Япония и её секреты

— Мне показалось, что тебе и так норм. Судя по тому, что я вижу, ты не стремишься снова стать полноценным человеком, а предпочитаешь проводить время в компании Леонарда и Аглаи. Чем вы там занимаетесь? Пытаетесь улучшить рецепты эликсиров? Да, это всё здорово и интересно. А я тут три месяца, а ты ко мне совсем не заходишь. Некрасиво. Я вот тебе хотел клинок крутой забабахать.

Поняв, что парень вот-вот сорвётся, я решил сжалиться.

— Ладно уж, слушай. Есть решение твоей проблемы. Пойдём в лабу. Я тебя ещё вчера туда должен был отвести, но тебе было некогда.

— В смысле?

— В прямом. Пошли, всё скоро узнаешь.

Через двадцать минут мой однорукий друг сидел на стуле перед экраном, а Тиль водил вокруг левой конечности сканером. Тут я обратил внимание, что мой друг почему-то до сих пор держит вилку. М-да, похоже, волнуется. Я бы тоже волновался. Столько лет считать себя калекой, а сейчас ему сообщают, что всё станет как раньше. От такого кто угодно взволнуется.

— Артур, я могу создать протез по наработкам твоего отца и совместить её с наработками Хельги с АЭС.

— Что это нам даст?

— Несмотря на то, что протез частично сделан из металла и углепластика, он является полноценной конечностью. Мальчик сможет ощущать жар, холод и прикосновения. А накопители энергии позволят обойтись без батарей, что сделает протез более компактным и естественным на вид.

— Братик, есть идейка, — радостно воскликнула Олька. Поведав её мне, я охотно согласился, что это звучит круто. А затем мы с ней ненадолго отвлеклись, перенося её идею в код для принтера. Хельга, поняв нашу идею, принялась за работу.

— Что это сейчас было? И почему я ничего не понимаю из произнесённого? Какой это язык? — Всполошился мой приятель.

— Пётр, не отвлекайся. После всё узнаешь. Пока же ответь. Тебя обучили изъятию и передачи энергии?

— Да. Без этого работа алхимика невозможна. И нет, не расскажу, как этому обучиться.

— Больно надо, мы и сами умные, — усмехнулся я. — И так, слушай.

Я сел на соседний стул и стал рассказывать ему про ИИ, всё равно делать нечего, а ждать, пока принтер закончит печать, скучно. А ещё втайне я всё же надеялся, что он проболтается про метод. Это не значило, что я пошёл бы трубить об этом всем налево и направо. Просто так было бы легче выработать свою методику.

Когда я смолк, принтеру оставалось ещё минут двадцать до окончания печати. А Пётр явно что-то хотел спросить, но не решался.

— Спрашивай, по лицу вижу, у тебя ко мне вопрос.

— Есть такое. Давно хотел уточнить один момент, — начал он, но как-то настороженно. — Почему Имани в последнее время такая счастливая? Знаешь, это как бы немного пугает.

— Я тут ни при чём.

— А кто при чём? — В ответ я кивком головы указал на Тиля.

— Аа-а-а. Вот кого она имела ввиду.

— Она обо мне говорила? — в ту же секунду всполошился Швайгер, позабыв о плате, в которой так увлечённо копошился.

— Не она, а Неля. Она лопотала, якобы с Имани сейчас невыносимо общаться. Она рассказывает о космических путешествиях, о космолётах, далёких планетах и других непонятных вещах. Кажется, её захватила идея колонизации, и она убеждена, что обязательно отправится туда со своим любимым. Короче, бредит непонятно чем и непонятно о ком. Потому как все знают, что у вас с ней ничего нет.

— Это не бред, — возразил айтишник. — А её парнем являюсь я, а не Артур.

Я только усмехнулся. Тема их отношений меня вообще не волновала. Я просто был за них рад.

— Итак. Что касается звёзд и всего прочего, это не бред, — подтвердил я. Так как и сам любил почесать языком на эту тему. Мы все четверо, под ними я подразумеваю Тиля, наставника Кери, и мою сестру Огнеславу, весьма сблизились на почве научной фантастики и жанра про попаданцев. Иногда с нами коротала вечера Имани, слушая с упоением про далёкие звёзды.

— Мой отец разработал двигатель, способный перемещаться в космосе. Но пока всё это только на бумаге или цифровых носителях, не суть. Так что… Короче, далеко до всего этого. Но главное, у нас есть к чему стремиться. Когда всё закончится, мы займёмся планетой, а после космосом. Не хочу прожить и умереть, увидев лишь один мир. Хочу увидеть их все.

— Арти всегда был мечтателем, — подмигнул мне однорукий.

— Это да-а. Как говорится, мечтать не вредно. Вредно не мечтать.

— А помнишь недавний наш разговор, в котором ты упомянул, что в Гармонии есть технология создания цифровой копии сознания. Из чего делаю вывод, что мы будем жить вечно, а значит, твоя мечта легко осуществима, — недоумевал Тиль, почему я так себя веду.

— Вероятно и так. Помимо этого, я подчеркнул, что об этом не стоит никому болтать, — посерьёзнел я. — Информация о существовании технологии копирования сознания не должна попасть в массы. Более того, никаких слухов быть не должно. Если это произойдёт, люди на большой земле могут объединиться, чтобы завладеть ею. Причём с нашим оружием, мы не факт, что сможем противостоять нескольким миллионам людей. Нас тупо ушанками закидают.

— А я никому и не сообщал, — гордо вскинул он подбородок.

— А что ты только что сделал?

— Я не… Ой! — он закрыл рот ладошками, что было любимым жестом Имани. Теперь и этот повторяет за ней. Куда катится мир.

— Не делай так, а то, как-то выглядишь… Не по-мужски, что ли, — без лишних слов он убрал их за спину.

— Вот тебе и ой! Всё, больше никаких тебе секретов, пока не решим вопрос с Хельгой. Болтун, — покачал я головой и встал, так как раздался звуковой сигнал, оповещающий о готовности.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Что такое цифровое сознание? И что это за оружие — ушанки?

— Не стоит. Ты такой же болтун, как и Тиль. А ты, — я ткнул айтишника в грудь, — стал невнимательным. Упустив самое важное из его рассказа.

— Что именно я упустил?

— С кем Имани отправится колонизировать планеты? — Парень замер.

Я пощёлкал пальцами у него перед лицом.

— Алло, это Москва. Есть здесь кто-нибудь? Очнись!

Взяв со стола стакан с водой, я вылил ему на голову.

— Эй, не пугай меня! Отвисни, а то с собой в Японию не возьму.

— Она любит меня, — расплылся он в довольной улыбке.