Ящик водки

Вот что было делать в этой ситуации? Давайте проанализируем все возможные варианты действий.

Вариант 1. Допустить до участия в аукционе ТОО «Конт». Тогда другой участник аукциона, у которого гарантия соответствовала требованиям закона, подает на нас в суд, и суд, с вероятностью 100 %, отменит результаты аукциона. Мотивировка проста – вы допустили до участия в аукционе компанию, которая не выполнила существенные условия участия (Гражданский кодекс, статья 449, пункт 1). Причем независимо от того, в состоянии ТОО «Конт» заплатить обещанные 350 млн или нет. То, что такое решение суда неизбежно, знает любой выпускник юрфака.

Вариант 2. Не допустить ТОО «Конт» до участия в аукционе. Тогда получить иск от него. Однако шансы сохранить результаты аукциона в этом случае также 100 %. Правда, шумиха, которая поднимется в прессе, конечно, не поддавалась оценке. Кто там будет разбираться? Скажут просто: им предлагали 350 млн, а они признали победителем того, кто предложил 170,1! Ну не жулики?

Таким образом, перед нами была задача: либо взять для бюджета 170,1 млн долларов и получить скандал в прессе, либо допустить до аукциона ТОО «Конт» и получить судебное решение об отмене результатов аукциона и, следовательно, ничего не получить в бюджет.

Мы начали анализировать резоны и риски. В принципе можно было попробовать договориться с Потаниным, чтобы он не опротестовывал победу ТОО «Конт». Шансы на это были небольшие, но все же, как говорится, попытка не пытка. Однако для этого нужно было быть твердо уверенными в том, что у ТОО «Конт» эти деньги есть. А вот в этом-то как раз никакой уверенности не было.

За несколько дней до аукциона ко мне приходили руководители «Российского кредита» Виталий Малкин и Борис Иванишвили. Они интересовались деталями проведения аукционов и задали мне вопрос, который тогда мне показался малозначительным: «Вот у вас, по правилам, деньги победитель должен заплатить в течение десяти дней. А что, если он заплатит чуть позже, например через пятнадцать?»

Теперь я начинал понимать смысл заданного вопроса. Смотрите: если бы мы признали их победителями, а они не заплатили бы деньги, то 28.11.95 мы бы объявили новый аукцион на акции «Норильского никеля» и 28.12.95 провели бы его еще раз (тридцать дней от момента объявления до подведения итогов – требование закона). Если же, идя навстречу их просьбам, мы даем им еще три – пять дней, то мы вылетаем в 1996 год. А действие указа президента про залоговые аукционы распространяется только на 1995 год! Соответственно аукцион сорван безвозвратно. И бюджет не получает никаких денег.

Мне наконец стало понятно, почему такие квалифицированные люди допустили такой ляп с банковской гарантией: они и не хотели побеждать! Они пришли сорвать аукцион. Никаких 350 млн у них не было и в помине. Зачем это было им нужно? На этот вопрос сейчас, я думаю, уже никто не сможет ответить. Ходили слухи, что их подрядили прежние руководители «Норильского никеля», поскольку срыв аукциона означал продолжение их «царствования» в Норильске. Но это всего лишь слухи.

Впрочем, вот, например, косвенное доказательство того, что «Российский кредит» действовал по заказу менеджеров «Норильского никеля». Сам «Российский кредит» не оспаривал результатов аукциона в суде, а сделали это как раз вышеназванные менеджеры. Ну и проиграли, конечно.

Так или иначе, но комиссия подвела итоги аукциона, признали победителем ОНЭКСИМ Банк, и казна получила столь необходимые деньги.

Есть ли у меня досада на Виталия с Борисом? Нет. Они действовали прагматично, жестко, но в рамках правил. У них был свой интерес, а у нас – свой. Это была хорошая партия, и в ней нужно было принять правильное решение. Я до сих пор уверен, что мы тогда его приняли.

Кстати, Счетная палата, проведя через пять лет проверку, признала результаты приватизации «Норильского никеля» законными. Да и Генпрокуратура пошумела, пошумела, а в суд – не пошла. Также имеются многочисленные заключения оценщиков, например Финансовой академии при Правительстве РФ, о том, что сумма, полученная под залог этих акций, «не является заниженной».

Сейчас, когда капитализация наших крупных компаний измеряется миллиардами долларов, мы уже и не помним, что осенью 1995 года акции этих самых компаний стоили копейки. Вот, например, сколько стоили в РТС 38 % акций «Норильского никеля» в день проведения аукциона 17 ноября 1995 года? Ни за что не догадаетесь. 147 миллионов долларов. Да и откуда взяться высоким ценам в стране, где отечественный капитал еще не набрал сил, а иностранный – смотрел с опаской на Россию, в которой вот-вот к власти придут коммунисты. Да и участвовать в аукционах им запретили.

Второй скандал был при проведении аукциона по «ЮКОСу».

Я предполагал, что по «ЮКОСу» все будет достаточно скандально. Так оно и получилось. Началось все с того, что сама компания выступила с неожиданной инициативой: задаток для участия в аукционе должен быть 300 миллионов долларов! Я так и обалдел – где это видано, чтобы в то время у людей были такие деньжищи? И потом, мне было непонятно, почему при стартовой цене аукциона в 150 миллионов долларов задаток для участия в нем должен составлять 300 миллионов?

Надо заметить, что тогдашние юкосовцы (Муравленко с Генераловым) всегда ко мне на встречу ходили с Константином Кагаловским, менатеповцем. Кагаловского я знал давно. Мы с ним еще в Чили вместе ездили. Потом он работал в Международном валютном фонде директором от России. После он устроился работать к Ходорковскому в «МЕНАТЕП». Видно было невооруженным взглядом, что менеджмент «ЮКОСа» спелся с «МЕНАТЕПом» и спал и видел, чтобы тот стал владельцем компании.

В принципе в этом не было ничего противоправного. Но уж больно все это было странно: все ныли, что задатки большие, а эти, наоборот, хотели, чтобы задаток в два раза превышал стартовую цифру. Они там рассказывали про то, что компания нуждается в инвестициях, то да се, но сразу было ясно, что большой задаток они придумали, чтобы отсечь потенциальных конкурентов.

И это их начинание было, строго говоря, с их позиций рационально. Действительно, если бы мы в аукционе по «Норильскому никелю» установили задаток ну хотя бы в размере стартовой суммы, то скандалов, например с «Российским кредитом», не было бы. Тем не менее, когда на заседании комиссии мы обсуждали вопрос о размере задатка, у многих возникли большие сомнения в том, что такой аукцион вообще может состояться.

В то время действовало правило, что если от компании, акции которой выставляются на аукцион, поступает какое-то предложение по порядку его проведения и это предложение соответствует действующему законодательству, то мы не вправе были это предложение отвергать.

В предложении «ЮКОСА» ничего, кроме его необычности, противозаконного не было. Поэтому мы были вынуждены с ним согласиться. Тут следует отметить, что по «ЮКОСУ» неожиданную активность проявил Виктор Степанович. Он вообще-то сторонился обсуждать со мной залоговые аукционы. Чутье старого волка подсказывало ему – нужно от этого дела быть подальше… Нет, если бы мы сорвали бюджетное задание, то уж тут он, конечно, на нас бы выспался. Молокососы, мол, страна вам доверила, мы понадеялись и так далее… А пока он держался в стороне.