для себя человечество очутилось перед страшной необходимостью…

После уничтожения той человеконенавистнической системы и осуждения ее идеологии, еще тогда, в ХХ веке, люди вышли в космос; в последующих столетиях они закрепились на Луне и начали колонизацию Солнечной системы: сначала были заселены Марс и Меркурий, затем пояс астероидов, спутники Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. В районе Плутона люди тоже закрепились, но это было небольшое поселение в виде научно-исследовательской станции; аналогичная база была создана и на Венере, но там в то время была просто кошмарная атмосфера, поэтому там обитало совсем немного колонистов.

Крупнейшими центрами внеземной цивилизации людей стали три: Луна, Марс и Меркурий. Луна издавна тяготела к Земле, поэтому фактически являлась форпостом Земли. Меркурий – планета-завод – он обеспечивал промышленными товарами Луну, Марс и все остальные колонии. На Меркурии имелись все условия для развития промышленности: отсутствие атмосферы, и как следствие отсутствие коррозии; небольшая сила тяжести, а значит, там требовались менее мощные машины, нежели на Земле или же на Марсе; и, наконец, неподалеку от него был расположен колоссальный источник возобновляемой энергии – Солнце. Земля стала центром по производству сельскохозяйственной продукции в системе, а ее промышленность удовлетворяла нужды самой Земли и частично Луны. Около 28% человечества жили вне Земли и Луны, из них около 90% жили непосредственно на Марсе, на котором начало развиваться сельское хозяйство, а также промышленность. Однако, несмотря на постоянное укрепление позиций Марса, Меркурия и прочих колоний в индустрии и аграрном секторе, в интеллектуальной сфере, а также культурной области Земля оставалась признанным центром всего человечества.

На всех внеземных поселениях была пониженная сила тяжести по сравнению с земной; кроме этого, все колонисты больше, чем остальные люди, получали излучения из космоса: они облучались при космических перелетах, а также во время работы в скафандрах вне подземных городов, но на них это почти не сказывалось, ведь поселенцы облучались солнечной радиацией в рассчитанных, безопасных для здоровья пределах (правда, иногда они получали большую дозу излучения, чем предписывалось нормами, а у некоторых из них был изначально ослабленный иммунитет), однако в целом, по идее, это не могло радикально повлиять на здоровье переселенцев и их потомков.

Уменьшенное значение силы тяжести негативно сказалось на здоровье людей: если лунные жители могли регулярно жить и поправлять свое здоровье на Земле, периодически возвращаясь на Луну, то у остального населения Солнечной системы такой возможности не было – перелет был слишком долгим и дорогим.

Таким образом, в процессе расселения человечества образовалось два типа людей: первый – жители Земли и Луны, а второй – жители Марса, Меркурия и всей остальной Солнечной системы. Лунные жители отождествляли себя с настоящими коренными землянами, с которыми они сохранили тесные связи, а вот обитатели Меркурия, пояса астероидов и спутников внешних планет являлись преимущественно выходцами с Марса, вот почему жители Земли и Луны называли себя землянами, а поселенцы на других планетах и небесных телах солнечной системы – марсианами.

Прошли поколения. И вот однажды встал вопрос, а являются ли марсиане людьми, то есть принадлежат ли они к виду человека разумного? Вопрос был более, чем просто очень серьезный и возник он не на пустом месте. Чтобы разрешить его, многократно проводились комплексные биологические исследования самими авторитетными организациями, но они не смогли с уверенностью решить эту проблему: сложные биологические выкладки не давали окончательного ответа и не рассеивали все сомнения. И даже сейчас, не то, что тогда – существует два мнения: одни ученые считают марсиан людьми, а другие – нет. Частью ученых предполагается, что, вроде бы, марсиане принадлежали к подвиду человека разумного, хотя значительное количество авторитетных специалистов как в прошлом, так и сегодня являются противниками этого мнения. Короче говоря, тебе все это известно – вы проходили это в школе – да, у марсиан были отличия от людей и на генном уровне, и во внутреннем, а также во внешнем строении; правда, отличия-то были, но были ли они столь кардинальными? Ведь человеческие расы тоже отличаются друг от друга, но при этом все они все равно являются людьми.