Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Карл. Ежедневно есть привыкли. Ежедневно ночевать в доме привыкли.

Гвардия. Значит, такой у вас социализм?

Карл. Сам говоришь — на мыло.

Гвардия. Вот какое горе я вам причинил?

Карл. Ты на наше горе не обращай внимания. Сами его выдыхаем. Не жалей!

Гвардия. Завод, безусловно, плохой. Мне рабочие показали все его недостатки.

Карл. И что же ты решил?

Гвардия (задумался). У тебя какая специальность, брат?

Карл. Паровозная.

Гвардия. Между прочим, плохая у вас погода в Германии. Ты на сборке работал? У вас парообогреватели откуда идут?

Карл. Из электросварочного. А что?

Гвардия. Правильно. Так оно и есть.

Карл. Экзаменуешь меня?

Гвардия. У нас до сих нор боятся электросварки. Парообогреватели все еще отливают.

Карл. Ты рабочий или администратор?

Гвардия. Рабочий. Послали меня сюда потому, что тут не каждому администратору поверишь. Да если еще он не рабочий.

Карл. Наш завод лучше вашего?

Гвардия. Новее и больше.

Карл. Может, купишь? Хозяин недорого возьмет.

Гвардия. А какой будет твой совет? Покупать?

Карл. Нет, не покупай. Даром не бери. У вас нужно строить коммунизм на новых заводах. Этот завод пускай для нашего остается.

Гвардия. Если бы я купил завод — то куда бы рабочие пошли? На улицу? Под окна с протянутой рукой?

Карл. Мы пошли бы на улицу. О нас ты не думай. Тебя послал наш класс.

На эстраде возобновляется движение.

Конферанс. Сегодня у нас экстра-выступления. Смех — слезы. Первым нумером выступит известная красавица, хозяйка уральских платиновых рудников, баронесса Икс.

Баронесса (жалкий вид, поет басом). Рроманс „Уйди, мечта!“ (Поет.)

Уйди, мечта! О, прочь уйди, златая, Красавице младой груди не растерзай! На синеве небес раскрылись двери рая, И сыплет лепестки на землю чудный май! Уйди, мечта, ведь он не возвратится — Он умер весь от ран в Бразилии сырой. Его больная тень к красавице стучится, Красавице стучит вечернею порой!

Гвардия. Может, ты поехал бы к нам?

Карл. Жалеешь, что останусь без работы? Пойду с протянутой рукой?

Гвардия. Я же завод не покупаю!

Карл. Заводов у нас много, и безработных — миллионы…

Гвардия. Я видел Франца — наш специалист, немец. Испугался он безработных. Говорит, что повис в воздухе между двух точек. Какой воздух, какие точки — так и не добился.

Карл. Как его фамилия?

Гвардия. Франц Адер. Говорит: „Я балансирую в воздухе…“

Карл. Отец его был моим товарищем. Мастер. А сына выучил на инженера. Тихий, любил кактусы и ни за что не хотел заниматься политикой. На нашем заводе вдвоем с сыном работали.

Гвардия. Он настаивал, чтобы мы купили ваш завод. Коммерческая выгода, говорил.

Карл. Там, у вас, настаивал?

Гвардия. У нас. Здесь он молчит, но мне показалось, что хочет заговорить.

Карл. А ты с ним не говорил?

Гвардия. Человек сам добьется нужного ему класса. За нас работает история.

Карл. У вас много таких острых?

Гвардия. А ты думал шуточное дело — руководить государством?

На эстраде несколько офицеров-балалаечников. Истрепанная одежда, погоны. Очень разношерстные и разноплановые.

У одного болят зубы.

Конферанс. Боевые русские полковники сыграют национальную песню горцев Кавказа.

Балалаечники режут „Ухарь-купца“. Один в черкеске мрачно выходит вперед. Танцует, взяв в зубы обыкновенный нож.

Гвардия. Вот они — наши хозяева! Проклятые души страны! Они нам шахты водой заливали! Рабочих и крестьян расстреливали!

Карл. Играют хорошо!

Гвардия. Одного моего товарища повесили. Три дня не давали снять. И сейчас перед глазами стоит. Сына моего замучили. Я сам едва ушел от петли…

Конферанс. Национальный украинский герой, атаман гетманского войска, фельдмаршал фон Китичка. Покажет военный танец, который пляшут его казаки перед боем.

Выходит пьяная, запухшая рожа. Синие штаны, жупан, медали на нем, длинная сабля. Молча начинает сразу же „садить“ гопака. Его догоняет музыка.

Гвардия. Это — актер?

Карл. Эмигрант. Их не разберешь. Они словно отроду актеры.

Гвардия. И у нас такие есть. Эстрадники. Трудовой элемент, член профсоюза, все как следует. А выступает так, как этот орел. Стыдно!

Карл. Неужели он фельдмаршал?

Гвардия. Не очень. Просто контрреволюционер. Ты знаешь — многих из них мы… в расход, как бы это перевести на немецкий слово „кокали“? (Показывает.) Понимаешь — голову прочь, руки прочь, ноги — к чертям! Били, как хотели. Гетман полгода был в Киеве, империалистам хлеб давал, мясо давал, все давал. У нас на Украине его программу знают!

Карл (неожиданно). Там у нас кузнечный цех очень хороший…

Гвардия. На самом деле хороший. А что?

Карл. И механический. Может, ты купил бы эти цеха отдельно. В них хорошо можно работать. А остальные цеха — не годятся.

Гвардия. Я, брат, понимаю тебя. Но я даю тебе слово паровозника, что у меня нет жалости. Я не покупаю завод по другим причинам.

Карл (тихо). Ты не подумай, что мы боимся оказаться на улице!