Ямато. Японский императорский дом
Шрифт:
Что же касается императора Комэя, то главная его историческая заслуга состоит в возрождении престижа императорской власти, что стало толчком к свержению сёгуната.
Часть III
Японская империя
Глава 10
Период Мэйдзи – время больших перемен
Периоды правления императоров Мэйдзи (Муцухито), Тайсё (Ёсихито) и Сёва (Хирохито) настолько богаты событиями и важны для японской истории, что каждому из этих монархов будет посвящена отдельная глава. Слово «монарх» в этой книге употреблено впервые и к месту, поскольку все упомянутые императоры были реальными правителями государства. Да, разумеется, был еще и парламент,
Понятия верности и долга в самурайской культуре
Интерес к Японии, японской истории и японской культуре проявляется во всем мире, и автор искренне надеется на то, что его скромный труд может привлечь внимание иностранных читателей. Специально для них автор считает нужным сделать небольшое пояснение, касающееся таких важных для каждого японца понятий, как верность и долг. Именно что для каждого, поскольку современная японская культура испытала на себе выраженное влияние самурайских понятий и представлений, в первую очередь – моральные установки кодекса Бусидо. Когда говорят, что каждый японец в глубине души самурай, нисколько не преувеличивают, так оно и есть. Не так важно наличие предков-самураев, как следование самурайским ценностям.
Понятие верности, берущее начало из конфуцианства, в котором почитания родителей и старших является главной добродетелью, подкреплялось аналогичными установками синтоизма, призывающего хранить верность своему роду и его главе (в широком смысле – императору). В самом популярном самурайском трактате «Хагакурэ» («Сокрытое в листве») сказано: «Человек, находящийся на службе, должен заботиться и беспокоиться о своем господине. В этом его единственное предназначение» [108] . Вот пример истинного следования долгу из того же источника: «Генеалогическое древо рода Сома, с которым в Японии больше ничто не может сравниться, изображено на свитке, получившем название тикэн марокаси. Однажды в резиденции господина Сомы возник пожар. Глядя на горящие постройки, господин Сома говорил: «И дом, и утварь не жалко. Сгорят – все можно восстановить. Но чего не вернуть – так это нашей главной фамильной драгоценности – генеалогического древа». И тут один слуга сказал: «Я спасу его от огня». Господин Сома и его вассалы подняли слугу на смех: «Как ты это сделаешь, когда все горит?» Этот слуга ничем особо не выделялся, и толку от него большого не было, но господину нравилось его усердие. «Я знаю, что неуклюж и небрежен и польза от меня невелика. Но я всегда был готов отдать свою жизнь, если представится возможность сделать что-то полезное. Думаю, это время наступило». С этими словами слуга бросился в бушевавший огонь. Когда пожар кончился, господин Сома приказал своим людям: «Отыщите его тело. Эх, бедняга!» Обгоревшие останки слуги были найдены в саду у жилых покоев. Как только тело подняли, из живота хлынула кровь. Оказалось, слуга распорол себе живот и засунул туда свиток, чтобы защитить от огня. И свиток совершенно не пострадал. Так он получил еще название тикэйдзу [родословная на крови]».
108
Здесь и далее фрагменты «Хагакурэ» приводятся в переводе С.И. Логачёва.
В основе отношений между старшим и младшим лежат понятия «он» и «гири». Он представляет собой благодарность по отношению к вышестоящим за проявляемое ими внимание. Выплата жалования, какая-то иная награда, или же похвала – все это он. Именно он определяет отношение самурая к его сюзерену, благодеяние рождает такие чувства, как признательность и благодарность. Он подразумевает абсолютную преданность, которая подкрепляется понятием «гири» – морального долга или обязанности, установленной традициями общества. Но гири без он, все равно, что лошадь на двух ногах. Невозможно повиноваться господину только потому, что так принято, нужны еще и личные мотивы-он.
«Усилия вассала, направленные на укрепление стабильности и процветания клана, служат еще более важным доказательством его исключительной преданности господину, чем подвиги, совершенные на поле брани, – говорится в «Хагакурэ». – Воин может первым ворваться в стан неприятеля, совершить подвиги и отдать свою жизнь. Больше от него ничего не требуется, такова его работа. А вот исправление упущений своего господина – это не краткий акт самопожертвования, оно требует неустанных усилий на протяжении всей жизни… При этом нельзя назвать по-настоящему преданным слугой того, кто не руководствуется бескорыстными соображениями».
Это была преамбула, необходимая для понимания сути вопроса.
Оперируя понятием «долг» в допустимых пределах (то есть, не требуя чего-то бесчестного) самурая можно заставить совершить любое деяние. Но в противостоянии между сёгунатом и императором сёгунская власть не могла широко использовать понятие долга, поскольку долг перед императором выше всего прочего. Если сюзерен выступает против императора, то своим поведением он и освобождает своих вассалов от гири. Моральное преимущество было на стороне императора, а в Японии моральное преимущество значит очень многое. Да и вообще сёгун считался слугой императора и назначался императорским указом.Принц Муцухито
Принц Сати, появившийся на свет 3 ноября 1852 года, был рожден императорской наложницей Накаяма-но Ёсико, дочерью министра левого крыла Накаяма-но Тадаясу. Род Накаяма был одной из ветвей клана Фудзивара, так что происхождение у Сати было самое, что ни на есть, наиблагороднейшее и в подкреплении своих прав на престол он не нуждался. Тем не менее было организовано усыновление Сати императорской наложницей Кудзё-но Асако, обладавшей высоким титулом Нёго, но при этом не считавшейся императрицей (титул вдовствующей императрицы ей пожаловал приемный сын, когда стал императором, а после смерти Асако получила имя Эйсё).
Сведения о детских годах принца Сати скудны и противоречивы. По одной версии он рос здоровым и энергичным, а, по другой, часто болел. Детство принца пришлось на переломный период в истории Японии, когда страна открывалась для Запада и в то же время находилась на грани гражданской войны. Как тут не вспомнить традиционное китайской проклятие «Чтоб тебе жить в эпоху перемен». Но человек не волен выбирать, когда ему жить – принц Сати, получивший в 1860 году, после назначения наследником престола взрослое имя Муцухито, пришел в тот момент, когда Провидению было угодно призвать его и честно исполнил возложенную на него миссию.
«Император обладал огромной гуманностью, он постоянно заботился о спокойствии народа, – говорится в «Первом [посмертном] жизнеописании императора Мэйдзи», составленном его придворными. – Когда происходили природные бедствия, не случалось и дня, чтобы он не отправлял посланника на центральную метеорологическую станцию по нескольку раз в день. Кроме того, во время сбора урожая его большая душа обращалась в сторону полевых работ и никогда ни на миг не отвлекалась от изучения аномальных явлений Неба и Земли. Когда свирепствовали дурные болезни, он неизменно являл глубины своего сердца и изволил говорить о том, что негоже жалеть денег на сострадательную помощь бедным и убогим, жертвам войны и раненым. Когда он слышал о том, что среди народа расцветают сострадание и доброта, его сердце переполнялось радостью.
Благодатным дождем проливалась добродетель императора на птиц и животных, на рыб и насекомых. Когда государю подносили карпов, перепелок или же угрей, он непременно осматривал их и неизменно глаголил: «Позаботьтесь о них». Его августейший пруд кишел карпами, в его августейшем саду обитало столько птах, что они вызывали раздражение. Ёсии Томосанэ, который служил прежде заместителем министра государева двора, как-то сказал государю: «Ваше величество изволят любоваться предназначенными для съедения карпами, слушают певчих птах и жалеют их, повелевая отпускать на волю, что свидетельствует о небесной доброте Вашего величества. Однако, если подойти к делу с другой стороны, смиренные дарители предназначают их в качестве свежих яств для вашего стола, и ваше сострадание превосходит их понимание, искренние чувства подданных не находят удовлетворения, они не в состоянии оценить широту души государя, к тому же сад и пруд переполнены живыми существами, что создает немыслимые трудности для обслуги». Государь улыбнулся: «Теперь я знаю, чего желают мои подданные – они хотят, чтобы все это попало на мой стол».
После этого случая, когда ему подносили живых существ, он неизменно повторял: «Примите это». Слугам же стало еще труднее, ибо они не могли понять, что им делать. Потом они как бы невзначай доложили: «Полученное от такого-то дома приготовлено и подано на стол». И тогда император промолвил: «Хорошо!» и изволил согласиться. Этот случай ясно показывает безграничное великодушие государя» [109] .
Разумеется, о правителях, покинувших наш бренный мир, принято рассказывать только хорошее, но даже если отбросить в сторону излишнюю комплиментарность, то станет ясно, что власть не испортила (или не особо испортила) принца Муцухито. «Безграничное великодушие» – редкая черта для правителя.
109
Здесь и далее фрагменты «Первого жизнеописания императора Мэйдзи» приводятся в переводе А.Н. Мещерякова.