Яков Брюс

Противники России как раз и рассчитывали на то, что Петр отступит перед коалицией небывалых в истории масштабов. Ему даже пытались внушить мысль о необходимости серьезных уступок в его программе мирного урегулирования. Кроме шведского представителя на Аландах Гилленборга этим занялся последний из «союзников» Петра король Пруссии Фридрих Вильгельм. В письме от 18 апреля 1719 года он советовал Петру идти на уступки и не рисковать всем. Король ссылался на опыт Испании, которая именно в этот момент вела неравную борьбу против Четверного союза, то есть одновременно с Англией, Австрией и Францией. Король считал, что затем эти державы объединятся со Швецией и набросятся на Россию, с тем чтобы лишить ее всех завоеваний и уничтожить молодой Балтийский флот.

В ответном письме Петра содержалась блестящая мотивировка смелого, но хорошо рассчитанного решения царя возобновить военные действия против Швеции. Эти действия совершенно необходимы, поскольку все способы дипломатического убеждения уже испробованы и теперь, писал Петр, «никакого другого пути, кроме твердости, не вижу, через который бы мы резонабельный мир с Швецией получить могли». Что касается возможного расширения войны и участия на стороне Швеции других стран, то такая вероятность не могла создать положения, аналогичного тогдашнему положению Испании, прежде всего потому, что Россия стала гораздо более могущественной и неуязвимой, чем Испания. Петр справедливо полагал, что Франция не будет воевать за Швецию, ибо никакие ее жизненные интересы русскими завоеваниями не затронуты. В таком же положении находилась и Австрия. Единственный потенциальный новый враг — Англия, вернее, Георг I, ибо английский парламент не поддержит войну за присоединение к Ганноверу Бремена и Вердена. К тому же Англии в тот момент надо было думать о собственной безопасности. Как раз в марте 1719 года в Шотландии вновь высадились войска якобитов во главе с герцогом Ормундским. Петр сравнивал далее боевые возможности английского и русского флотов и считал, что уже настало время, когда Россия может не опасаться британского морского могущества. Характерно, что сама мысль прусского короля о необходимости руководствоваться страхом перед угрозами вызывала категорическое возражение Петра: «Ежели б я инако поступал и при многих зело опасных случаях одними угрозами дал себя устрашить, то я б того не достиг, что ныне чрез божию помощь явно».

Письмо Петра написано с учетом того, что хищный, но трусливый прусский король уже вел тайный зондаж относительно заключения сепаратного мира со Швецией. Поэтому соображения царя наверняка могли быть переданы его возможным противникам.

Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым

Брюс и Петр Великий (продолжение)

А дело такое: мазь и настойку выдумал Брюс, чтобы из старого человека сделать молодого. И поступать надо было в таком порядке: взять старика, изрубить на куски, перемыть хорошенько и сложить эти куски как следует, потом смазать их мазью, и все они срастутся. После того надо побрызгать этим настоем, этим бальзаном. И как обрызгал, станет человек живой и молодой. Ну, не так, чтобы вполне молодой, а наполовину. Примерно, человеку было 70 лет, станет 30. Это так по науке полагается. С наукой шутить нельзя: требуй от нее столько, сколько она может дать, а лишку потребовал — попусту будет, прахом пойдут твои труды, потому что науке аккуратность нужна. А Брюс знал все это, умел, как обойтись с ней, вот от этого у него все выходило. А главное — голова, ум хороший был у него.

А было тогда Брюсу восемьдесят лет, и хотел он, чтобы стало сорок. И приказал он лакею, чтобы тот перерезал ему горло бритвой, изрубил на куски и чтобы эти куски перемыл и сложил по порядку, после того смазал бы мазью и уже после полил бы бальзаном. А лакей сделать-то сделал, да не все: бальзаном не полил, а взял, да разлил его по полу. И чего ради пошел на такое дело — и поднесь никто не знает. Зло ли какое было ему от Брюса или подкупил его кто — никому не сказал об этой причине. На что уж ученые профессора по книгам, по бумагам смотрели — ни до чего не докопались.

— Тут, говорят, лакеева тайна.

Разумеется, причина была, потому что как же так без причины убить человека? Что-то такое было…

Между тем русский флот усиленно готовился к летней кампании. Затем наступила первая проба сил. 24 мая произошел морской бой со шведской эскадрой, который кончился тем, что русские моряки привели в Ревель три шведских корабля с их экипажами, сдавшимися в плен. 24 мая Петр выезжает на остров Котлин. 9 июня оттуда вышла в море русская эскадра галер. А 22 июня из Ревеля отправились главные силы флота. 20 могучих линейных кораблей, сотни галер и мелких судов собрались у Аландских островов. На борту русских кораблей находилось 26 тысяч десантных войск.

Однако речь шла не о том, чтобы начать широкое завоевание шведской территории, хотя для этого Петр имел все возможности. Предпринималась своеобразная военно-дипломатическая кампания с исключительной целью принуждения Швеции к подписанию мирного договора. 10 июля Петр вызвал на флагманский корабль Остермана, которому вручили документы для передачи их лично королеве Швеции. Фактически это был ультиматум. Швеции следовало заявить, что в ходе почти двухлетних переговоров Россия сделала все возможное для заключения мира. Однако ход Аландского конгресса, особенно за последнее время, показал, что его работу используют только для прикрытия ведущихся одновременно реальных, а не фиктивных мирных переговоров с Англией и западными странами — участницами Северного союза. Царь принял решение действовать «по-неприятельски», чтобы показать, каковы будут последствия дальнейшей задержки переговоров с Россией. Остерман должен был вновь напомнить о прежних условиях мира и о готовности пойти на уступки: вернуть всю Финляндию, Лифляндию присоединить к России не навечно, а лишь временно, на 40 или даже 20 лет, выплатить Швеции денежную компенсацию. Инструкция предписывала заявить, что никаких новых уступок с русской стороны сделано не будет. Ультиматум предъявлялся также и от имени Пруссии, хотя она уже вела сепаратные переговоры со Швецией, но продолжала формально оставаться союзником России.

В свою очередь, Петр I, стараясь отнять у английского правительства всякий предлог оказывать помощь Швеции, 17 апреля 1719 года опубликовал манифест, в котором разрешал торговлю со Швецией всеми товарами, за исключением контрабандных. Российское правительство делало все для успешного завершения мирных переговоров. Швеция не реагировала на предложения России. Более того, она разрешила торговое мореплавание в Балтийском море с существенным исключением — суда, шедшие в российские или союзные с Россией порты, подлежали аресту и конфискации груза, независимо от их принадлежности. В свою очередь, Петр I, зная о маневрах шведской и английской дипломатии, в конце февраля приказал к апрелю подготовить русский флот на Балтике к военной кампании 1719 года. В дальнейшем политика проволочек и оттяжек подписания договора со стороны шведского правительства показала, что приготовления русской армии и флота были нелишними.

Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым

Брюс и Петр Великий (продолжение)

Ну, хорошо… Вот он не полил бальзаном и не знает, куда спровадить мертвого Брюса. А тут как раз в эту пору приходят в башню Брюсовы знакомцы. Смотрят — лежит мертвый Брюс. Они и удивляются:

— Что же это такое? — говорят. — Ничего не слышно было, что Брюс болел, а уже лежит мертвецом.

И спрашивают они лакея:

— Когда же это Брюс помер?

А он говорит:

— Вчера поутру.

Они опять спрашивают:

— Почему же ты, подлая твоя харя, молчишь? Почему ты, анафемская сила, никому об этом не сказал?

А он и не знает, что на это сказать.

— Да я, говорит, маленько перепугался.

Ну, они были не дураки — сразу увидели, что тут дело не чисто. Кинулись к нему, давай его бить:

— Признавайся, говорят, как дело было?

А он говорит:

— У него разрыв сердца произошел.

Ну, только они не верят:

— Брешешь, чертов мазурик! — И давай его головой об стенку стукать.

Он было крепился, да видит — мочи нет, и сознался:

— Мой, говорит, грех. Вот так и так произошло, — все рассказал.

Они спрашивают:

— А за что ты руку на Брюса наложил?

А он говорит:

— Хоть убейте, не скажу.

Они давай ему под бока ширять кулаками, давай по затылку бить. Только он не сознается. Вот они видят — человек уперся на своем, заковали его в кандалы, повезли к царю. Привезли и рассказали об этом деле. А Петр так рассудил: