Ярина

Не верю своим ушам. Я ненормальная, да, но не опасная, на меня первую нападают. Я бы с радостью не видела бы их всех! Как же хотелось кричать, но не могла произнести и звука. Следующий вопрос мужчины остановил мои терзания и заставил прислушаться к разговору внимательнее.

– Яромил уехал?

Он говорил про моего отца.

 - Нет. Куда он уедет. Арсений же здесь. Он его не бросит.

Причем здесь Арс?

– Арсений! Вот тоже идиот. – зарычал Рома.
– Не парень, а стихийное бедствие, вечно куда-то вляпывается, придурок. – этот Рома начинал меня раздражать.
– Вот зачем ему понадобилось помогать этой ведьме?

– Перестань. Она не ведьма. – защищала меня Кристина.
– Они дружат с ней давно. Просто помогал, подруге. Арсюша ведь не знал про неё ничего. Да никто не знал. Может вообще всё это ошибка какая-то.

– Ага, ошибка! – зашипел мужчина. – Сколько раз мы ему говорили, чтоб не вмешивался не в свои дела. Нет вот этих вот чудес в тебе - живи спокойно, как все нормальные люди! Яромил за него жилы рвал, как подорванный, чтоб его на волю вытащить. Но что ты! Разве Арсюша может подчинятся приказам? Нет, конечно. Обязательно надо залезть в дерьмо по самые уши. Своенравный говнюк. Все по-своему надо сделать. Даже имя своё нам всем навязал. Яросвет ему видите ли не подходит. Вот теперь Яросвету, белого света не видать. Закроют его здесь надолго.

 Что? Что здесь происходит? Арсений - это Яросвет? И там внизу охрана не пропустила ко мне кого-то, угрожая жизнью Яросвета. «Яромил за него жилы рвал»… В голове кружились имена и события. Арсений, Яросвет, Яромил… Арсений - тот самый мальчик, которого отец забрал вместо меня и теперь его держат в заложниках эти уроды, чтобы шантажировать Яромила! Если это так, то в этом здании сейчас находится мой отец и мой брат, пусть и не родной! А мама… На фотографии, которую мне показывал Арс в лесу на самом деле не его, а моя настоящая мать, на которую я так похожа! Её нет в живых, ведь Яромил не смог её спасти. Моя мама мертва.

 Я почувствовала мощный толчок в грудной клетке - это огонь внутри меня проснулся. Грусть и тоска пробудили во мне спящие силы. За всё это время, что я здесь, не слышала его, не чувствовала. Ярый огонь был весь растрачен в лесу, но сейчас снова набирал силы. Он неспешно прогулялся по моим венам, сжигая всю ту дрянь, которой меня пичкали всё это время. Я уже могла пошевелить пальцами и открыть глаза. Увидела, как Кристина что-то регулировала в системе капельницы, белый потолок, белые стены. Моё сознание стало таким чистым. Я ловила информацию каждым из своих пяти органов чувств. Особенно сильно я ощущала тяжесть на моих запястьях от черных браслетов. Огонь дойдя до них, оскалился, они злили его. Эти «украшения» несли в себе частичку того самого черного монстра, что я уничтожила на дороге у леса. Огонь вцепился в браслеты, словно бойцовский пес. Он сжег ту тьму, что была в них за несколько секунд. Я даже услышала треск, разрушающегося металла. Сложная система наручников сломалась под натиском моего огненного напарника.

Дверь резко открылась, и в комнату вбежало два человека.

– Излучение от девчонки усиливается.

Еще бы! Огонь – он такой, он должен излучать!

Они не успели даже прикоснуться до меня, как пламя вырвалось наружу. Я поднялась с кровати, наслаждаясь видом корчившихся на полу двух здоровенных качков. Знаю, что именно огонь хочет с ними сделать. Нет, не убить, а достать ту самую тьму, что живет в них. А вот Кристина, которая стояла у окна лишь смотрела на меня с испугом. Мой свет был ей не опасен и не причинял боли. Тьмы в ней не было. Кстати, в Арсении её тоже не было. Ну, еще бы, Яромил просто не допустил бы такого в своем сыне, как и в его няне. Я улыбнулась испуганной Кристине и продолжила наблюдать за работой моего огня. Шум в коридоре отвлек меня и в этот момент в комнату ворвался человек, в чёрном пальто, который холодно приказал мне:

– Остановись, если хочешь, чтоб твой друг остался в живых.

Я остолбенела от этих слов. Арсений у них и мне дважды повторять не надо. Я повернула огонь назад и закрыла его у себя внутри. Охранники на полу перестали корчиться и теперь лишь тяжело дышали. Мой огонь не успел доделать работу до конца и достать из них черных монстров. Здоровяки валялись на полу, отделавшись легким испугом.

– Господин Стефан, снотворное на неё не действует… – проблеяла Кристина, зачем-то оправдываясь перед входящим в комнату человеком.

– Пошли все вон! Быстро! – приказал он.

Охранники с трудом поднялись с пола, и вышли за дверь. Последней покидала помещение, Кристина. Она бросила на меня печальный и испуганный взгляд и, уходя, закрыла за собой дверь

Стефан, чьи приказы здесь беспрекословно исполняются и кого бояться, как огня, теперь насторожено разглядывал меня, как диковинную зверушку. А я его. Мой огонь, да и я сама видели в нём огромную угрозу. Он был высоким, молодым мужчиной, с красивыми чертами лица, одетый в деловой костюм и черное пальто. На безымянном пальце левой руки он вертел черный перстень- печатку. И вроде внешне обыкновенный человек, но… Это явно была лишь оболочка. Он приблизился ко мне так, что пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо. Белки его глаз почернели, кожу располосовали черные вены, рот исказился в отвратительной гримасе. Он потянул руки к моей шее и, коснувшись её, зашипел. Мой огонь стоял на страже. Он видел то, чего не видят глаза человека. Если в тех охранниках и солдатах тьма была лишь малой частью их тел, то Стефан и был той тьмой.

 - Ярилина дочь! Дочь… - сказал он мерзким голосом и расхохотался так, что мне сделалось дурно.
– Что девчонка, обхитрил меня твой папочка? Но ни чего, мы это уже проходили.

Он резко развернулся и вышел. Дверь за ним закрылась на замок. Я стояла одна в белой ночной рубашке посередине своей тюрьмы. На руках не осталось и следа от уколов, все залечил огонь. Тишина, лишь сверху тихо шумит вытяжка. Окон в комнате нет. Была еще одна дверь, и она оказалась запертой. Сама комната белая, как больничная палата, такая же кровать и рядом с ней стул и стойка для капельницы. Вот и вся обстановка.

Что вообще происходит? Кто этот человек? Откуда вообще взялось столько черных монстров? Ведь если верить книге рода Яров, Дети Земли и Белояр уничтожили черную душу великана. Или я чего-то не знаю? И как ответ на мои вопросы, на кровати появилась та самая книга в кожаном переплете, с моим именем на обложке. Я осторожно взяла её в руки, боясь, что всё-таки кто-то её может тоже увидеть, отвернулась от двери с тала читать.

 «Прошло много лет с тех пор, как уснула Мать – Земля. Созданные родом Яров, Духи Земли вернули ей прежний облик. Но люди… Они изменились навсегда. Тьма осталась в них, как грязь на дне кувшина, отложилась осадком и не уходила более никогда. В ком-то больше, в ком-то меньше. Свет и тьма отныне боролись в каждом человеке.

Годы шли. Рос род людской. Уж везде они приспособились жить. Не страшили их ни снега, ни зной, ни моря, ни горы.

В один день шёл путник из стран дальних, горячих да пустынных, к горе, что ранее была белее света, что домом божьим и раем считалась. Сей юноша, чьё имя Ибрахим, был изгнан из дома родного, за то, что не чтил память о погибших Детях Земли. Считал он, что коль нет их более, то и не зачем им поклонятся, и лишь в Отца Всевышнего единого верил. Решил Ибрахим в родных краях построить дом божий, а в основании заложить райские камни, у Алатырь горы взятые. Подошел он к месту битвы некогда здесь проходившей, зачерпнул горсть камней, да в суме их понес в края родные, жаркие. Не знал он тогда, что в ноше той был пепел, прах черного исполинского змея. Спал дух его в белых камнях. Спал бы и далее сном беспробудным, но стали камни частью стены дома божьего. Каждый день люди прикасались к ним, руками полными греха, избавляясь от черных мыслей и от злобы в сердце. Да только от этого проснулся змей, стал вкушать людские грехи и сильнее становится. Много лет прошло, не одно поколение сменилось. Почернели белые камни от человеческих грехов. Открыл глаза змей и мир новый увидал. Видел он в каждом человеке себя. Злоба, жадность, жестокость отныне жили в людях наравне с благими чувствами. Радовался этому змей и продолжал расти. Взросла душа змея до первозданных исполинских размеров. Стало тесно ей в камнях, но выбраться из них она не могла. Каменную тюрьму охранял дух сильный и могущественный. Не видел его змей, но чувствовал, что тот дух светом был полон, да с землей сродним. Каким знакомым показался ему этот свет. Вспомнил Белояра и копье его. И как от огня Ярилиного отпрыска в прах превратился. Ненависть, словно кровь, запульсировала в камнях, и окрасила красным цветом жилы камней. Месть! Одной местью теперь был полон змей. Но не уничтожить хотела врага своего, а подчинить своей воле.

 Томилась черная душа в камнях и уж более не могла в них находиться. Каждого человека, приходящего в дом божий, змей видел насквозь. Но не мог влиять на них, как прежде. Мешал исходящий свет от духа, землю ту оберегающий. Бежать, ему надо было, да не мог. И будто услышав, его мысли пришли в те земли захватчики, а в дом божий воры, да выкрали чёрные камни. Увезли в пустыню безжизненную и уж там, не имея больше охраны, освободился змей и вселился в главного и сильного, имя которому было Абу Тахир. Из одного из черных камней сделал Абу Тахир перстень. И кто этого перстня касался, навек его рабом становился, выполнял всё, что змей ему приказывал и даже отдавал жизнь. Остальные же черные камни ему были не нужны, спрятал он их на острове на двадцать два года, а потом обратно вернул.