«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в.

Вслед за выходом статьи А.В. Чернов опубликовал спустя три года, в 1954 г., монографию «Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII вв.» [41] . Это ставшее классическим исследование представляло собой сокращенный вариант защищенной перед этим историком диссертации на соискание научной степени доктора исторических наук. И хотя основное внимание А.В. Чернов и в диссертации, и в книге уделил русскому войску и военному делу XVII в., тем не менее он не оставил без внимания и более ранний период – 2-ю половину XV и XVI в. Естественно, что, анализируя особенности развития русского военного искусства и военного дела в эти полтора столетия, историк не мог пройти мимо пищальников и стрельцов, посвятив им соответствующие разделы (в которых он продолжил развивать те тезисы, которые были озвучены в статье 1951 г.). Так, характеризуя пищальников, исследователь, подытожив результаты анализа немногочисленных доступных свидетельств о них, писал: «Пищальники набирались преимущественно из городского населения и в отличие от «посохи» выставлялись на службу не с сохи, а с двора. Население должно было снабжать пищальников оружием, боевыми запасами, одеждой и продовольствием». При этом им было сделано важное наблюдение о том, что «существовали и «казенные» пищальники, которые получали огнестрельное оружие от правительства (из казны)». Далее, сравнивая пищальников и посоху, А.В. Чернов пришел к выводу, что «пищальники предназначались для непосредственного участия в боевых действиях войска и этим также отличались от посошной рати, выполнявшей главным образом подсобную роль в бою». И, наконец, он указал также и на то, что «в боевых действиях пищальники участвовали в пешем строю (осада Смоленска), хотя некоторые из них в походы выступали на конях» [42] .

41

Чернов А.В. Вооруженные силы Русского Государства в XV–XVII вв. (С образования централизованного государства до реформ при Петре I). М., 1954.

42

Там же. С. 31.

Что же касается значения пищальников, то ученый отмечал, что «в лице пищальников русское войско впервые получило отряды пехоты, поголовно вооруженной огнестрельным оружием. Пищальники позволили правительству впервые широко применить ручное огнестрельное оружие, усилив тем самым конницу, вооруженную луками со стрелами (выделено нами. – В.П. Вывод любопытный и, на наш взгляд, правильно расставляющий акценты – действительно, по отношению к коннице пищальники играли вспомогательную роль). В этом и состояло значение пищальников на данном этапе развития русского войска» [43] .

43

Там же. С. 31.

В «стрелецком» разделе своей монографии А.В. Чернов продолжал настаивать на том, что стрелецкое войско появилось ранее 1550 г. и существовало уже во 2-й половине 40-х гг. XVI в., из его построений логично вытекало (но не было прямо сформулировано) предположение, что «выборные» московские стрельцы 1550 г. были «выбраны» из тех самых стрельцов конца 40-х гг. XVI в. [44] Кроме того, Чернов отказывал пищальникам в праве считаться прямыми и непосредственными предшественниками стрельцов, что, в общем, также было вполне логичным, исходя из его взглядов на пищальников. В самом деле, если Чернов исходил из того, что пищальники – это временно набираемое из тяглых людей по разнарядке ополчение, то, кроме внешнего сходства (вооружение огнестрельным оружием и привычка биться в пешем строю), действительно, стрельцов и пищальников ничто больше не объединяет [45] . Правда, здесь возникает вопрос с «казенными» пищальниками, о которых писал, к примеру, С.Л. Марголин в своем «Начале стрелецкого войска» [46] , но о них А.В. Чернов умалчивает (не потому ли, что их существование нарушало стройную картину генезиса стрелецкого войска в его изложении?). Тем не менее исследование А.В. Чернова, несмотря на определенную конспективность и обзорность в той его части, что касалась XVI в., и ряд спорных утверждений, по праву может полагаться классическим.

44

Там же. С. 47–48.

45

Там же. С. 52.

46

Марголин С.Л. Начало стрелецкого войска. С. 48.

Выход в свет монографии А.В. Чернова обусловил и появление двух работ, также касавшихся стрелецкого войска. Одна из них – рецензия С.Л. Марголина, в которой он, высоко оценив вклад А.В. Чернова в развитие отечественной военно-исторической науки, высказал, однако, и ряд серьезных критических замечаний в адрес автора [47] . В частности, он подверг критике точку зрения А.В. Чернова относительно учреждения стрельцов до 1550 г., настаивая на том, что это произошло именно в 1550 г. и что летописная запись в «Хронографе», позволяющая датировать именно этим годом создание стрелецкого войска, пересказывает подлинный указ об организации первых стрелецких «статей» [48] .

47

См.: Марголин С.Л. Рецензия: А.В. Чернов. Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII вв. С образования централизованного государства до реформ при Петре I // Вопросы истории. 1955. № 4. С. 154–157.

48

Там же. С. 155.

Другой работой стала большая статья А.А. Зимина в «Исторических записках», посвященная военным «реформам» 50-х гг. XVI в., немалое место в которой было отведено стрельцам и пищальникам [49] . Чем важна и интересна эта статья? Прежде всего тем, что А.А. Зимин со свойственной ему скрупулезностью и тщательностью собрал и выложил наиболее полную (и по сей день) сводку сведений о пищальниках в актовых материалах, летописях и иных источниках [50] . Анализ этих сведений позволил А.А. Зимину однозначно и недвусмысленно заявить: «связь пищальников с позднейшими стрельцами несомненна. Что это так, видно хотя бы из документа 1598 г., в котором упоминается о службе новгородцев (справедливости ради отметим, что в документе речь идет все же не о новгородцах, а об отставных ладожских стрельцах. – В.П.) в стрельцах лет 50 и больше (т. е. во всяком случае с 40-х гг. XVI в.)» [51] . Что же касается упоминания стрельцов до 1550 г., то А.А. Зимин полагал, что это связано с использованием термина «стрельцы» для обозначения стрелков – из лука ли, из пищали, неважно. «Стрельцы были другим наименованием (бытовым) пищальников», – полагал исследователь [52] . Создание же корпуса стрелецкой пехоты летом 1550 г., полагал исследователь, представляло не что иное, как реорганизацию старых отрядов пищальников [53] . Общий же вывод автора относительно роли пищальников и стрельцов заключался в том, что «пищальники-стрельцы в XVI в. и войска «нового» строя в XVII в. были этапами становления постоянного войска в России» [54] .

49

Зимин А.А. К истории военных реформ 50-х гг. XVI в. // Исторические записки. Т. 55. М., 1956. С. 344–359.

50

Там же. С. 354–359.

51

Там же. С. 357.

52

Там же. С. 357.

53

Там же. С. 358.

54

Там же. С. 358.

Подведем некий предварительный итог заочной дискуссии С.Л. Марголина, А.В. Чернова и А.А. Зимина, оказавшей значительное влияние на весь последующий стрелецкий «дискурс» в отечественной военно-исторической науке. Мы преднамеренно не касаемся работ историков, так или иначе затрагивающих «реформы эпохи т. н. «Избранной Рады» конца 40-х-50-х гг. XVI в. и внешнеполитических деяний Ивана Грозного, – многие из них затрагивали вопрос о стрельцах, особенно тогда, когда речь заходила о «реформах» Ивана IV или его войнах [55] . Стрельцы, стрелецкое войско и проблемы, связанные с их историей, не были предметом первостепенной важности для них и упоминались мимоходом, в контексте реформаторской деятельности «правительства» А. Адашева, казанского или полоцкого «взятья» и событий Ливонской войны. Можно, правда, вспомнить, но исключительно как историографический курьез, «концепцию» А.Л. Янова, который, развивая идею о «самодержавной революции» Ивана Грозного, которая якобы своротила Россию со столбового пути развития европейской цивилизации, нашел в ней место и для стрельцов. Последние, по его словам, точно так же, как местное самоуправление, являлись конкурентами воевод, являлись успешными конкурентами помещиков на военном поприще. Как следствие, «введение постоянной профессиональной армии с нормальным европейским балансом между кавалерией и пехотой» лишило бы «помещиков той военной монополии, на которой все в их жизни держалось». И поскольку этого не случилось, то, «выбрав помещичью кавалерию, правительство, по сути, пожертвовало военной реформой» [56] , а вместе с нею – и европейской перспективой. Стоит ли разбирать эту «концепцию», целиком и полностью относящуюся к «миру идей», но никак не к суровой реальности середины XVI в.? Ответ напрашивается сам собой – не стоит, ибо были и есть и другие историки, мнение которых представляет больший, даже пускай и сугубо (на сегодняшний момент) историографический интерес.

55

См., например: Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории России середины XVI в. М., 1960. С. 345–348; Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1988. С. 52–53 и др.

56

Янов. А.Л. Россия: у истоков трагедии. 1462–1584. Заметки о природе и происхождении русской государственности. М., 2001. С. 165–167.

К числу таких работ, безусловно, относится «История военного искусства» полковника Е.А. Разина, работа над которой началась еще до Великой Отечественной войны. Интересующий нас 2-й ее том, дополненный и переработанный, увидел свет в 1957 г. [57] , после дискуссии А.В. Чернова, А.А. Зимина и С.Л. Марголина.

Что писал Е.А. Разин о стрельцах и стрелецком войске? В соответствующем разделе своего труда он встал на точку зрения А.В. Чернова, согласившись с тем, что, во-первых, первые упоминания о стрельцах встречаются прежде 1550 г., а во-вторых, что не стоит отождествлять стрельцов и пищальников, поскольку они различались по характеру устройства и способам комплектования. Любопытно, но Е.А. Разин, характеризуя комплекс вооружения стрельцов, писал, что «на вооружении стрельцы имели пищаль, бердыш и саблю», причем бердыш использовался как подставка при стрельбе из пищали, поскольку стрелять из нее без опоры было нельзя из-за большого веса [58] . Этот пассаж как нельзя более ярко показывает несамостоятельность и компилятивность «стрелецкого» раздела этой части «Истории военного искусства» Е.А. Разина – реалии XVII в. он перенес на XVI в. по той простой причине, что скрупулезная работа с первоисточниками явно не входила в число его исследовательских методов. Все это не могло не привести к тому, что его работа довольно быстро устарела, но продолжает оставаться востребованной и оказывать воздействие на формирование взглядов на развитие русского военного дела раннего Нового времени (и не только его) лишь в силу своей доступности (ее без особого труда можно найти в Сети) и отсутствия более качественных и современных конкурентов.

57

Разин Е.А. История военного искусства. Т. II. М., 1957.

58

Разин Е.А. История военного искусства VI–XVI веков. М. – СПб., 1999. С. 331–332.

Краткий обзор истории стрелецкого войска в XVI в. был составлен с опорой на опубликованные документы, летописные заметки и свидетельства иностранных наблюдателей П.П. Епифановым, оппонентом А.В. Чернова [59] . Его очерк увидел свет в 1976 г. как часть коллективных «Очерков русской культуры XVI века» и вплоть до наших дней остается самым полным и точным описанием стрельцов и их «повседневности». В этом отношении исследование П.П. Епифанова может быть сравнимо со статьей Н. Шпаковского – подобно тому, как исследование Шпаковского было вершиной дореволюционного стрелецкого «дискурса», так и очерк Епифанова может полагаться наивысшей точкой в изучении ранней истории стрелецкого войска в советской историографии.

59

Епифанов П.П. Пищальники и стрельцы // Очерки русской культуры XVI века. Ч. 1. М., 1976. С. 344–349.

Какие вопросы рассматриваются в этом очерке? В начале очерка речь идет о пищальниках, затем, упомянув о столкновении новгородских пищальников с дворянами Ивана IV под Коломной в 1546 г., автор переходит к стрельцам, подчеркнув, что этот неприятный казус послужил одной из причин создания корпуса стрельцов – пехоты более дисциплинированной и надежной. Продолжая дальше, П.П. Епифанов остановился подробно на характеристике роста численности стрелецкого войска и расширении его «географии», содержания стрельцов (здесь он отметил, что проблемы с выдачей денежного и хлебного жалованья обусловили принятие решения разрешить стрельцам заниматься ремеслами и торговлей), сроков их службы, а также вопросов боевого применения стрельцов. В целом получился добротный, не претендующий на абсолютную новизну, но вместе с тем позволяющий составить достаточно полное впечатление о стрельцах XVI в., очерк. Его вполне можно и сегодня рекомендовать в качестве исходной работы для тех, кто желает узнать о стрельцах времен последних Рюриковичей побольше и сразу, не собирая по крупицам сведения, разбросанные в литературе и источниках.

В постсоветской историографии изучение стрелецкой темы продолжилось, причем стоит отметить, что к традиционным проблемам истории стрелецкого корпуса добавились и новые – в первую очередь это касается стрелецкой униформологии и вексиллологии. «Пионерной» публикацией в этом направлении стала богато иллюстрированная статья Р. Паласиос-Фернандеса в пилотном выпуске военно-исторического журнала «Цейхгауз» [60] . В настоящее время над этой темой применительно к XVI – началу XVII в. (статья Р. Паласиос-Фернандеса касается 2-й половины XVII в.) плотно работают художник О.В. Федоров и историк О.А. Курбатов, автор ряда работ по русской военной истории и истории русского военного дела раннего Нового времени и активный участник реконструкторского движения в России [61] .

60

Паласиос-Фернандес Р. «Неприменные войска» русского государства XVII в. Московские стрельцы // Цейхгауз. 1991. № 1. С. 8–15.

61

См., например: Курбатов О.А. Военная история русской Смуты XVII века. М., 2014, в которой есть страницы, посвященные стрелецкому войску.

Если же вести речь о традиционных по структуре и содержанию военно-исторических исследованиях, касающихся стрелецкой тематики, тем более применительно к XVI в., то их в конце минувшего – начале нынешнего столетия вышло не так уж и много. Так, в 2004 г. вышла книга В.А. Волкова «Войны и войска Московского государства», включающая в себя раздел, в котором дается краткий обзор истории пищальников и стрелецкого войска в XVI – 1-й половине XVII в. и отдельных аспектов их «повседневности» [62] . Впрочем, ничего нового по сравнению с предыдущими работами на эту же тему этот очерк в изучение истории стрельцов не внес – перед нами более или менее добросовестная компиляция.

62

См.: Волков В.А. Войны и войска Московского государства. М., 2004. С. 341–357. Дополненные и расширенные ее переиздания (Волков В.А. Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III. М., 2016; его же. Войско грозного царя. Т. 1–2, М., 2016; его же. Русская рать: испытание Смутой. Мятежи и битвы нач. XVII столетия. М., 2017) не несут в себе принципиально ничего нового.