Яик – светлая река

«Где это, интересно, мама? – От тепла и ужина его клонило в сон. Он сидел на скамейке возле печки, прислонившись спиной к обогревателю. – Хм, маленьким считает, говорит: «Это не твое дело…» А я больше, чем любой взрослый, расклеил листовок… А завтра еще больше расклею…»

Сями не заметил, как заснул.

Глава седьмая

1

Каменные дома Акчуриных обнесены глухим кирпичным забором. В глубине просторного двора возвышаются склады и другие хозяйственные постройки; рядом с хозяйским домом, стена к стене, стоит дом приказчика, а дальше на целый квартал – магазины и лавки.

В акчуринских складах работают знакомые Абдрахману надежные люди. Ему не стоило никаких трудов договориться с ними.

Вечером он привез на санях политическую литературу и типографскую бумагу в акчуринский двор и вместе с ними запрятал все это в один из пустующих складов. Затем выпряг лошадь из саней и стал седлать.

– Абеке, – позвал его Байес, – может, зайдешь ко мне, поужинаем?..

Абдрахман подтягивал подпругу.

– Не могу, Байеке, спасибо за приглашение. Спешу на кожевенный завод. В другой раз как-нибудь. Посвободнее будет, посидим, поговорим. Кстати, ты где остановился?

– Здесь недалеко, у Уали. До завода, Абеке, не близкий путь, – пока доберетесь, там уже все будут спать. Не лучше ли все же вам завтра утром поехать? А сейчас ко мне, чайку горячего… У меня просторно, места хватит переночевать…

– Нет, – ответил Абдрахман, поправляя подушку на удобном казахском седле.

В хозяйском доме играла музыка, в окнах верхнего этажа горел свет. Продавец Салимгерей, прислушиваясь к музыке, опечатывал склад. В доме в это время кто-то распахнул форточку, и знакомая татарская мелодия вырвалась на свободу. Грустная и страстная, она словно звала куда-то.

– Вы спрашиваете, когда поеду в аул? Если ниспошлет аллах удачного пути и все будет хорошо, завтра тронусь. Товары не те достал, нужных нет: ни чая, ни сахара, да и с тканями очень плохо. Только и есть что мыло, спички и разные побрякушки. Что поделаешь, придется хоть это отвезти. Завтра все же думаю ехать, пока не тронулся лед на Яике и Анхате. А то еще две-три недели просидишь здесь.

В разговор вмешался Салимгерей:

– Байеке, слышишь, это граммофон играет. Эх, до чего ж красивая штука!.. Хозяин недавно привез из Казани. Послушали бы, как нашу татарскую песню «Бибисару» играет, просто чудесно!

Никто не ответил, Абдрахман молча скользнул взглядом по окнам, в которых маячили тени разряженных людей, и стал взнуздывать лошадь.

– Абеке, знаете ли, кто там собрался? – полушепотом заговорил Салимгерей, кивая в сторону окон. – Татарские буржуи и ученые. И казах среди них один есть, доктор, высокий такой, статный, в пенсне все ходит… Моя жена помогает прислуживать гостям.

– Что за праздник у них? Старший Акчурин из Мекки [11] вернулся, что ли? – Он вспомнил, как днем в Совдеп приходил старик Акчурин и умолял сбавить налог: «Не сможем мы, господин Абдрахман, столько заплатить. Мы же не Овчинниковы, у тех денег – дай аллах каждому столько!»

11

Совершивший паломничество в Мекку у мусульман считается святым человеком. Паломника, возвращающегося из Мекки, встречают радостно и устраивают в честь его большие торжества.

Салимгерей покачал головой:

– Нет, у них радость гораздо большая, чем встреча паломника из Мекки. В гостях два татарина-офицера. Жена моя кое-что подслушала из их разговора. Знаете, о чем они толкуют? Большевиков, говорят, сметем!..» Вино пьют!.. Кушаний полно. Курбанов со своей сестрицей тоже там.

– Ну, будьте здоровы, я поехал. – Айтиев вскочил на лошадь и рысцой выехал со двора.

– Хороший человек этот Абдрахман, – проговорил Салимгерей, глядя вслед удалявшемуся Айтиеву. – За народ день и ночь хлопочет, не спит, не отдыхает, не то что эти господчики, – не до веселья ему, не до развлечений.

– Какое там веселье, поужинать, говорит, нет времени. Приглашал я его сейчас к себе – отказался.

Абдрахман хотел заехать на вокзал к железнодорожникам, потом вдоль полотна железной дороги добраться до кожевенного завода и бойни, но пришлось отказаться от этого намерения. Между вокзалом и городом группами разъезжали казачьи патрули. Узнав от прохожих, что это были казаки и откуда они прибыли, Абдрахман вернулся в город и по улице Самарской выбрался на берег Яика. Тропинка сбегала вниз и вилась по-над самым берегом. Местами, где снег днем подтаял, виднелась черная земля. Ехать было трудно, но вскоре глаза свыклись с темнотой, и Абдрахман стал хорошо различать выбоины, канавы и бугорки. Около версты он проехал нижней тропинкой, затем выбрался на бугор и пустил лошадь рысью. Дорога здесь была ровнее и шире. Лошадь бежала бодро, поводя ушами и вытягивая морду. До завода оставалось еще около трех верст. По пути попадались низкие рыбачьи домики. Абдрахман напряженно всматривался в темноту, боясь налететь на патруль. Подъезжая к одному из домиков, он неожиданно увидел двух всадников. Они направляли своих коней ему наперерез.

– Стой! Кто едет?

– Свои!..

Всадники замолчали. Пользуясь их замешательством, Абдрахман решил действовать быстро и смело.

– Вы сами откуда, ребята? Дорогу бы указали к штабу шестого полка, – сказал он твердым, уверенным тоном.

Приостановив коней, всадники начали перешептываться:

– Киргиз он, что ли?

– А то кто же, разве не слышишь по разговору!..

– Озiн кайдан? [12] – спросил один из всадников по-казахски.

– От генерала Акутина со срочным поручением.

12

Озiн кайдан? – Сам-то откуда?

Всадники снова зашептались, но теперь Абдрахман ни слова не мог понять из их разговора.

– Как твоя фамилия, киргиз? – Тот же всадник подъехал к Айтиеву и стал пристально всматриваться в его лицо. Абдрахман увидел – перед ним был казак. – Ты что, военный?

– Связной. Моя фамилия Айбасов.

Казак недоуменно пожал плечами и, развернувшись, отъехал к товарищу.

– Так по какой же дороге ехать лучше, по этой, что ли? Тьма такая, хоть глаз коли, как бы не заблудиться, – продолжал спокойно Абдрахман, указывая плеткой не на кожевенный завод, а в сторону вокзала. Он хотел окончательно ввести в заблуждение казаков и благополучно отделаться от них.

– Да поезжай этой!

– Спасибо, ребята! – поблагодарил Абдрахман и, стегнув лошадь, крупной рысью поехал к полотну железной дороги.

Он не сомневался, что это был казачий пикет, специально высланный для охраны дороги к заводу. «Окружили город… А теперь и завод отрезали». Ветер дул ему в спину, и он слышал негромкий разговор казаков:

– Он же в кожаной куртке!.. Как бы не оказался большевиком!..

– Эй, киргиз, остановись!

– Что такое, ребята?

– Поедешь к сотнику, вертай коня!

– Ойбой-ау, ведь я и так опаздываю! У меня срочное задание!..

– Стой, говорю!

– Где же ваш сотник?

– В заводской конторе. Поехали!

Абдрахман понимал, что казаки мирно не отпустят его. А если попадется на завод к сотнику, то и вовсе все пропало. «Как убежать? Лошадь у меня резвая, не раз побеждала в скачках. Оружие есть. Только вот дорога неровная – ухабы, рытвины».

– Куда ехать? – покорно спросил Абдрахман.

– Поехали!.. – Казак дернул повод.

Абдрахман круто развернул коня и, прежде чем казак успел опомниться, вихрем понесся к городу.