Ярость
Шрифт:
Яузов прохрипел:
– Ничего себе утечка!.. Но я в самом деле был с ними.
Кречет вскинул брови:
– И что же ты? Повязал бы нас, пряник бы дали. А от меня хрен что получишь…
Забайкалов
– Но почему? Ты о попах такое плел…
– Струсил, – шепнул Яузов. Он сглотнул кровь, – Я из тех, полупорядочных… полуреволюционеров, полуреформаторов… Православие к черту, но хотел заменить тем, что ближе… католицизмом…
Он уронил голову на грудь, кровь сочилась сквозь перевязку. Кречет сказал сочувствующе:
– Ладно, лежи… Ты здоровый. Заживет, как на собаке.
– Сперва ждал, – заговорил Яузов снова, – как договорено, десанта… Потом этот чертов афганец! Когда бросился под танк с воплем «За Русь!», не только у меня сердце оборвалось. У Иваницкого пистолет вырвали, когда к виску… Ни один православный, ни один коммунист… А этот, мусульманин чертов, отдал жизнь сам, добровольно…
Его лошадиные зубы заскрежетали, будто грыз булыжник. Кречет быстро взглянул на меня:
– Что скажете? Ладно, вижу. Со стороны этого дурака была военная хитрость.
–
А страна увидит, – одобрил я, – что армия и правительство едины. Правда, Яузову за такую хитрость все-таки пряник полагается.Яузов переводил непонимающий взгляд с меня на Кречета. Тот вдруг сказал с яростным изумлением:
– Черт… Только я ни разу не выстрелил!
Забайкалов шагнул, загребая все внимание, церемонно поклонился:
– Поздравляю, господин генерал! Вы наконец-то стали президентом.
А Кречет, внезапно переходя от ярости к бесшабашной беззаботности, вдруг чисто славянским жестом почесал в затылке:
– Может, наконец-то сказать всем?.. Мол, Россия приняла ислам вовсе не из-за НАТО, не из-за разрухи…
Я выплюнул кровь и крошево двух зубов. Ладно, не жалко, пломба на пломбе, все равно менять, а президент раскошелится на голливудовскую металлокерамику.
– Шутите? К полной правде страна не готова. Пусть думают, что настоящий мокко пришел так же просто, как и подделки под него.
Забайкалов вытаращил глаза, но мы хохотали и хохотали, и он с неуверенностью заулыбался во весь свой огромный жабий рот.