Яблоко раздора. Уральские хроники

А хорошее место. Хорошее, ничего не скажешь. Гаврила ничего в свете не любил больше, чем пруд этот. Всю-то свою жизнь, а особенно старость, провел на воде. Чуть что – а уж он то на крутояр, то на лавы уплыл, день и ночь пропадает на своей лодчонке. Петровна по огороду возится, по хозяйству, ждет его пождет, а старик на третьи иль на четвертые сутки только и заявится. Прокаленный костром, дымом, рыбным духом. Брови лохматые, в просветах бороды румянец пробивается, уставший, а присядет на лавку, скажет: «Да-а, старуха…» – и хитро так на Петровну посмотрит светлыми, в голубизну, глазами. С устатку любил выпить граненый стаканчик, старуха понимала, подносила…

А вот ей самой другое нужно было – огород. Огородишко у нее, правда, меньше Аниного, зато и обихоживать его было куда как с руки. День-полдень, утро-вечер, Петровна все в огороде, то полет, то окучивает, то малину редит, то «викторию» подрезает, то смородину огораживает, то огурцы удобряет, то капусту поливает, то морковь прочащает, то яблоньку подкрашивает, то крыжовник подвязывает, то цветы угото-вывает, то дичка прививает, то липу обдирает, то помидоры тычкует, то горох закрепляет, то турнепс подкапывает, то семена сушит, то травы сеет. День-вечер, утро-полдень – одна забота и отрада: огород, огород… А почему да что – и не поймешь сразу, так уж, видно, с кровью вошло, с родительских времен: Петровнин род от веку землепашествовал, Гаврилин – кормился рыбой. Как уж у кого жизнь сложилась.

– Э-э, мать, что-то ты совсем пригорюнилась!

– А нимало, нимало. Пошто думаешь-то?

– А чего тогда голову повесила? Иль думы какие?

– Думы какие ни есть, а забот хватает. Вот так.

– Небось по бывшему своему домику пришла всплакнуть? Дети, что ли, заели?

– Детки у меня кровные, не забижают. Кольшу-то не знал моего?

– Какого Кольшу? Как фамилия-то?

– А Симуков фамилия. Не слыхал?

Конец ознакомительного фрагмента.