Япона осень

Вот и про Пашу с его мушкетёрами я не знал. А тем временем, этот милый молодой человек быстро обретал популярность среди рабочего люда. Возможно, на это как-то повлияла Сандра, подавшаяся к нему. А, возможно, горячая убеждённость этого необычного персонажа в своей исключительной правоте.

— Он пришёл к нам сразу после того побоища в Алтарном, — кратко рассказывал мне по пути Сочинец. — Мы его долго динамили с приёмом. Уж очень он… Категоричный!

— Категоричный? — переспросил я.

— Ну да… Понимаешь, у него всё либо чёрное, либо белое. Без оттенков. Например, вот это плохо, и надо срочно искоренить. А это хорошо, потому не смей критиковать, — пояснил Сочинец. — Я бы его и дальше динамил… Но этот тип где-то раздобыл три мушкета во время беспорядков.

— А разве у нас не всё оружие учтено? — удивился я.

— Учтено. Вавась отследил эти мушкеты. Это из трофеев работорговцев. Было там три ствола, убитых в ноль. Кукушкин их на склад сунул, потому что тратить баллы на ремонт не хотел, а стрелять из этой фигни — страшно. А вот «кукушата» их со склада забрали и даже выдали своим бойцам. Тоже, правда, не стали баллы на ремонт тратить… Видно, эта группа и столкнулась во время беспорядков с Пашей и его друзьями…

Отвлёкшись, Сочинец уставился на что-то на строительной площадке, где возводился Большой дом.

— Ну так надо было оружие-то реквизировать! — нахмурил брови я. — Или это не конец истории?

— Нет, не конец. Паша оказался не совсем тупым. Конечно, что с бою взято, то свято. Но он догадался, что в отношении стволов это пока не работает. Поэтому, в отличие от предыдущих владельцев, он и пара его дружков починили мушкеты за свои баллы. И когда всё устаканилось, Кукушкин отбирать стволы не стал. Всё-таки на ремонт немало баллов ушло.

— Очень хорошо… — кивнул я, конечно, имея в виду совсем противоположное.

— Подожди, опять не дослушал!.. — Сочинец усмехнулся. — Пока мы этого Пашу мариновали с приёмом, трое его приятелей и дальше вооружались. Они скопили на один из самых дешёвых мушкетов…

— Что, там ещё и градация есть? — удивился я.

— На обычном Алтаре нет, — пояснил Сочинец. — А вот на Большом — имелась. Были там стволы в духе «слонобоев». Деревянное ложе, ствол, упор… Ну чтобы в землю упереть.

— Поди, и кремнёвого курка нет! — догадался я.

— Какой курок?! Ты о чём? — засмеялся военный. — Это игрушка из первых образцов огнестрела. Прицельная стрельба на пять метров, а дальше, как дробь попрёт. Даже приклад скорее арбалетный, чем ружейный. Спусковой крючок не предусмотрен в принципе. Порох на полке поджигаешь и быстро целишься. Через пару секунд бабахнет.

— Так… Тут есть два вопроса! — заметил я. — Вопрос первый: кто их пустил к Большому Алтарю? Вопрос второй… Откуда столько баллов?

— На первый вопрос я тебе отвечу. Сам Кукушкин и пустил. Паша как-то пробился к нему на приём, умоляя дать ему потратить баллы. А вот почему Кукушкин согласился — это я тебе не скажу. Может, надеялся, что самоликвидируются… — Сочинец остановился и развёл руками.

Видимо, мы уже подошли совсем близко к капсулам Паши и мушкетёров. Поэтому всю их историю надо было обсудить здесь и сейчас, не сходя с места.

— Что касается стоимости… — Сочинец поморщился. — СИПИНы оценили это, с позволения сказать, оружие не дороже обычного арбалета. Двести тридцать тысяч баллов. А ты и сам знаешь: если повезло, то набрать их можно. И Паше, кажется, повезло…

— Ну тогда логика Иваныча мне понятна… — кивнул я. — Придурки хотят оружие и готовы брать откровенный мусор. Нет смысла просить их копить на что-то более серьёзное…

— … Потому что придурки! — закончил мысль Сочинец. — Да, логично… Ну, в общем, теперь у них три относительно нормальных мушкета, три слонобоя и три арбалета. Два из них купила, кстати, наша революционерка… Один себе оставила, а второй отдала им. И не просто так, а чтобы её приняли в компанию. После чего я был вынужден взять этих придурков к нам…

— Ну, не сказать, чтобы Сандра — такая уж большая потеря… — не оценил я.

— Я пожалел не её, а её баллы! — Сочинец снова поморщился. — Всё-таки от нашей группы ей много чего перепало… Включая и возможность приличные баллы зарабатывать. А вот от неё группе — ничего взамен. И пока она не отговорила этих гавриков от того, чтобы шли к нам, я быстренько продвинул их приём.

Внутри вскипела злость…

Не на Пашу с его друзьями. Таких, как этот Паша, в Алтарном хватало. Не всем, правда, так везло, чтобы сохранить чёрно-белые очки на всю морду… Однако само явление было нередким. Но вот Сандра…

Я давно понимал, что наша революционерка рано или поздно вляпается. Особенно, если отпустить её в свободное плавание. Поэтому и не выгонял из группы, хотя она регулярно воду мутила. Но вот такой её демарш! Такого я не ожидал…

И ведь мог бы догадаться… Стоило только совершить что-то, с её точки зрения неправильное и постыдное, как ты попадал к Сандре в злейшие враги. И это невзирая на былые заслуги и одолжения. И, самое неприятное, Сандра никого из членов нашей группы не считала достойным определять, что хорошо, а что плохо. Этим правом обладала исключительно она.

В общем, вопрос её предательства был делом времени. Ей поэтому ничего важного и не поручали. Старались, наоборот, загрузить чем-нибудь муторным, чтобы на всякую дурь времени не оставалось.

Всё-таки в Сандру было вложено много сил, времени и ресурсов. Её обучали, кормили-поили, вооружали и лечили, когда требовалось. Мы надеялись, что со временем она либо смягчится, либо отринет свои революционные замашки… Ну что же, теперь мы знаем, что ошибались.

Но чтобы так? Купить два дорогущих арбалета и сходу отдать один каким-то левым людям?! Нет, баллы-то, конечно, её… Но заработать она их смогла только с помощью нашей группы! Сама бы она могла лишь найти большую кучу дерьма. Ну и вляпаться в него по уши, само собой. Оно же для того и навалено, разве нет?

— Она что, признала в этом Паше главаря? — удивился я.

— Похоже, что да… — Сочинец развёл руками. — Во всяком случае, теперь Паша всем высказывает их гурпповое «фи», если на его глазах предают идеалы всех революций мира.

Революционер — это не призвание, не склад характера. Революционер — это диагноз. Потому что только совершенно конченый человек может желать окружающим смерти ради фантастических, или сомнительных, или крайне сомнительных идей. А именно смерти всем окружающим революционер и желает. Потому что революция — это всегда кровь, боль и смерть.

Чтобы желать обществу такой агонии, надо либо находиться в этом обществе на самом дне, либо обладать настолько эгоцентричным характером и низкой эмпатией, чтобы чужие страдания воспринимать как просто очередной эпизод приключенческого сериала. И уж кто-кто, а Сандра никогда не была на самом дне! Мы ей туда скатиться ни разу не дали.

Признаюсь, на её счёт я даже спрашивал у СИПИНа, нельзя ли где-то купить за баллы сильнодействующий и мозговправляющий антипсихотик. Ну, типа легендарного галоперидола. Увы, ничем подобным нас в Алтарях Вознаграждения не снабжали. Гадский инструктор дал совет провести вместо этого лоботомию…