Янтарная комната
Шрифт:
— Когда? — спросил Кох.
— Я постараюсь сегодня после обеда.
— Постарайтесь, доктор Финдлинг. — В голосе Коха прозвучала грубая насмешка. — Куда мне прийти?
— Я предлагаю одну панель разложить на полу тридцать седьмой комнаты, где мы будем устанавливать Янтарную комнату.
— И когда мне приходить?
— Я сообщу вам, господин гауляйтер.
— Ну ладно! — Кох подошёл к двери в сопровождении своей тени, Бруно Велленшлага. — Не забудьте, что в семь вечера я ужинаю…
Он вышел. Как только дверь за ним закрылась, все облегчённо вздохнули.
— Непросто вам теперь придётся! — сказал Руннефельдт. — Конечно, вы правы но вы не боитесь его мести?
— Стоило выразиться дипломатичнее, а не так откровенно, — вставил доктор Волтерс. — Мы ведь знаем, какой гауляйтер обидчивый. Этот разговор будет иметь последствия, доктор Финдлинг.
— Речь не обо мне, а о Янтарной комнате. — Финдлинг отошёл от стола. — Даже гауляйтер должен научиться терпению, когда имеет дело с таким произведением искусства. — Он подошёл к окну и посмотрел во двор замка на восемнадцать грузовиков под охраной пяти солдат. — Вы долго здесь пробудите, коллеги?
— Послезавтра мне надо вернуться в Ригу, — ответил доктор Волтерс. — Предполагаю, что придется еще съездить в Павловск. Там только что приступили к учёту ценностей дворца.
В это время Кох остановился на широкой лестничной клетке и ткнул пальцем в грудь Велленшлагу.
— Ты это слышал, Бруно? Учёные мальчики вздумали мне указывать!
— Какая наглость, гауляйтер. — Велленшлаг лучше всех знал характер Коха и понимал его душевное состояние. — Но…
— Что но? Этот Финдлинг у меня еще будет скакать, как лягушка! А ты будешь охотится на него, как аист!
— Откровенно говоря, его не в чем упрекнуть, гауляйтер.
— Не болтай чепухи, Бруно. — Кох двинулся дальше. — Ты кое-что смыслишь в пьянках, но ничего в управлении людьми. Этот Финдлинг — такой же лакей, как и все вокруг. А лакей должен делать то, что приказано, и молчать в тряпочку.
Внезапно он остановился. По лестнице навстречу поднимался пожилой мужчина, которого Кох уже где-то видел. Он попытался вспомнить, но безрезультатно. Мужчина в поношенном костюме приближался. Что делает этот человек в запретной зоне?
Мужчина на секунду замешкался и поднял правую руку в нацистском приветствии.
— Хайль Гитлер, господин гауляйтер! — произнёс он, но прозвучало это не очень натурально.
— Кто вы? — спросил Кох, не ответив на приветствие. — Откуда я вас знаю? Мы где-то уже встречались…
— Сегодня в час ночи, господин гауляйтер. Меня зовут Михаил Вахтер. Я прибыл сюда вместе с Янтарной комнатой.
— Хранитель! — воскликнул Велленшлаг. — Музейный работник из Пушкина, гауляйтер. С родословной в двести двадцать пять лет.
— Точно! — Кох шагнул ближе и пристально посмотрел на Вахтера. — Вы из тех немногих, кто знает Янтарную комнату, как свои пять пальцев?
— Возможно, даже единственный, господин гауляйтер. Я знаю каждый фрагмент мозаики, потому что вырос в этой комнате, она часть моей жизни.
— Пойдёмте со мной! — повелительно махнул Кох. — Давайте это
обсудим. Какие у вас планы?— Планы? — не понял Вахтер.
— Комната теперь останется здесь… Чем вы хотите заняться? Вам же надо где-то работать.
— Я думал, господин гауляйтер, что мог бы пригодиться. Как раньше…в качестве хранителя Янтарной комнаты. Как работник музея. Нет никого, кто-бы…
— Я знаю. Знаю! Янтарная комната заменила вам молоко матери.
— Почти так, господин гауляйтер.
— Как думаете, сколько потребуется времени, чтобы восстановить комнату здесь, в замке?
— Несколько месяцев.
— И этот туда же, Бруно! — Кох кивнул в сторону лестницы. — Пойдёмте, Вахтер. У меня есть к вам несколько вопросов. Я подумаю над тем, чтобы принять вас на работу в качестве хранителя. Мне нужен достойный доверия человек.
— Спасибо, гсподин гауляйтер. — Вахтер сглотнул. К горлу подступил комок, дыхание перехватило. — Для меня будет большой честью работать в замке.
Они вошли в просторный зал, вдоль стен стояли рыцарские доспехи, а в центре — стеклянная витрина со старинным оружием. Короткие мечи, булавы, алебарды. В левом углу находился диван с креслами, выглядевший чужеродным предметом в средневековом окружении.
Кох сел и пригласил Вахтера сесть рядом.
— Почему русские не заставили вас отказаться от немецкого подданства? — начал он разговор, больше похожий на допрос. — Почему хранителями Янтарной комнаты стали именно немцы?
— Так говорилось в договоре 1716 года, господин гауляйтер.
Вахтер был начеку. Он тщательно обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести. Любая ошибка, малейшая невнимательность могут означать конец, это он прекрасно понимал.
— 1716 года… — Кох откинулся на спинку, сложил руки на животе и опять пристально посмотрел на Вахтера. — Сталин тоже придерживался этого договора?
— Все придерживались, господин гауляйтер. Все цари и царицы, а также Керенский, Ленин и Сталин.
— А теперь вы ждёте того же от фюрера…
— От вас, господин гауляйтер. Фюреру безразлично, кто будет смотреть за Янтарной комнатой. Пока она находится в Кёнигсберге, ответственность за неё лежит на вас.
— Она останется в Кёнигсберге навсегда! — воскликнул Кох.
Этот человек, как там его… Вахтер, произвёл на него хорошее впечатление. Прежде всего он мог стать его глазами, присматривать за доктором Финдлингом и обо всём докладывать. С Янтарной комнатой не произойдет ничего без участия Вахтера. Это и впрямь нужный человек.
— Где вы жили в Пушкине, Вахтер?
— В Екатерининском дворце, недалеко от Янтарной комнаты.
— Здесь будет так же. Вы получите квартиру в замке.
— Это значит, что я… Господин гауляйтер, я могу остаться? Я должен и дальше заботиться о комнате? Я…
Кох кивнул. Ему было неприятно смотреть на слёзы, неожиданно выступившие на глазах у этого человека. Он считал это недостойным мужчины, хотя сам довёл его до этого.
— Возьмите себя в руки! — грубо, без всякого сочувствия, сказал Кох. — И обо всем мне докладывайте. У вас есть семья?