Ягодка для Хулигана

– Просто даже кошки не мяукают. – Вырывается язвительное, прежде чем я успеваю себя остановить. – А ты и без того уже намяукала столько, что теперь не отмоешься. – Кривлюсь в гримасе.

Староста открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем передумывает и закрывает его. Опускает глаза вниз.

– И советую не трепаться о том, что ты тут успела увидеть, деточка. – Подхожу ближе к девушке и беру её за подбородок, угрожающе смотря в глаза. Серые и пустые. Не такие, как у Даны – живые, яркие, с внутренним огнём. – Усекла?

Староста ёжится. В пустом взгляде появляется намёк на страх. Она запоздало кивает, опомнившись, глядя на меня во все глаза так, будто впервые увидела.

– Стучи, сколько хочешь, – поправляюсь, решив пояснить этой любопытной дурочке, – но если это хоть как-то косвенно, проходящее, параллельно будет цеплять меня или Дану, ты пожалеешь.

– Да поняла я! – Вспыхивает Лиля и вырывается из моего захвата. Обхватывает предплечья в защитном жесте и отступает на пару шагов.

Я довольно ухмыляюсь. Так-то лучше.

– Молодец, хорошая девочка. – Улыбаюсь снисходительно. – А теперь марш спать. Терпеть не могу любопытных Варвар.

Не проходит и минуты, как девчонки и след простывает.

Ну, вот. Вторая тоже сбежала. Чудесный из тебя обольститель, Влас. Но, по крайней мере, я хотя бы буду знать, что до чужих ушей не дойдут лишние и ненужные мне слухи.

Сунув руки в карманы джинс, бодрым шагом топаю в мужской корпус.

Надеюсь, у кого-то из пацанов найдётся заначка. Покурить сейчас было бы ой как не лишним.

Глава 7

– Я хочу, чтобы каждый получил по заслугам! А если бы с моим сыном случилось непоправимое? Ущерб здоровью нанесён? Нанесён! И благо, что незначительный! – Распинается Рогожин-старший.

Судя по всему, мужчина решительно настроен на то, чтобы нам, как минимум дали административное наказание в виде исправительных работ, словно мы не студенты, а преступники какие-то. А как максимум – даже боюсь представить.

Мы уже битый час находимся в кабинете ректора: я, Рогожин, Влас, Таранина, депутат и, собственно, ректор – Евгений Васильевич Горин. Не хватает лишь моего отца, которого тоже вызвали, но он не смог приехать вовремя – служба. Сказал, что подъедет сразу же, как освободится.

Вячеслав Дмитриевич, отец Данила, нетерпеливо ходит вдоль длинного стола ректора и сопровождает свою тираду экспрессивной жестикуляцией. Не забывая зло поглядывать то на меня, то на Власа. В его серых, льдистых глазах обещание скорой расправы.

И сейчас мне, как никогда, не хватает присутствия отца рядом. Я знаю, что он пожурит меня, но прежде защитит. Суров, но справедлив. Он научил меня тому, что за своих нужно стоять горой, а все недовольства друг другом обсуждать дома.

– Обычная пацанская драка, – вставляет свои пять копеек Дементьев, стоит Вячеславу Дмитриевичу умолкнуть на несколько секунд.

Чем доводит Рогожина-старшего буквально до ручки. Он и без того не умолкал последние пятнадцать минут, а теперь так вообще побагровел от ярости. Но прежде чем депутат успевает открыть рот, вмешивается ректор:

– Дементьев, это не норма поведения. Вы, как никто, должны это понимать. – Спокойно говорит Горин.

– Все парни дерутся, зачем из этого создавать такой ажиотаж? Сомневаюсь, что если бы на месте Данила оказался я, устроили бы такие разборки. – Резонно подмечает брюнет.

Таранина согласно отводит глаза. Поджимает губы, но предпочитает воздержаться от комментариев. Сейчас бесполезно что-то говорить. Правда на стороне Рогожина-старшего и Данила – он жертва в этой ситуации. И это всё, что нужно знать.

Таковы правила и законы. Есть виновные, есть жертвы. Я уяснила это ещё с детства.

И всё же Лидия Михайловна в итоге вмешивается, защищая меня, как и обещала. По крайней мере, в отсутствие отца.

– Была драка, Вячеслав Дмитриевич, и разбираться нужно только с непосредственными участниками. Зачем тут Стрельцова? Она, как и прочие была лишь свидетелем. Давайте отпустим девочку домой.

– Из-за неё, – некрасиво указывая на меня толстым пальцем, шипит сквозь зубы депутат, – мой сын пострадал. Она – причина всего этого бедлама.

– Тогда Дана вообще первая пострадавшая во всей этой истории, – цедит Влас. – Ваш сын назвал её шлюхой. Так что тут ещё нужно разбираться, кто, что и зачем. И если она захочет, может написать заявление на вашего драгоценного сыночка. – Заканчивает язвительно. И с жирным намёком кидает на меня взгляд ярко-зелёных глаз.

Я кошусь на Дементьева, который сидит рядом со мной на одном диванчике, в ответ.

И правда, я даже не подумала об этом. Хотя мой отец как раз таки всю жизнь варится в нечто подобном и часто учит меня, как правильно действовать в той или иной ситуации.

Конец ознакомительного фрагмента.