Ярмо Господне

— Так-то, вошло и вышло без вагинизма. Мне — три банки, тебе — одна. Сигарет у тебя, конечно, нет? Не купил? Восемь баксов пожалел, жадюга?

Филипп по-булавински сокрушенно развел руками, улыбнулся, глядя на Манькино разочарование, затем добыл из кармана пачку «Уинстона» и зажигалку:

— Лови, курильщица безденежная, из рака ноги.

— Пресвятая Дева! Блажен муж Филипп опять меня выручает! Сигареток купил, от физкультуры на часок освободил…

Я, знаешь, раздумала себе грудь наращивать. Посмотрела, как твоя Настена мучается, укрепляя поддерживающие мышцы, чтоб добро бабское на брюхо не свисало. Пресвятая Дева, помоги ей…

— Зато Насте мягче падать и от пола отжиматься.

— И то правда…

Помолчав, Мария взмолилась:

— Фил! Ну объясни ты Патрику, я не строптивая и укрощать меня не надо…

Люблю я его, дура! Готова на коленях умолять, чтоб к себе пустил…

А он мне: мисс Мэри, придется вам впредь до моего разрешения воздержаться от самоудовлетворения сексуальных побуждений во всех физиологических формах. Вам это ясно, дама-неофит?

Абсолютно, сэр! Если у меня допуск к закрытой арматорской информации вплоть до девятого круга посвящения. Сам же он мне файлы по полной отомкнул.

В кое-каких вещах я сейчас круче, чем Ника Триконич, соображаю. Знаю, каково тебе подчас несладко приходится. Как мужская физиология у Патрика раз в три месяца срабатывает, как вы оба к своим женщинам относитесь.

Умом понимаю, но все равно обидно… Глупо, нелогично и чисто по-женски влагалищем блядским думаю, как Ника говорит.

К Пал Семенычу мне возвращаться нет смысла, если он меня из рук в руки Патрику передал. Мое ясновидение, должна тебе сказать, серьезно превышает возможности неофита четвертого круга посвящения.

Скажи, Фил, это ты меня в четвертый круг вывел или Патрик?

— Скорее, Мань, тут Патрик способствовал, если он объявил тебе о том.

— Я тоже так думаю. Но тебе я от души спасибо говорю. Без тебя, Фил, и у Патрика ничего не вышло бы.

Ты не думай, я Пал Семеныча хорошо вспоминаю, с благодарностью. Мне как женщине арматору его понять нетрудно. Вижу и знаю: ему нужен сын не из пробирки. Я же — молоденькая кобылка ни тпру ни ну с неустоявшимся метаболизмом.

В остальном я вполне здоровая молодая баба, и мне любви хочется, Фил.

— Потерпи, Мань, кротко и смиренно. Все у тебя вскоре будет, и дудка и свисток на весь твой женский удел.

— Прорицаешь?

— Нет. Всего-навсего рационально предполагаю.

— Чего-чего, но рационально и сверхрационально мы много что можем, Фил. Я, например, в состоянии придавить свое бабское естество не так, так эдак. Хоть гормонами, хоть в ритуале орфического воздержания. Но не стану.

— И правильно сделаешь, Мань. Ибо воздаяния избежишь, и награда в вышних тебя ждет.

— Что-то не верится. Я специально для Патрика по орденской моде волосяные луковицы на вульве круто заглушила. Для него же новую прическу зафигачила, цвет волос на башке энзимными пигментами откорректировала. Ему сразу понравилось, я это почувствовала.

Честно скажу, грудь это он мне запретил трогать. А методику Ники раскритиковал и забраковал. Говорит, сомнительный органический фитнес мисс Триконич пригоден лишь краткоживущим секулярам…

Как они и договаривались, мистер Ирнив нашел мистера Суончера в рабочем кабинете. Доктор Суончер внимательно изучал многочисленные графики и схемы на панорамном трехкомпонентном мониторе, но охотно отвлекся от научной деятельности.

— Хай, док Патрик! Да будет вам известно: за время нашего с ней разговора мисс Мэри ни разу не пыталась испросить у меня в долг какую-либо сумму, в чем, сами понимаете, я не смог бы ей отказать.

Вы проиграли пари, док. Когда изволите заплатить долг чести в виде серебряного доллара, сэр?

— Превосходно, сэр Ирнив! Наши молодые леди показывают, насколько они хорошо воспитаны, добровольно отказавшись от излишних потребительских побуждений и низменных интересов, сэр. Строгий контроль расходов, очевидно, их не смущает.

Извольте, меркантильный сэр Ирнив! Вот ваш серебряный доллар. В твердости моральных устоев мисс Мэри и в ее приверженности здоровому образу жизни у меня не было сомнений.

«Ага, а пиво а какую несомненную очевидность пошло?»

Филипп повертел в руках монету, словно бы удивляясь, откуда она здесь взялась, и в раздумье произнес:

— Доллар… хм, действительно серебряный… Если состоится церемония обручения мисс Мэри, быть может, ей стоит преподнести в подарок этот выигрыш с некоторыми дополнениями моего асилума… М-да…

Мне кажется, брат Патрик, будто однажды эту монету я потерял в темном месте и неожиданно нашел прямо под уличным фонарем.

— Такое стечение обстоятельств вероятно, брат Фил, но сомнительно. Релевантное прорицание неопределенного диалектического будущего весьма проблематично, если это не краткосрочное интуитивное предзнание в динамической схемотехнике.

Прорицание имперфектного будущего есть проблема из проблем сверхрационального изучения бытия, где постулаты предопределенности тесно переплетаются с принципом неопределенности многих метафизических величин. Идентичным образом переход от минувшей сверхрациональности к рациональности настоящего связан со значительными погрешностями и неточностями в матрицировании физических тел, перемещающихся в квантованной темпоральной среде.

Надеюсь, коллега, вам представляется убедительной моя теория альтеронов, их определяющая в объектности архонтов-язычников, кому не удалось пересечь темпоральный барьер, сохранив в неприкосновенности разумную душу на выходе из асилума по прошествии столетий. Думается, о том неопровержимо свидетельствуют наши с адептом Рандольфо практические эксперименты, позднее подкрепленные проницательными историческими изысканиями адепта Микеле.

Крайним пределом для очень многих апостатов-язычников предстает последняя четверть XVI века от Рождества Христова, когда предыдущие три столетия они массировано попытались воздействовать на секуляров, устроив гуманистическое псевдо-Возрождение. В новое время мы сталкиваемся в основном с безумцами или полуразумными тварями, не способными войти в реалии нового для них пространства-времени.

Ряд разумных исключений подтверждают наши выводы о темпоральном безумии. В том числе и тот апостат-язычник, который скрылся от вас, от рыцаря Рандольфо и недавно наследил в Генуе. Но и он теряет потенциальность, силы и знания по сравнению с теми, какими он владел, появляясь то в XIX, то в XX веке.

Прошлое остается прошедшим, брат Фил, если оно не имеет потенциала развития и не способно эволюционировать, постоянно адаптируясь к изменяющимся требованиям интеллектуального прогресса. Пережившим свою эпоху реликтам, анахронизмам не дано социализироваться и в целом выжить в будущем для них времени, если того не гарантирует сверхрациональная предопределенность.