Ядовитая паутина

Была, правда, еще одна небольшая, но далеко немаловажная деталь, подмеченная в результате моих личных наблюдений и эффективно применявшаяся при необходимости. Врачи и медсестры частенько надевают халат на майку, рубашку или прямо на голое тело, если на улице жарко, например, как сейчас. Конечно, верхнюю одежду они оставляли в кабинетах и поэтому, если в коридорах больницы вы видели человека в белом халате, надетом на обычный костюм, то можно было почти на сто процентов быть уверенным, что это посетитель. Я, как правило, в машине быстренько снимала с себя все до нижнего белья, надевала халат и сделав вид, будто только что вышла, свободно проходила через любую дверь. Правда, в последнее время появилась мода вешать на грудь табличку с фамилией и должностью, но я обходилась каким-нибудь непонятным, вышитым на груди вензелем, и такой номер вполне удачно проходил.

Андрей, как можно было судить по его поведению, на правах сына одного из лучших докторов больницы, не нуждался в подобных ухищрениях. Пару раз он по ходу движения здоровался с кем-то, а я послушно шла за ним. Преодолев множество лестниц и переходов, мы вышли к широким закрытым дверям из толстого матового стекла с надписью «Отделение интенсивной терапии». Андрей нажал на кнопку звонка сбоку, через минуту дверь приоткрылась, и из нее выглянуло недовольное и чем-то озабоченное лицо женщины в возрасте где-то между сорока и сорока пятью. Увидев посетителей, она явно намеревалась сразу же отправить нас восвояси, но Андрей вовремя опередил ее радостным возгласом:

— Здравствуйте, Лидия Алексеевна!

Лидия Алексеевна на мгновение задумалась, всматриваясь в его лицо, а затем наконец-то вспомнив, немного удивленно, но также радостно улыбнулась в ответ:

— Андрей!? Это ты?

Валерий Павлович, судя по всему, пользовался уважением и любовью персонала, и его сын в данный момент пожинал плоды родительской славы.

— Да, Лидия Алексеевна.

— Как отец?

— Нормально. Вчера звонил.

— Ну, хорошо. Тебе что-нибудь нужно?

— Да. Вы знаете, у нас здесь лежит друг. Мы хотели бы пройти к нему.

— Как фамилия друга?

— Котельников. Олег Котельников. У него лицо еще такое немного красное.

— Подожди здесь. — Лидия Алексеевна снова исчезла в дверном проеме.

Дверные створки захлопнулись за ней. Мы остались ждать. Прошло несколько минут томительного ожидания. И я, и Андрей начали нетерпеливо поглядывать на кнопку звонка, но половинки двери, словно сжатые зубы, молчаливо хранили тайну. И когда желание позвонить снова начало достигать апогея, Лидия Алексеевна появилась вновь. Вид у нее был утомленный и озабоченный.

— Не очень хорошие новости, Андрей, — сказала она.

Андрей побледнел, и его лицо застыло.

— Тяжелый твой Олег. Может не выбраться.

— Что с ним? — спросила я, так как Андрей еще не приобрел окончательно способность говорить.

— Черепно-мозговая травма. Сломаны несколько ребер. Лицо в синяках. Все бы ничего, но только парень не приходит в сознание.

— А можно мы пройдем к нему? — приобрел вновь способность говорить Андрей.

Лидия Алексеевна на секунду задумалась — наверно, это было против всяких правил, но авторитет Валерия Павловича сыграл свою, положительную роль.

— День сегодня не очень удачный, — сказала она, — минут сорок назад умер парень. Тоже совсем молодой. И тоже побили. Даже не знаем еще, кто такой. Люди стали совсем как звери. Ну, ладно, пойдемте. Только не надолго.

Мы согласно кивнули и прошли за ней в отделение. Дверь автоматически закрылась за нами, и я отметила про себя, как плавно щелкнул механизм замка. В сопровождении Лидии Алексеевны мы подошли к широкому столу с переливающимся миганием разноцветных лампочек пультом, и она сказала, обращаясь к сидевшей за столом медсестре:

— Женя, дай этим молодым людям халаты. Они в третью, где у нас парень с черепно-мозговой.

Моя тезка немного удивленно расширила глаза:

— Но, Лидия Алексеевна, мы же…

— Они от Валерия Павловича, а вот этот симпатичный молодой человек — его сын, — перебила ее наша провожатая.

Эти слова произвели эффект волшебного заклинания, что-то вроде «Сим-сим, откройся». Женино лицо поплыло в улыбке, она уже с большим интересом посмотрела на Андрея и, не переставая улыбаться, сказала:

— Ну, если от Валерия Павловича!

Она встала и направилась в ближнюю от стола дверь. Через минуту она вышла оттуда, держа в руках пару белых халатов.

— Для Валерия Павловича сделаю все, — сказала она с таким видом, как будто ее и отца Андрея связывали более теплые отношения, чем просто служебные.

Мы стали надевать халаты, и в этот момент из конца коридора выехала каталка, на которой везли кого-то, полностью накрытого простыней. Край простыни в том месте, где находится голова, немного сбился от движения, и оттуда выглядывала прядь рыжеватых волос. Мой взгляд скользнул и застыл на этой пряди.

— Это не ваш, — сказала Лидия Алексеевна мне, заметив и по-своему оценив мое краткое замешательство.

— Ваш — прямо и вторая дверь слева, — махнула она в сторону, дальше по коридору.

Каталка проехала мимо меня, и я смогла четко увидеть и рассмотреть эту прядь, которая привлекла мое внимание. У нее был не совсем обычный рыжеватый оттенок, и на одну секунду где-то в глубине души у меня шевельнулось дурное, ядовитое, какое-то противное чувство, но сейчас же прошло, оставив мутный осадок и немного странную и темную, до конца не распознанную ассоциацию.

В палате было тихо, и царила какая-то особая сдержанная атмосфера, попадая под действие которой, невольно перестаешь громко говорить и переходишь на шепот. У противоположных стен стояли две койки. Одна из них была свободна, на другой — весь в проводах, трубках и каких-то датчиках — лежал парень. Он был полностью обнажен, голова недавно обрита наголо, но жизненные процессы, благодаря подключенной и без устали работающей аппаратуре, не застыли полностью, и сквозь поцарапанную бритвой кожу головы проступали редкие острые точки пытающихся вырасти волос.

Олег был ровесником Андрея, но густые кровоподтеки, обширными пятнами покрывавшие лицо, делали его намного старше. В разрывах пятен виднелась неповрежденная кожа, которая действительно была неестественного, болезненного, красно-бордового оттенка, давшего Олегу его прозвище. Из-за этого разница между кровоподтеками и остальной кожей просматривалась нечетко, и поэтому лицо, особенно с первого взгляда, казалось почти сплошной багровой маской.

— Подожди меня — я поговорю с врачом, — вполголоса произнес Андрей.