Ярость и Разрушение

— Не понимаю, как, — я перевела взгляд на его лицо. — Вовсе нет.

Он засмеялся, устраиваясь рядом со мной и кладя руку мне на живот.

— Потому что всё закончится довольно быстро.

— Немного веры, — поддразнила я. — Всё получится.

И всё получилось.

Начав всё сначала, как будто это был первый раз, когда он коснулся меня, он заново познакомился со всеми впадинами и выпуклостями моего тела своими руками и губами. Только когда моё дыхание стало прерывистым и неглубоким, он потянулся за фольгой, а затем, через мгновение, переместился так, что оказался надо мной, его вес был сосредоточен на одной руке, когда его нижняя часть тела выровнялась с моей.

Я знала, что это оно. Я больше не нажимала на тормоза и не трогалась с места, хотя знала, что если сделаю это, он остановится. Но я хотела как раз этого.

Зейн смотрел на меня сверху вниз, его глаза были такими светлыми и в то же время такими яркими. Его губы приоткрылись, и я задумалась... Я думала, он что-нибудь скажет, но он поцеловал меня, протянув руку между нами.

Был щипок, ощущение давления и полноты. От этого ощущения у меня и Зейна перехватило дыхание. Он замер надо мной, его руки и тело дрожали.

Ожидание.

Подождав, пока я скажу ему, что всё в порядке, он снова двинулся, и через мгновение между нашими телами не осталось пространства. Резкий, обжигающий укус заставил меня широко распахнуть глаза.

— Прости, — прошептал он, целуя меня в левую щёку, потом в правую.

Ещё один поцелуй о кончик носа, а затем скользнул по влажному лбу. — Мне очень жаль.

Дрожащими руками я погладила его по спине, чувствуя, как напряглись его мышцы.

— Всё в порядке. Это... это случается.

— Лучше бы этого не было, — он прижался своим лбом к моему. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала боль.

Боль была частью жизни. Иногда это оставляло шрамы, физические и душевные. Иногда это приводило к чему-то худшему, а иногда, как сейчас, я думала, что это может быть необходимым шагом к чему-то удивительному.

— Это не так уж плохо, — сказала я ему, и это действительно было не так.

В основном это было просто неудобно, когда его сердце колотилось о моё.

И медленно, это действительно становилось лучше. В течение нескольких минут я не думала, что это возможно, но это было так, и когда я осторожно пошевелилась, резкое дыхание, которое покинуло его, прозвучало как другой вид боли.

— Тринити, — выдохнул он, когда я снова приподняла бёдра, и между звуком моего имени и интересным трением, это становилось больше, чем просто лучше. — Я пытаюсь дать тебе время.

— У меня было достаточно времени.

— Ладно, — он открыл глаза. — Я пытаюсь дать себе время, чтобы всё не закончилось, даже не начавшись.

Ухмылка тронула мои губы, а затем дикий смех вырвался из меня. Я пошевелилась, подняла руки и обняла его за плечи. Я поцеловала его в щёку.

— Я говорил тебе, что ты сводишь меня с ума? — спросил он.

— Может быть.

Затем, потому что у меня началось странное головокружение, я прикусила мочку его уха.

Сдержанность Зейна сломалась, и я думаю, он дал себе достаточно времени. Он двигался. Я двигалась. Ладони. Руки. Губы. Бёдра. Ноги. Сплетённые вместе, казалось, не было ни конца, ни начала, и всё кружилось вокруг того, как мы были соединены вместе, и этого необъяснимого глубокого ощущения свёртывания.

Когда он потерял всякое чувство ритма, его спина согнулась, это случилось. В этот момент. Поток грубого наслаждения, ревущий через связь, исходящий от него, исходящий от меня, омывающий нас бесконечными волнами и волнами. Нас было не двое. Мы были единым целым.

Как будто так должно было быть всегда.

ГЛАВА 33

Секс изменил всё и ничего.

Не то чтобы я вдруг стала другой, хотя и чувствовала, что изменилась. Что маленькая, скрытая часть, которая была только моя, никогда больше не будет прежней. Это было хорошее чувство. Это ещё было странное чувство, и я не знала, что с ним делать.

Ещё более странно, думала я, лёжа в постели, пока Зейн шёл на кухню, что, когда я проснулась сегодня утром, я понятия не имела, что это произойдёт.

Мне отчасти до сих пор не верилось, что это произошло. Что мы сделали это, и никто из нас не упал замертво и не сгорел. Отец ещё не прибыл — Слава Богу — а мы с Зейном лежали рядом, сплетя руки и ноги, изучая друг друга по-другому, менее торопливо, но ещё более напряжённо.

Улыбка на моём лице стала шире, когда я уютно устроилась под одеялом. В моих конечностях была восхитительная тяжесть, и в тот момент, когда я закрыла глаза, я почувствовала его, как будто он всё ещё был со мной. Щёки пылали, я перевернулась на другой бок, уткнулась лицом в подушку и так и осталась лежать, подавив хихиканье.

Через несколько минут, я услышала Зейна, который спросил:

— Что ты делаешь?

— Медитирую, — сказала я, повторяя слова Арахиса.

Он рассмеялся.

— Интересная техника.

Подняв голову, я перекатилась на бок. Зейн натянул пару спортивных штанов, больше на нём ничего не было, что я наслаждалась видом его обнажённой груди.

И это было приятно.

Более чем приятно.

Потом я увидела, что он держит в руках.

Я села так быстро, что чуть не ушиблась.

— У тебя есть печенье, — сказала я. — Печенье с содовой.

— Ага. Я был голоден. Я подумал, что ты тоже.

— Я всегда голодна, — я подняла руку, пошевелив пальцами. — Но ты ешь печенье и пьёшь содовую?

— Я подумал, что сегодня идеальная ночь для обжорства, — когда он смотрел на меня, в его глазах было что-то затуманенное. — Прости, о чём мы говорим? Я сейчас так рассеян.

Взглянув вниз, я поняла, что одеяло собралось вокруг моей талии. Я скрестила руки на груди.

— Сожалею, — я снова пошевелила пальцами. — Печенье?

— А я нет.

Вместо того чтобы вручить мне одно из удивительных шоколадных печений, которые я заказала, он положил их на тумбочку рядом с двумя банками содовой.

— Подвинься.

Сделав так, как он просил, я натянула одеяло и двинулась вперёд. Кровать опустилась позади меня, когда Зейн устроился, прислонившись к изголовью. Я начала поворачиваться, но он обхватил меня рукой за талию и посадил между своих ног. Моя голая спина прижалась к его груди, и когда он потянулся за печеньем, я была поражена тем, насколько это было бесконечно более интимно, чем всё остальное.