Янтарь

— Возьмите мою кровь… — вдруг отозвалась Звезда скромно и тихо, но делая уверенный шаг вперед из тени комнаты, где пряталась от недовольных подозрительных глаз Ледяного, и хитрых облизывающих глаз Карата, который обернулся на нее, когда кончики его чувственных губ дрогнули в одобряющей улыбке.

— Моя кровь рода Кадьяков, чистая, но без яда.

— Молодец, дочка! Давай!

Звезда подошла к кровати, глядя только в пол и смущаясь так сильно, что почему-то вслед за ней начала чувствовать себя в спальне неловко даже я, вдруг подумав о том, что все мы здесь явно лишние, когда крошке Мие надо прийти в себя после всего случившегося и просто побыть в объятьях любимого мужа без лишний глаз и ушей.

Я не сразу поняла, почему Звезда растерялась, посмотрев на собственную руку, видя, как Карат вдруг улыбнулся, протягивая к ней свою ладонь и глядя через пелену ресниц так проникновенно и чувственно, что кажется в комнате стало на несколько градусов горячее.

Не зря девушка застыла и не сразу решилась положить свою белую хрупкую руку на ладонь мужчины, не поднимая глаз и стараясь дышать ровно, потому что было просто невозможно не поддастся этой темной обволакивающей чувственности мужчины, в котором было столько тайн, загадок и эротизма, что он казался истинным Дьяволом во плоти.

Лишь когда он склонился над пальчиками Звезды, поместив себе в рот указательный, я поняла, что у девушки не было клыков, чтобы прокусить себе кожу, не раздирая ее клочками, и дать кровь Мие.

Я и подумать не могла, что кусать можно так эротично и чертовски сексуально, кожей ощущая, как искры огня пробежались по нервным окончаниями Звезды, которая вырвала руку, поспешив скорее к кровати и Мие под сладкий приглушенный смех Карата, и недовольное бурчание отца, который в очередной раз обещал скормить кое-какие части неугомонного тела своего хитрожопого друга.

— Там — скомандовала тетушка Зои, натягивая на себя стерильные перчатки и склоняясь над чемоданчиком с лекарствами и медикаментами, — А теперь все марш из комнаты! Мы еще не закончили с Мией, и девочке нужно отдохнуть и поспать!

Остаться может только Север!

Никто даже не пикнул, когда все, включая отца, принялись тихонько покидать комнату, по очереди склоняясь над кроватью, чтобы поцеловать бледную, но счастливую мамочку и похлопать по плечу новоявленного папочку, когда вися на плече своего горячего что-то басящего Янтаря я почувствовала настолько устала и как хочу спать!

На первом этаже суетился здоровяк Гром, который успел развести камин и даже как-то приделать на скорую руку выломанную тяжелую дверь.

— Батя слегка перенервничал. Успокоительного не найдется? — усмехнулся Лютый, который нес на одной руке вытирающую слезы счастья Злату, а второй поддерживал отца, что по прежнему с трудом мог двигать ногами, практически повиснув на Карате и своем сыне.

— Только на спиртовой основе, — пробасил Гром, а я подумала, что еще на одного громкоголосого и басистого Бера в нашей большой семье стало больше.

— То, что доктор прописал! Водка?

Лютый усадил отца на один из больших диванов, что стояли друг напротив друга в просторной гостиной возле камина, где сейчас было так тепло и уютно среди этих стен.

— Настойка на кедровых шишках. Водка с брусникой. Есть еще бренди и текила…

Беры довольно присвистнули и замурчали, явно не ожидая найти в доме замкнутого и не слишком радушного, но все равно душевного Грома, такого разнообразия «лекарства».

— Лечиться так лечиться — тащите все, что есть! — махнул рукой отец, расползаясь по дивану в состоянии полулежа и вытягивая свои мощные длинные ноги под низкий столик.

— И можно даже без стаканов, льда и трубочек! — улыбнулся очаровательно Нефрит, плюхаясь рядом с отцом и усаживая на коленях Ладу.

— …Трубочек? — обернулся Гром уже у порога на кухню, недоуменно нахмурившись, когда Лютый лишь отмахнулся, чуть посмеиваясь:

— Не обращай внимания. Этот у нас городской. Балованный.

Хмыкнув, но как всегда промолчав, Гром скрылся на своей большой добротной кухне в поисках мужицкого лекарства на все случаи жизни, когда я увидела маячивших за порогом Тумана и Урагана, которые почему-то не входили внутрь.

Сначала я подумала, что наши Беры с воистину золотыми руками, что могли построить всё, что угодно, начиная от стула и заканчивая целым домом, снова занимаются строительством и помогают устранить последствия прорыва Севера на второй этаж, но Туман обернулся, отыскав глазами отца и выгибая брови:

— Ну что? Мелкого уже можно впускать?

– ..Я Же сразу сказал, что смирненько посижу на первом этаже, и никуда не буду лезть — недовольно и с большой обидой бухтел где-то за широкими плечами, загораживающими проход в дом. Вульф, отчего я легко рассмеялась, обнимая Янтаря за мощную шею и чувствуя себя такой счастливой, что становилось даже страшно.

— А я тебе сказал, что если будешь выпендриваться, быстро отправлю к матери в город волшебным пенделем даже без билета на чертов самолет! — пробаси отец грозно, но в конце-концов все таки не сдержал легкой улыбки, кивая двум братьям-Гризли, что те могут войти сами и впустить парня, — И Малика зовите, пусть перекусит. обмоет спиногрыза и дует дальше охранять границы дома!..

— Так сколько ты говоришь Кадьяков бегает по нашей территории? — дернулась бровь Грома, когда наш Король не спеша выплыл из кухни, бросив сосредоточенный взгляд на меня, отчего я тут же покраснела и заметно занервничала, даже если при этом сидела в крепких и сильных объятьях своего мужа, чуть кашлянув и неуверенно выдавив:

— Кажется, я Звезду забыла посчитать…

Он только хмыкнул, выставляя на столик одну массивную бутылку за другой. как просили — без стаканов, трубочек и льда — отчего все Беры дружно заурчали удовлетворенно и воодушевленно, предвкушая, что «лечение» плавно перейдет «обмывание» Гранита.

Странно, но мрачный, молчаливый Король рода Бурых совершенно не возражал, что вся наша огромная разношерстая семья разом перебралась в его дом — благо места здесь было более, чем достаточно! — не обращая внимания на то, что в стенах его крепости отныне были даже ненавистные Кадьяки.

— Кто тронет настойку на орешках, вырву руки и вставлю в жоп….

— ПААААП!

— …В как его… короче промеж ягодиц, под углом в триста шестьдесят мать вашу градусов! — прорычал отец, отчего все только разразились смехом, особенно, когда Гром окинул Ледяного искренне непонимающим взглядом пробасив как всегда мрачно и спокойно:

— Так ее десять литров.

— Он скорее лопнет, чем поделится с кем-то, — усмехнулся Карата. чуть подмигивая Грому, — Если скажешь, что у тебя дома есть кедровые орешки…