Янтарный свет: Лишь тот…

На мгновение его пальцы слегка подсветились, а он четко почувствовал – у пальцев онемели кончики. Парень оторвал руку от артефакта и принялся растирать пальцы.

– Только пальцы? – хмыкнул Снек.

– Словно холодом отморозило, – недовольно произнес парень.

– У каждого по-разному, но обычно онемение идет намного выше, – пояснил наставник. – Это происходит из-за отражения силы от чужого источника. Попробуй еще раз, но теперь четко отслеживай свои ощущения. Ты должен почувствовать, где и как отражается твоя сила.

Парень сглотнул и нехотя прикоснулся к артефакту. В этот раз он успел прочитать две строчки и одернул руку, которая повисла плетью.

– Рука… – взволновано произнес он и уставился на учителя.

– Это из-за резонанса в твоем теле, – с кривой улыбкой произнёс клирик. – Чем больше сила в твоем теле, тем сильнее она будет бить по твоему же телу. Онемение сейчас пройдет, а ты должен четко чувствовать, где и как откликается твоя сила перед онемением. Именно чувствовать, а не стараться закончить молитву.

– Зачем… Зачем вообще это всё? – спросил Ари, растирая руку, которая начала с трудом двигаться. – Я ведь могу свет дарить и без этого всего!

– Можешь, но тогда не будешь отличаться от обычного клирика, коих в храмах хватает, – кивнул Снек. – Те тоже, кроме молитвы, ничего не могут.

Ари насупился и спросил:

– А что вы такое можете, что ни один клирик не повторит?

Клирик молча поднял руку и показал ладонь, на которой появился светящийся белоснежный огонек. Этот огонек за несколько секунд вытянулся и превратился в белоснежный меч, рукоять которого оказалась на ладони наставника. Спустя пару секунд оружие поплыло и превратилось в светящийся диск, который слегка изогнулся и превратился в щит.

– Свет может стать предметом. Он может лечить, может разогнать тьму в мертвом теле. Свет в своих свойствах уникален… как и тьма. – произнес Снек, постепенно втягивая свет обратно в ладонь. – Только церковь в большинстве случаев применяет его в… сыром виде. Через молитвы. Наш орден занимается… немного другим подходом. Мы используем его в прикладном понимании. Так, как поступают маги.

– Получается Янтарный орден – это орден магов света? – спросил послушник, не сводя взгляда с небольшой искорки на ладони наставника.

– По сути – да, – кивнул Снек. – И ты не представляешь, насколько сильно отличаются наши подходы от обычных клириков церкви. Нам не всегда нужна молитва… Я бы даже сказал, что мы это делаем больше по привычке.

– А то, что ты говорил про свет? Мол, если свет творит зло, то…

– Он меняет цвет, – кивнул клирик. – Это правда. И мы не исключение.

Ари взглянул на погодный артефакт и, сглотнув, спросил:

– Что мне делать, когда я смогу почувствовать силу?

– Учись вливать свет настолько слабо, чтобы все отражение света заканчивалось покалыванием кончиков пальцев. Когда у тебя получится, то…

В этот момент скрипнула дверь, и в нее заглянула миловидная женщина. Она остановила свой взгляд на Снеке и приподняла одну бровь.

– … То мы с тобой продолжим уже с другим упражнением, – быстро свернул разговор наставник и поднялся. – Гош уже нализался, а значит, с тренировками у тебя сегодня передышка. Думаю, тебе стоит посвятить сегодняшний день… изучению света внутри себя.

– А…

– Сначала почувствуй силу, постарайся ее обуздать, а остальное уже потом, – отрезал Снек и направился к двери, бросив на ходу: – Я не надолго…

– Уверен? – с ухмылкой спросила девушка, выпрямив плечи и продемонстрировав высокую грудь, которую обтягивало платье.

– Нельзя ни в чем быть уверенным, – расплылся в улыбке клирик, подойдя к женщине. – Но мы что-нибудь обязательно придумаем.

Ари, оставшийся в комнате один, вздохнул, уловив из коридора сдавленное женское хихиканье.

– Мы же тут только второй день, – произнес он и встряхнул руками. – Когда он…

Парень мотнул головой, прогоняя ненужные вопросы, и положил руку на артефакт.

– Так, – произнес он и, сглотнув, попытался прочитать первую строчку молитвы. – Именем Единого и волей Его…

* * *

Гош держался за косяк и всеми силами старался не упасть.

– Что за пойло такое, – пробормотал он и медленно, неуверенно начал переставлять ноги. – Вроде, вино неплохое, но, прости Единый, так меня не развозило давненько…

Перебирая руками и ногами по стене, он добрался до выхода из здания.

– Главное мордой в грязь не войти, – произнёс паладин и сплюнул.

Он сделал несколько шагов вперед и с заметным опасением отпустил ручку двери. Секунда, вторая…

– М-м-м-мать!

Паладина мотнуло, и он ухватился за столб крыльца.

– Крепленая пакость… – просипел под нос Гош, обнимая столб. – Что за дрянь такая?..

Он поднял взгляд и осмотрелся.

На него смотрело несколько женщин, в взгляде которых читалось отвращение, пара мужчин, одетых в кожаную броню, смотрели осудительно.

– Как-то некрасиво вышло, – пробубнил он и сполз на крыльцо.

Усевшись на ступеньках, он устало вздохнул.

– Дядя, ты заболел? – раздался детский голос сзади.

Паладин повернул голову и обнаружил перед собой парнишку лет пяти в драной рубахе. Глаза голубые, а на голове копна соломенных волос.

– Заболел?… Да, я немного… Заболел.

– Тебе надо зеленушки белой поесть, – авторитетно заявил ребенок. – У тебя, наверное, жар.

– Нет у меня жара, – покачал головой Гош. – У меня что-то внутри сломалось.

– Да? Это как? – нахмурился ребенок, тщательно изображая взрослое выражение лица.

– А вот так. Раньше пил вино, и на душе у меня становилось хорошо и весело, – заплетающимся языком произнес воин. – А сейчас пью и не весело мне. И не хорошо. Мутит только, и ноги не слушаются.

– От вина у людей всегда ноги не слушаются, – кивнул парень.

– Но им при этом весело… а мне нет. Совсем.

– А почему?

– Не знаю, – пожал плечами паладин.

Он поднял глаза к небу и взглянул на голубое небо. С горизонта на заставу тянулись объемные белоснежные облака.