Янтарный телескоп

— Стой, стой! — воскликнул отец Гомес. — Пожалуйста, погоди. Я тебя не вижу… давай поговорим, прошу… пожалей моего деймона, умоляю тебя…

Пока что все было наоборот: это деймон не жалел Бальтамоса. Ангел смутно видел зеленое существо сквозь тыльную сторону своих рук; раз за разом оно впивалось в его ладони мощными челюстями. Разожми он руки хотя бы на секунду — и оно улетит. Но Бальтамос был полон решимости.

— Сюда, — сказал он, — за мной. Выходи из леса. Я хочу поговорить с тобой, но не здесь.

— Но кто ты такой? Я тебя не вижу. Подойди ко мне — как я смогу понять, кто ты, если не увижу тебя? Постой на месте, не беги так быстро!

Но в быстром передвижении заключалась единственная защита Бальтамоса. Он старался не замечать укусов деймона и пробирался вверх по ручью, ступая с камня на камень.

Потом он сделал ошибку: кинул взгляд назад, тут же поскользнулся, и нога его съехала в воду.

— Ага! — удовлетворенно шепнул сам себе отец Гомес, услышав всплеск.

Бальтамос тут же восстановил равновесие и пустился дальше — но теперь с каждым его шагом на сухих камнях оставался мокрый след. Священник увидел это, прыгнул вперед и почувствовал, как по его руке скользнули перья.

Он замер в изумлении; в его мозгу колоколом прозвенело слово «ангел». Воспользовавшись паузой, Бальтамос снова метнулся вперед, и новый жестокий приступ боли заставил священника устремиться за ним.

— Еще немного, — бросил Бальтамос через плечо. — Только до вершины холма, а там мы поговорим, обещаю.

— Давай здесь! Пожалуйста — клянусь, я тебя не трону!

Ангел не ответил, ему было не до того. Он должен был делить свое внимание между тремя задачами: следить, чтобы его не схватили сзади, смотреть, куда бежит, и стараться не упустить деймона, терзающего ему руки.

Что же касается священника, то он соображал быстро. По-настоящему опасный враг прикончил бы его деймона сразу; этот же явно боялся нанести решающий удар. Придя к такому выводу, отец Гомес стал спотыкаться, притворно стонать и несколько раз умолял противника остановиться — а сам не терял бдительности, подкрадывался все ближе и старался оценить, насколько враг силен, как быстро он может двигаться, в какую сторону смотрит.

— Пожалуйста, — повторил он, и голос у него сорвался. — Ты не понимаешь, как это больно… я не сделаю тебе ничего плохого… разве нельзя остановиться и поговорить?

Ему не хотелось упускать из поля зрения рощу у подножия холма. Они уже достигли того места, откуда начинался ручей, и он видел траву, едва заметно примятую ногами Бальтамоса. Священник следил внимательно и был твердо уверен, что ангел стоит именно там.

Бальтамос обернулся. Священник поднял глаза до того уровня, на котором, как он думал, должно было находиться лицо ангела, и впервые увидел его: всего лишь легкое дрожание в воздухе, но ошибиться было нельзя. Впрочем, он был слишком далеко, чтобы достать до него одним прыжком, да и пленение деймона лишало его сил. Вот если бы подойти еще на шажок-другой…

— Сядь, — сказал Бальтамос. — Сядь там, где стоишь. Ни шагу дальше.

— Чего ты хочешь? — спросил отец Гомес, не двигаясь.

— Чего я хочу? Убить тебя, но для этого я чересчур слаб.

— Но ты ведь ангел?

— Какая разница?

— А вдруг ты ошибаешься? Мы можем оказаться на одной стороне.

— Нет, это не так. Я следил за тобой. Знаю, на чьей ты стороне… нет-нет, не шевелись. Оставайся там.

— Еще не поздно покаяться. Даже ангелам это дозволено. Я готов выслушать твою исповедь.

— Барух! Помоги мне! — в отчаянии воскликнул Бальтамос, отвернувшись.

И как только он выкрикнул эти слова, отец Гомес прыгнул. Он ударил ангела плечом; тот потерял равновесие и, выбросив руку вбок, освободил жука-деймона. Жук немедленно вспорхнул с его ладони, и отец Гомес ощутил прилив облегчения и энергии. Как ни странно, это и стало причиной его гибели. Он так свирепо кинулся на еле заметную фигуру ангела и встретил так мало сопротивления, что не удержался на ногах. Его подошва скользнула по траве; по инерции он пролетел дальше в сторону ручья, а Бальтамос, подумав о том, что сделал бы Барух, отбил руку священника, которой тот хотел ухватиться за куст.

Падение оказалось роковым. Сильно ударившись головой о камень, отец Гомес потерял сознание и погрузился лицом в ручей. Холодная вода мгновенно привела его в чувство, но когда он, захлебываясь, попытался встать, Бальтамос, не обращая внимания на деймона, жестоко жалящего его лицо, глаза и рот, отчаянно ринулся вниз, налег всем своим малым весом на священника, чтобы не дать ему подняться, и удержал его голову под водой.

Когда деймон внезапно исчез, Бальтамос ослабил хватку. Отец Гомес был мертв. Убедившись в этом, Бальтамос вытащил тело из ручья и бережно опустил на траву. Он сложил священнику руки на груди и закрыл ему глаза.

Затем Бальтамос выпрямился — усталый, измученный и полный боли.

— Барух, — сказал он, — милый мой Барух, я больше не могу. Уилл с девочкой в безопасности, и все будет хорошо, но для меня это конец, хотя на самом деле я умер вместе с тобой, Барух, любовь моя!

Мгновение спустя его не стало.

Ближе к вечеру на огороде стало совсем жарко, и Мэри едва не сморил сон. Но когда раздался голос Аталь, в котором звучала не то радость, не то тревога, она встрепенулась: неужели упало еще одно дерево? Или снова появился человек с винтовкой?

— Смотри! Смотри! — говорила Аталь и тянулась хоботом к ее карману.

Мэри достала телескоп и последовала совету подруги, направив его в небо.

— Скажи мне, как ведет себя шраф! — попросила Аталь. — Я чувствую, там что-то изменилось, только не понимаю что.

Грозный поток Пыли наверху остановился. Конечно, он не застыл в воздухе; Мэри осмотрела сквозь янтарные стекла весь небосвод, замечая где слабое течение, а где что-то вроде вихрей или небольших водоворотов, — но постоянного движения в одну сторону больше не было. Вернее, было, но другое: теперь частицы Пыли медленно опускались вниз, точно снежинки.

Она подумала о колесных деревьях: наверное, цветы, раскрывшиеся навстречу этому золотому дождю, теперь напьются вволю. Мэри словно чувствовала, как жаждут этого их бедные пересохшие горлышки, которым пришлось так долго обходиться без животворного эликсира.

— А вот и они, — сказала Аталь.

Мэри обернулась с телескопом в руке и увидела вдалеке Уилла с Лирой — они не спеша возвращались в поселок. Держась за руки и сблизив головы, они разговаривали друг с другом, не замечая больше ничего вокруг, — она поняла это даже на таком расстоянии.