Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— А мне на это насрать, — тихо сказал предприниматель, — одарив прокурора запахом переваренного мяса и зубной пасты. — Все это мне похую, потому что вы мне хуй что можете сделать. Скорее уж возьму вас сейчас за руку, поведу в ванную и на ваших глазах ссать буду, чем скажу хотя бы словечко. Вам понятно?

Шацкий уже открывал рот, чтобы дать достойный ответ, как их перебила супруга Кивита:

— Перестаньте уже придираться к моему мужу! Он свое уже прошел. Или хотите, чтобы у него инфаркт случился?

— Охотно перестану, — спокойно ответил на это Шацкий, выпрямляясь на стуле. — Охотно перестану, если он, наконец, перестанет лгать и скажет правду. Обещаю, что тут же исчезну,

и больше вы меня не увидите.

Жена Кивита, худощавая пятидесятилетняя женщина с внешностью и прической супруги Леха Валенсы, Дануты, глянула на своего мужа. Правды, скорее всего, она не ожидала, но надеялась на то, что супруг избавится от чужака.

— Я подам официальную жалобу, — строго заявил Кивит.

— Послушайте меня, — обратился Шацкий к супружеской паре. — Вы, хозяин, наверняка это знаете, но вот для хозяйки эта информация, возможно, будет в новинку. На вашего мужа напали и искалечили, потому что он что-то слышал. Из полученных в ходе следствия сведений следует, что он, наверняка, был свидетелем домашнего насилия. Он не отреагировал, с кем-то произошло несчастье, в связи с чем какой-то сумасшедший решил вашего супруга наказать. И сумасшедший этот не первый встречный. — Шацкий поднял палец вверх. — Стопроцентный, самый настоящий псих, способный на самые чудовищны преступления. Который находится на свободе, потому что ваш муж — долбаный трус. Который мало, что не донес, что кому-то делают плохо, так сейчас еще и затрудняет следствие, и вот за это как раз отправится за решетку. Рекомендую сразу же выяснить, как ходят автобусы на Барщево. Потому что ваш автомобиль пойдет на штрафы и на адвокатов.

Шацкий поднялся с места и застегнул пиджак. Он не давал по себе видеть, в каком отчаянном положении очутился. Нет, ну ведь не может же это быть глухим тупиком, никак невозможно.

Краем глаза он заметил движение, тень. Чутко огляделся и увидал в отражении в стекле буфета, что в двери, ведущей на кухню, стоит худой подросток, из тех, о которых учителя в учительской говорят, что хлопец, возможно, и умница, но с этой его сверхчувствительностью в жизни ему будет ой как трудно. Худой, высокий — даже выше Шацкого — блондин с очень светлыми волосами. Из глаз его лучилась доброта, прокурор не имел бы ничего против, если бы у Хели был такой парень.

И он почувствовал, как неожиданно напряглись все мышцы, когда перед глазами промелькнуло, что может случиться с дочкой. Наркотики, которыми ее могут пичкать, вонючий матрас, очередь бойцов мафии, чтобы усмирить новенькую; успокоиться незнанием Шацкий не мог, потому что вел несколько дел, связанных с торговлей живым товаром.

И он не мог выйти отсюда с ничем. Несмотря на то, до какой еще границы придется продвинуться.

— Будьте добры, оставьте нас на минутку одних. Обещаю, что всего на минуту. Потом я уйду.

Жена Кивита глянула удивленно, но вышла, сын направился за ней.

Хлопнула дверь.

— Каким-то образом, я вас понимаю, — мягким голосом произнес Шацкий. — Они доказали, что способны на ужасные вещи. Лично я — всего лишь чиновник, вооруженный печатями и параграфами. Я могу устроить вам немало хлопот, но давайте договоримся так, что вам придется написать всего парочку аннуляций, в конце концов, все станет на место.

Кивит глядел на прокурора чутким взглядом человека, понятия не имеющего, к чему ведет противник.

— Но помимо того, что я чиновник, я еще и очень плохой человек. Плохой человек, который не остановится ни перед чем, поскольку у меня имеется личная мотивация. Если вы мне не поможете, я отомщу. Вас я оставлю в покое. Жену тоже, ведь она вам, наверняка, до лампочки, все же знают, жена — не семья. Но вот

сыновьям — не прощу.

— Вы им ничего не можете сделать.

— Я — не могу. Но вот другие — могут.

— Наймете мафию, чтобы их избили? Не будьте смешным!

— Можно было бы и так. Но я знаю лучшие способы.

Он склонился к Кивиту и с мельчайшими подробностями описал ужасную судьбу, которая может стать уделом его сыновей.

Предприниматель глянул на Шацкого с омерзением.

— Ну вы, блин, и перец, — сказал он. — Ну да ладно. У меня имеется предприятие, изготовляющее тенты, но еще и баннеры, впрочем, вы наверняка знаете. На подъезде к Барщево. Там с одной стороны такая рощица с небольшими сосенками, а с другой стороны — дом на большом участке. Самый обычный, односемейный, с маленькими колоннами спереди. Семья самая нормальная.

Всегда это выглядит одинаково, подумал Шацкий, чувствуя усталость и скуку. Все сами себя считают исключительными, единственными в своем роде, а как только необходимо исключительность у других, вечно: «на первый взгляд, самая нормальная семья».

— И? — глянул прокурор на часы. К сожалению, время не стояло на месте, наоборот, стрелки, казалось, перемещались с заметной скоростью.

— Полгода назад весной случилось несчастье. Он отправился на работу, она осталась с ребенком, маленьким. Сломалась печка, окись углерода. Трагедия, в газетах постоянно об этом пишут, что это тихий убийца. А потом люди говорили, что это не несчастный случай, что там вообще нехорошее происходило.

— И она искала у вас помощи, правда?

Кивит замолчал, долго глядел в окно, как будто бы в сером тумане прятались ответы.

— Я был с сыном, старшим. — Хозяин кивнул в сторону холла, давая понять, что речь идет о пареньке, которого Шацкий только что видел. — Вот он принял это близко к сердцу, а я приказал ему не вмешиваться, потому что там все семейные дела, на кой ляд ему полиция, прокуратура, сплошные тебе неприятности. Сын не послушал, пошел туда к ним переговорить с тем типом. А тот над ним посмеялся, а потом как раз тот несчастный случай с печкой, странное такое стечение обстоятельств. — Кивит откашлялся. — Самые обычные люди, никакой патологии. На дворе горка для малого, прыгалка, небольшой бассейн. Нормальный дом. Несколько раз я беседовал с мужиком через ограду, нормально все, то ли про машины, то ли про то, как косить траву, не помню. Абсолютно нормальный мужик. Вы понимаете?

Шацкому не хотелось согласно кивать. Он ждал информации, которая бы ему помогла, а все трагедии всего мира ему были до лампочки.

— И вот кто бы по верил, что в подобной ситуации женщина просто не заберет детей и не хлопнет дверью. Прошу прощения, но я всегда, как слышу подобные истории, то вы же сами понимаете, значит — сама была виновата. В подвале е засов он же ее не закрывал. Ну да, иногда я слышал крики, когда до ночи сидел с бухгалтерией, но вы сами скажите, а кто дома не ссорится? Вот какая семья не ссорится?

— Вам известно, что с ним случилось?

— Вроде как у него суд в Сувалках, он там теперь у матери проживает, — сообщил Кивит. — Мать взяла над ним опеку после несчастного случая, пьяный водитель его сбил, теперь сидит в коляске и до конца жизни ссать будет в мещочек.

Он сообщил об этом совершенно естественным тоном, «ну, вы же знаете, разное бывает», а Шацкий понял, что даже нет смысла спрашивать, задержали ли водителя. Он вопросительно глянул.

— Пан прокурор, — продолжал Кивит, неожиданно сделавшийся старше лет на пятнадцать. — Я понятия не имею, кто это был, и где они меня держали. Недолго, неполный день. Я сам ни с кем не разговаривал, да и мне никто слова не сказал.

Поделиться с друзьями: