Янтарное взморье

— Мне очень жаль, но мой контракт со студией требует участия в гала-шоу в Пекине, — искреннее сожаление в голосе Хель. — Я даже не уверена, что смогу заниматься общим тренировками. Плотный график репетиций.

— У нас концерты и запись второго альбома, — с пониманием взглянул на свою избранницу Вал. — Тоже все и разом.

— Нет! Я не сдам билеты! — громче всех возопила баба-танк. — И даже слышать ничего не хочу. Нас ждет реальный — реальный, для слабослышащих повторяю! — пляж реального океана. Он, может, не янтарный, зато загар я на нем получу самый натуральный.

— Я так-то в четверг лечу в Ставрополь, — даже Рэй оказался в числе занятых.

— Никуда не лечу и не еду, — Маська насупилась. — Но кто-то же должен заняться обустройством всех этих бедных людей. И прочими организационными вопросами.

Монк промолчал. Но хозяйка манора и сама видела в меню клана уровень монаха — пятидесятый. Это значило, что немногословному лекарю пора проходить испытание на особый класс — вершитель.

Очень сомнительно, что явки в храм и обещания сурового непися, полученного Монком в Крохтыни, будет достаточно для смены класса. Следовательно, даже просто нахождение в компании сокланов и осмотр достопримечательностей изменившейся локации — это трата драгоценного времени, кое монах мог бы израсходовать на прохождение квеста (или нескольких, если это будет цепочка).

— Бу на вас. Уйду, — Хэйт ткнула пальцем в сторону Клауфа, тот поднял вверх кинжал вместо большого пальца. — Вот к ним.

В реальный мир Вероника вышла со смешанными чувствами. День оказался слишком богат на события и эмоции. Стоило остыть, отвлечься. Пройтись до магазина, а то в холодильник совсем грустно заглядывать. В пристойном количестве там только морковь в нижнем выдвижном ящике, и та — для попугаев.

Ника дотопала до окна, чтобы глянуть на улицу, торопливых прохожих и наличие (отсутствие) луж на асфальте. Небо оказалось затянуто смурыми тучами.

— Наконец-то, — с каким-то извращенным облегчением выдохнула художница.

А то ясное солнышко в осеннем Питере неделю за неделей вызывало ощущение несоответствия. Как будто ее без оповещения незаметно перенесли в другую локацию, почти неотличимую от привычной. Теперь же оставалось пойти дождю со снегом — и все встанет (капнет, ляжет) на свои места.

Художница наскоро проверила птиц: живы, здоровы, буянят. Оделась потеплее — все эти «дрожу, но форс держу» Нике были решительно непонятны. Ладно, не угадать с погодой или в спешке забыть зонтик, но добровольно, осмысленно морозить свой единственный организм — это даже звучало странно, что уж говорить о воплощении.

«Хм, а может, скакалочку?» — рука девушки сама потянулась к шкафчику в прихожей. — «Пока дожди не зарядили?»

Потом прикинула, что там уже темновато, на веранде могут кучковаться местные недоросли с сигаретками или чем пожестче. И решила, что небольшая пробежка выйдет ничем не хуже. Тоже ж повод для прогулки, «проветривания мозгов».

Резон для очистки сознания назывался: каникулы. Не те, что в училище и официально только в январе начнутся, а игровые. Только недавно Вероника рассчитывала на то, что клан займется рутиной, местами скучной, но полезной.

Затем на ее голову свалились два задания и дворянство, а потом выяснилось, что у большинства свои, довольно значимые, планы. И на ближайшие десять дней сборов вообще не будет. Реальный мир с его заботами утянет приятелей. Кое-кто, наоборот, зависнет в Восхождении, и их лучше не дергать ни по какому поводу.

Хоть на учебу иди! Но Стас не выходил на связь, не отвечал на сообщения. Разведка в лице Ани Потаповой донесла, что куратор без предупреждений взял больничный, а его часы забрал как оплачиваемую нагрузку профессор Панченко. Данные разведки поступили на мобильный Вероники аккурат перед выходом из дома. Вывод: в училище ей пока лучше не соваться.

Последний раз соло-игра для художницы вылилась в памятный визит к дружелюбным и гостеприимным Бестиям. И отчего-то повторения того опыта ей не хотелось.

Чем себя занять по обе стороны реальности на эти десять дней, желательно, с пользой — это сейчас было основной темой для размышлений художницы. Быстрый бег не способствует думам, потому скорость Ника выбрала ниже средней. В сгущающемся сумраке, только местами разгоняемом фонарями, это было разумно.

Пожалуй, именно это позволило услышать сдавленный хрип. Беги она быстрее, проскочила бы те кусты, из-за которых донесся звук, и не заметила бы ничего.

— Вот же, — Вероника, не задумываясь, бросилась к зарослям акации.

На пожухлой траве лежало тело. Темно-коричневое пальтецо, платок на голове, в руке — поводок.

— Тос… — просипела лежачая. — Тосечка моя…

— Спокойно, — максимально ровным голосом выговорила Ника, одновременно расстегивая молнию на кармашке, где лежал мобильный. — Все будет хорошо. Сейчас я вызову скорую, и вам обязательно помогут.

Девушка решила, что бабуля не отдохнуть за кустом прилегла, а упала, потому как поплохело. С такими случаями разбираться положено специально обученным людям, а не первым встречным, которые в попытке оказать медицинскую помощь только навредят. Это не Восхождение, где скиллы есть с отхилом и эликсиры лечебные.

— Тосю… Найди… — голос бабульки ослаб, и Веронике пришлось присесть на корточки, чтобы не пропустить глухо рвущиеся из груди престарелой женщины слова. — Упала… Забоялась Тося, рванулась… Сбегла. Про… пропадет она. Спаси…

«О себе волнуйтесь», — Вероника поморщилась, а вслух надиктовала работнице службы неотложной помощи адрес и состояние пострадавшей. — «Спаси, угу».

В ушах, как вчера это было, стояли крики — отзвуки прошлой встречи с бабулечкой.

«Погань, шалашовка!»

Легко и приятно помочь тому, кому симпатизируешь. Незнакомцу помогать тоже правильно, если тот попал в беду. Тому, кто недавно крыл тебя в распоследних выражениях, память твоих родителей не постеснялся грязными калошами оттоптать… Тому, точнее, той, помогать чуть-чуть труднее.

«Хорошо, что они до сегодня не дожили. Экой шалавой выросла, родители бы со стыда сгорели», — Ника никогда не жаловалась на память, а отдельные вещи в памяти и вовсе намертво запечатывались.

— Найди… — бабуля, похоже, в нынешнем состоянии не разобрала, кто над нею склонился. — Хорошая моя, отыщи Тосечку.

«Бегу и падаю», — Вероника скривилась. Расстегнула куртку, сняла и аккуратно уложила под голову пенсионерки изнанкой наверх. Туловище в пальто, на ногах рейтузы, а вот голова в платке на холодной земле — промерзнет. Голову приподнимала с максимальной деликатностью, медленно и не высоко, чтобы только ткань подпихнуть.

— Сделаю все возможное, — пообещала болезной.

Та все бормотала что-то среднее между «спаси» и «спасибо». Медработникам Ника обрадовалась, как родным.

— В какую больницу ее отвезете? — девушка пронаблюдала за погрузкой носилок.