Янтарная комната

На сцене сейчас обрушились бы кулисы, но лицо Фриды сияло от счастливых воспоминаний. Она втайне восторгалась многими артистами, от Сары Леандер и Фердинанда Мариана, от Хайнца Рюмана и Вернера Крауза до Генриха Георга и Кете Голд, от Густава Грюндгенса до Бригитты Хорней, но всё это скрывалось за её панцирем.

— Ты идёшь в театр одна? — спросила она недоверчиво.

— Конечно. Я как раз хотела купить абонемент. Вам тоже купить, старшая сестра?

— Спасибо, нет, дитя. Он же на определённые дни, а я не хочу себя связывать. — Это была её тайна, её жизненное кредо: не связывать себя! Неважно, с чем. Стремление к свободе у Фриды было всеобъемлющим.

— Когда ты вернёшься? — спросила она.

Яна пожала плечами.

— Я не знаю, сколько идет оперетта.

— Ну, скажем, два часа. — Фрида оценивающе посмотрела на часы. — Сейчас семь. В восемь начнётся оперетта, в десять закончится. В одиннадцать ты будешь здесь! Если придёшь позже, мы поругаемся.

— Понятно, старшая сестра.

— Я хочу тебе только добра, деточка.

— Я знаю. Приятного вечера, старшая сестра.

— Тебе тоже… Охотно бы я женщин целовал… Ах, вздор, это из Паганини…

Сопровождаемая взглядом Фриды, Яна вышла из комнаты, а потом через боковую дверь приёмного отделения покинула больницу. В комнате дежурного по отделению скорой помощи опять сидел санитар Карл Блудеккер и махнул ей рукой.

— Давно не виделись, сестра! — крикнул он. — Куда идёшь? На улице чертовски скользко. Держитель крепче за своего кавалера.

— Я иду в театр, одна. На «Продавца птиц».

— Эта там, где кто-то поет «С птицами я вырос»?

— Блудеккер, какой вы невежда! — Яна покачала головой. — Стыдитесь.

— Если б я мог... — Блудеккер широко улыбнулся. — Всего хорошего, сестричка. Кстати, вас как-то спрашивал унтер-офицер из Берлина.

— Юлиус Пашке.

— Да, так он назвался. Потрясающий субъект.

— Что вы ему сказали?

— Что сестра, сказал я ему, работает у Фриды, и ему сначала придётся взломать бункер. Иди к Фриде, но не забудь прихватить огнемёт. Он исчез.

— Я вернусь в одиннадцать.

— Хорошо. У меня ночное дежурство. Можешь приходить в любое время, сестричка. Ещё раз всего хорошего.

В театральной кассе Яна купила абонемент на четыре оперы, две оперетты и три спектакля, но не стала покупать билет на «Продавца птиц». Она вернулась в замок и нажала на звонок у боковой двери. Три коротких и один длинный… это звонок Михаил Вахтер знал по прежним временам.

Через некоторое время в двери повернули ключ, но открыл её не Вахтер, а другой пожилой мужчина. Похоже, его оторвали от ужина — он что-то жевал.

— В чём дело? — спросил он недовольно. — Сестра из Красного креста? Что-то случилось? У кого-то запор?

— Надеюсь, не у вас! — парировала Яна.

— Почему же? — жующий мужчина скорбно посмотрел на неё. — Попробуйте по десять часов водить экскурсии по музею! У вас чепчик слетит, сестричка. А посетители? Сейчас у нас в девятом зале выставлена картина. «Леда и лебедь». Работы Бороми Мартини. Великолепно! И вот веду я группу солдат по музею, и что сказал один из них, посмотрев на «Леду»? «Не для меня, приятель… Слишком большие сиськи!» И такие выходки приходится молча терпеть… И вы ждете от меня вежливости?

— Мне нужен герр Вахтер.

— Он заболел?

— Нет, хочу передать ему привет.

Угрюмый мужчина отошёл в сторону и показал на каменную лестницу.

— Наверх, второй этаж, первый коридор налево. Он живёт там. У него на одного огромная квартира. Хоть на роликах катайся из одной комнаты в другую. И ведь он только что приехал. Специально для него выделили и обставили квартиру. Видимо, дело серьёзное, раз Вахтер живет там один.

— Спасибо, — сказала она, прошла мимо, и уже на лестнице оглянулась. — Не сердитесь. Война и так доставила нам много забот.

— Кому вы это говорите, сестричка! — мужчина провел двумя руками по изборождённому морщинами лицу. — У меня три сына на фронте. Первого схватили англичане. В Африке, у Марса-Матруха. Он-то хотя бы переживёт эту дерьмовую войну.

— Надеюсь, все трое переживут.

Михаил Вахтер удивлённо поднял голову, когда в дверь его квартиры постучали. Он как раз читал в газете сообщение о наступлении ужасных холодов в России, парализовавших немецкие армии под Москвой. Замерзая от мороза, немецкие войска вынуждены окапываться, в то время как русские дивизии, лучше подготовленные к холодам, непрерывно наступают на немецкие укрепления. Гитлер повторяет поражение Наполеона под Москвой?

Вахтер отложил газету и открыл дверь.

— Доченька! — радостно произнёс он, потянул Яну в комнату и обнял её. — Как часто в последние дни я о тебе думал. Заходи, снимай пальто, давай я согрею чай или грог… Сегодня очень холодно, но будет ещё холоднее.

Он повесил её пальто на вешалку в прихожей и провёл в квартиру, оказавшуюся действительно огромной. Большие комнаты с высокими лепными потолками, которые обогревались кафельной печью, раздвижные двери и натёртый воском паркет на полу.

Антикварная мебель принадлежала музею. Несмотря на просторные помещения, квартира была уютной и аристократической, или, как говорят в народе, барской.

Когда Вахтер приготовил из рома грог, они уселись напротив друг друга в глубокие, широкие кресла, и Яна рассказала о своих переживаниях в последние дни.

— Я должен познакомиться с Фридой Вильгельми! — воскликнул Вахтер. — Должен её обнять! Лучшего места ты нигде не смогла бы получить.

— Я часто думаю о Николае, Михаил Игоревич. — Яна осторожно отпила маленький глоток дымящегося грога. — Как сейчас в Ленинграде? Они голодают и мёрзнут. Тысячи человек умрут… Как у нас всё хорошо получилось, и как тяжело сейчас Николаю. Может быть, его направили на оборону города?

— Кто знает, Яночка? Когда-нибудь мы это узнаем, война не будет длиться вечно. Я каждый день молюсь о встрече с Николаем. Пока у нас всё хорошо. — Они говорили по-русски, находя в родном языке утешение. В чужой квартире и среди чужой мебели они чувствовали себя почти как дома — ведь Янтарная комната спасена.

— Янтарная комната. — Яна откинулась на спинку кресла. — Вы должны рассказать мне всё про комнату, Михаил Игоревич. Это большая ценность, но для вас она значит значительно больше, чем просто произведение искусства. И Николай думает так же.