Ярмо Господне

— О, Пал Семеныч, количество сверхдальних свойственников у вас, несомненно, увеличивается. Потому что моя двоюродная тетя Анита из Мадрида горит желанием составить вам компанию, став посаженой матерью на нашей с Настей свадьбе. Бодас де ньеве эс магнифико, дисе!

— Согласен. Свадьба снежной зимой — штука великолепная.

По свежевыпавшему снежку в среду вечером Настя Заварзина возвращалась домой. Рулила, рассекала в приподнятом настроении, окрыленная и воодушевленная. Она чувствовала себя истинно счастливой и желанной. Потому как два часа назад ей удалось подвигнуть Филиппа на самую нежную близость, какая очень нечасто ей перепадала после несчастья, случившегося с его родителями и сестрой.

Настя понимала душевное состояние Филиппа, сострадала ему, но ей все же по-человечески немножко обидно. Он ведь для нее любимый и единственный, и любит ее, как никого раньше не любил в этой жизни. Поэтому должен безоговорочно уступать ее заветным желаниям и своим собственным чувствам.

«Мужчинам женская любовь жизненно необходима. Физиологически».

Среди прочего, влюбленная Настя не очень-то задумывается, насколько она изменилась со дня обретения харизматических дарований, и почему ведет машину в очень агрессивной манере. Тем более, когда сбоку никто не сидит и не одергивает, можно смело подрезать, обгонять слева-справа, заставлять уступать себе дорогу недотепистых секуляров, отводить глаза зорким автоинспекторам.

«От Фила ментальному захвату научилась, а он, дурачок, и не знает, чего я умею».

Вон вчера вечером она одного блатного придурка круто сделала, обставила и подставила. Он ее «шкоду» метров пятьсот не мог обогнать на серебристом «мерсе-купе». Зато она лихо рассчитала, рванув на оживленном перекрестке через долю секунды, чуть загорелся «красный». А тот полудурок на «мерине», ничего не видя, пер за ней напролом.

Настя без проблем проскочила, успела взять в ментальный захват двух гаишников, сидевших в «опеле», припаркованном на обочине. Только ее там и видели! Вернее, ее никто не увидел, когда сзади раздались визг тормозов, грохот, лязг и скрежет рвущегося, как бумага, металла.

Настя немного ошиблась. Проказницу конечно некому было заметить, кроме ведьмака справа на сером «линкольне», основательно помятом при большом столкновении на перекрестке. Настина шалость с дивинацией и на него подействовала — затормозить, вывернуть он не смог, но портрет наглой ведьмы за рулем и задний номерной знак на белой «шкоде-фелиция» фотографически удержал в памяти.

Само собой ведьмак знать ничего, ни Боже мой, не ведал об ордене или о боевой теургии. Но сверхрациональность нутром чуял. С меньшего обладал небольшим колдовским ясновидением, удачно играл на бирже и на бегах. Особо не высовывался, тем не менее, белобрысой ведьме решил не откладывая отомстить.

Так как кроме него никто больше белую «шкоду» не узрел, и меньше всех разинувшие варежку менты. Его же они и обвинили в аварии из-за басен о неуловимой блондинке, игнорирующей сигналы светофоров.

Примерно так по горячим следам прорицал, реконструировал хулиганскую дорожную историю и последующие события сквайр Константин на допросе у рыцаря-инквизитора Филиппа.

— Кое-кто в классике кинематографа предпочитает холодные блюда, но некоторые любят погорячее, — невозмутимо согласился с изложенной реконструкцией инквизитор к огромному облегчению сквайра.

По версии сквайра Константина, вычислить, кто такая гражданка Заварзина А. Я., мстительному ведьмаку удалось уже в первой половине дня в среду. И ввечеру он ждал ведьму-блондинку, припарковавшись у ее дома на черной «волге» с тонированными стеклами.

Вышедшей из машины Насте он сумел нанести два удара в лицо опасной бритвой, прежде чем был убит наповал тремя выстрелами сквайром Константином и секуляром-охранником, приставленным следить за субалтерном Анастасией.

— Секуляр-топтун лопухнулся, когда тот козел выскочил из «волги», перекрыл мне сектор обстрела. Я их обоих положил, рыцарь.

— Применение оружия и теургии ситуативно оправданы. Вы свободны, сквайр.

— Благодарю вас, рыцарь.

Два мертвых тела сквайр Константин незамедлительно телепортировал в багажник неприметной серо-зеленой мышастой «мазды». Субалтерна Анастасию, прикрывавшую лицо шарфом, усадив на заднее сиденье, он как можно быстрее доставил в арматорскую лабораторию.

Настя почти сразу же остановила хлещущую кровь и руками соединила края двух «глубоких резаных ран на правой щеке и на виске». В машине глянула на себя в зеркало заднего вида, «завизжала как резаная, завыла и всю дорогу орала благим матом», по словам сквайра Константина.

Предупрежденная по срочному коду орденской тревоги арматор Вероника встретила пострадавшую весьма неласково:

— Доигралась, фефела? Рожа от слез опухла, будто тесто в квашне? Ништяк, тетя доктор и не с такими порезиками справлялась. До свадьбы заживет…

От последних слов Настя пуще того разревелась и опять взвыла в голос. Успокоилась она, лишь получив в ягодицу заряд нарколептического спецсредства из револьверного инъектора доброго доктора.

Ника тотчас приступила к окончательному заживлению ранений, начатому самой Настей, прежде чем удариться в рев и плач.

— Рубцы и спайки не успели образоваться, — объяснила озабоченная доктор-арматор примчавшемуся без вызова Филиппу. — Дар самоисцеления у нее вот-таки хватило ума запустить. Рана-то у нее на щеке прободная, не хрен собачий.

Часом ей удается не только влагалищем думать, но и мозгами. В целом процесс регенерации пошел успешно, но сетчатый эпидермис она себе таки слезами маленько повредила.

Хотя это ерунда. К утру я ей кожный покров полностью восстановлю. Денек-другой попостится, тем часом внутренние ткани щеки чистенько регенерируются.

Ишь, как ты это ее раскормил! Семь потов сошло, когда на кушетку телеса волокла.

Чё столбом встал? Давай, раздевай девку, — скомандовала Вероника непререкаемым докторским тоном. — Тебе не привыкать, синьор кобелино. Покуда дрыхнет, я ее досконально обследую.

— Как скажете, тетенька арматор.

— Догола я сказала! И вон ту пластмассовую штуку ей промеж ног вставляй. Глубже! Стимуляция ее п… мне тоже понадобится.

Отзынь и поди, там на столе, бренди плесни, братец Фил. Датчики я одна налеплю.

На лицо Насти рыцарь Филипп смотрел по-инквизиторски: отстраненно и бесстрастно. «Потом лучше вспомнится, чтоб в эйдетике транслировать. На собственных своих ошибках учатся отнюдь не дураки и дуры».

По пути в лабораторию инквизитор уже допросил сквайра. «Эвентуально и не слишком фатально, судари мои». Филипп также не забыл набрать номер тети Агнессы, передав трубку Веронике Афанасьевне.

— Агнесса Дмитриевна, Настя утром прилетит из Киева. Я ее срочно отправила за тканями для трансплантации. Извините, кроме нее больше не оказалось под рукой надежного человека…