Ящик водки

– Слушай, не ломай голову. Тебе что, больше всех надо? Пятьсот, семьсот, миллиард… Не нашего ума дело. Тебя что – свои заставляют платить? Чьи деньги, тот пусть и решает. Я уже сообщил куда надо о наличии такого предложения. В том числе и в «Газпром». Если они готовы заплатить триста миллионов, то вопрос сразу закрывается: нет долгов – нет уголовки. Если не согласны – то ты будешь продолжать ту работу, которую начал.

– То есть фактически Гусинский предложил следующую сделку: я затихну, отдам вам все свои активы и буду жить частной жизнью, если вы мне дадите триста миллионов?

– Правильно тебя циником называют. Циник и есть. Хотя… Можно и так посмотреть на этот вопрос.

– Художника обидеть может каждый. Сами вы циники еще больше, чем я. А я вовсе не циник. Я чистый и доверчивый юноша. Хрупкий и целомудренный. Вторую неделю как мудак делаю ненужную работу.

– Ну хорошо. Не делай. Пока нет ответа на предложения Малашенко – не делай. Давай подождем. Если это предложение примут, то будем быстро осуществлять сделку по покупке «Медиа-Моста» за триста миллионов. Логично?

– Логично.

У меня возникло ощущение легкости. Вот как все просто. Гусинский сказал – дайте триста миллионов, – и я заткнусь. Ему ответили, что хотят подумать. Таким образом, пока Чапай думает, я пойду отдохну. Действительно, что мне, больше всех надо, что ли?

На следующий день звонит Лесин:

– Слушай! Сейчас ко мне придет Игорь Малашенко. Там вроде есть мнение, что нужно согласиться с их предложением… Так что ты давай ко мне подтягивайся.

– Где там? С каким – с их?

– Чего ты из себя дурака строишь? Где – там! Сказано тебе: там – значит, там! В «Газпроме», ха-ха-ха. В общем, о чем мы с тобой вчера говорили, помнишь?

– Помню, конечно.

– Ну вот. Нужно писать контракт на покупку всего «Медиа-Моста» за триста плюс долги. Давай бери своих юристов, финансистов, и садитесь пишите. Шеремет с Вяхиревым в курсе. Шеремет уже связался со Сбербанком, надо кредит брать. У них в «Газпроме» свободного кэша нет.

– Непонятно только, зачем было весь сыр-бор разводить с моим наймом. Обошлись бы спокойно без меня.

– Ну кто ж знал, что все будет так просто. Думали, будет война не на жизнь, а на смерть.

– А зачем я тебе на встрече с Малашенко?

– У него ко мне какой-то конфиденциальный разговор. Я хочу, чтобы ты присутствовал. Вдруг он меня захочет где-нибудь нае…ать, а я не замечу.

– Хорошо, еду…

Это была та самая встреча, на которой Малашенко озвучил дополнительные (помимо денег) требования Гусинского, воплотившиеся в так называемое Приложение № 6».

Потом и Малашенко, и Киселев утверждали, что все это приложение написано в Кремле. Они выступали с такими, например, пассажами: «…Господа Лесин и Кох лгут, утверждая, что печально известное Приложение № 6 составлено по инициативе Гусинского. Оно было написано в Кремле и, по замыслу авторов, должно было стать главным звеном сделки „свобода – в обмен на акции“

Но достаточно прочитать это приложение или вот хотя бы такой его кусок: «Стороны понимают, что успешная реализация Соглашения возможна, лишь когда граждане и юридические лица приобретают и осуществляют гражданские права своей волей и в своем интересе без понуждения со стороны кого-либо к совершению каких-либо действий, что требует в настоящее время выполнения определенных взаимоувязанных условий, а именно: прекращения уголовного преследования гр. Гусинского Владимира Александровича по уголовному делу, возбужденному в отношении его 13 июня 2000 года, перевода его в статус свидетеля по данному делу, отмены избранной меры пресечения в виде подписки о невыезде; предоставления гр. Гусинскому Владимиру Александровичу, другим акционерам (владельцам паев) и руководителям Организаций гарантий безопасности, защиты прав и свобод, включая обеспечение права свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, свободно выезжать за пределы Российской Федерации и беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию…», – чтобы понять, что этот текст – плод творчества самого Гусинского и его приближенных, поскольку Кремлю (который я отнюдь не защищаю) совершенно нет дела до гарантий безопасности Гусинского, и что если бы не инициатива Гусинского, то вопрос о закрытии уголовного дела даже не стоял бы на повестке дня.

Вообще обвинять оппонентов во лжи, при этом самим врать, – это была визитная карточка «Медиа-Моста» в то время.

Лесин поначалу и не собирался подписывать этот бред. Предполагалось, что его подписывать буду я. Я еще раз прочитал приложение (текст самой сделки мы сделали довольно быстро, и он споров не вызывал) и подумал: никаких юридических последствий это приложение не влечет, выглядит оно, конечно, по-идиотски, но если им так хочется, а мне не трудно, то почему бы не подписать, раз от этого зависит быстрое разрешение всех проблем…

Я махнул рукой и подписал бумагу. И тут Малашенко заявил, что у них есть одно ключевое требование – чтобы этот текст завизировал Лесин. Я был категорически против. Мне сразу стало вдруг ясно, что никакой сделки не будет. Что все это делается только для того, чтобы устроить шоу под названием «Кремль выкручивает руки Гусинскому и под угрозой тюрьмы заставляет продать свои медиаактивы».

Но Лесин был так увлечен перспективой скорого решения проблемы, что не стал меня слушать и завизировал это злосчастное приложение. Я отодвинул все свои сомнения и поехал в «Медиа-Мост» подписывать договор и приложения у Гусинского. Гусинский подписал его достаточно быстро. Не обошлось, правда, без хватания за грудки, дежурных обещаний расправиться со мной и так далее. Но все уже так привыкли к его приблатненным манерам, что на такие пустяки не обращали внимания. Сразу после подписания документов Гусинский сел в самолет и улетел в Лондон.

Потом закрутилась работа. «Газпром» взял триста миллионов долларов в кредит у Сбербанка. Мы открыли эскроу-счет (типа аккредитива) в «Дойче банке» в Лондоне. Написали условия раскрытия счета, перевели туда деньги. И стали ждать, когда Гусинский начнет выполнять договор и передавать нам акции.

Вдруг приходит Цимайло и говорит, что со мной хотел бы встретиться Малашенко и для этого я должен полететь в Лондон, поскольку Малашенко боится, что в России его посадят. Я чертыхнулся, но делать нечего, нужно было лететь. В Лондоне Малашенко долго мне рассказывал, что у них возникли некоторые сложности с их партнерами в Израиле. Я никак не мог понять, что он имеет в виду, пока Игорь не сообщил мне, что триста миллионов – это мало, и нужно добавить еще двести, иначе сделки не будет. Я, естественно, сказал, что об этом не может быть и речи. На том и расстались.

После случилось то, что и должно было случиться. Гусинский заявил, что его принудили подписать договор, что выполнять его он не собирается, что договор юридически ничтожный и что доказательством тому служит Приложение № 6. Короче, устроил давно ожидавшийся дурдом.

Теперь, находясь в 2005 году, все уже прекрасно понимают, что у Гусинского не было ни единого шанса сохранить свою медиаимперию, особенно с такими фатальными, превышающими все разумные пределы долгами. Я же уже тогда понимал, что своим отказом от 300 миллионов Гусинский совершает, может быть, самый глупый поступок в своей жизни. Но, как говорится, «если Господь хочет наказать человека, то он отнимает у него разум».

Вот они лежали – на блюдечке с голубой каемочкой. Бери – не хочу. Опять повторяется самая часто встречающаяся ошибка: неправильное представление об альтернативах. Гусинский считал, что альтернативой тремстам миллионам является хай, который он поднимет на весь мир. Запад грудью станет на защиту свободы слова в России, Кремль испугается и отступит.

Реальная же альтернатива состояла в том, что никакой Запад ни за кого не вступится, а если не хочешь продать за деньги, притом огромные деньги, деньги, которых реально «Медиа-Мост» не стоит, то заберут по суду, за долги. Тем более что долги и придумывать не нужно, они на самом деле существуют.