Ят

– Тоже не наше. Мне она кажется чем-то, – торговец пошевелил пальцами, – эфемерным, неощутимым. Какого на свете не бывает. Сила не существует отдельно от источника.

– Но если есть источник силы, значит, можно набрать из него, и… – воспрянул Том.

– Нет, я в переносном смысле, – поправился продавец, – сила человека – в мышцах, сила машины – в двигателе, сила народа – в духе. Мне порой кажется, что «силы вообще» не существует.

– Чего не существует, силы? – возмутился Том. – А как же «сила солому ломит»?

– Ну, для соломы, может, и сгодится…

– Кстати, ты заметил, – обратился я к Тому, – что пять обычных чувств мы в продаже не встречали: ни осязания, ни обоняния, ни вкуса, кроме художественного, ни зрения, ни слуха. Равно как и здоровья. Выходит, их ни за что не купишь?

– Заметил, но хочу проверить. Вдруг продаётся где-нибудь… далеко отсюда. Гид же говорил о других ярмарках…

– Скажите, – обратился он к расхожему торговцу, который проходил мимо, – ум на Ярмарке продаётся?

– Вы что? – совершенно искренне удивился торговец. – Какой дурак станет продавать ум? А вам что, не хватает? – И он известным жестом покрутил пальцем у виска, словно заводя пружину.

– Нет, я так, – прокраснел Том, – поинтересовался. Для общего развития.

– Ну, ежели для развития… Развитие надо хорошо кормить, чтобы правильно развивалось.

Мы завернули за угол палатки и остановились: оказалось, позади первой палатки – где парень с левосторонней бородой скупал излишки совести – стоял лоток, на котором их продавали. То, что скупалось там, продавалось здесь – из тех же ящиков.

Здешний продавец торговал совестью направо и налево. К нему даже образовались две очереди с соответствующих сторон. Шла нарасхват.

– Где вы её используете? – поинтересовался Том у купивших.

– В домашнем консервировании. Чтоб добро не пропадало.

Полученные сведения подтверждали уже известные, и мы успокоились.

Через несколько шагов от очереди – я не успел их сосчитать – мы остановились, привлечённые необычным зрелищем.

Благообразный старичок продавал ностальгию. Единственную на всю Ярмарку. Около него толпился народ – не чтобы купить, а чтобы посмотреть на этакое чудо, на диковинную редкость.

Старичок держался бодро, но сердился, что не покупают.

– Захватаете! – ворчал он.

– Не лучше ли определить её в музей? Вы не пробовали предложить? – спросил спонтанный доброхот в соломенной шляпе.

– Пробовал. Разве там ценители? Они сами как экспонаты, обомшивели все, моль завелась…

– Какая моль? – засуетились доброхоты, предлагая свои варианты, – моль-ба?

– Или бе-моль?

– Моль-берт?

– А может, моль-екула?

– Моль-ер?.. – робко предположил кто-то, но его высмеяли:

– «Моль-ер»! Ты бы ещё сказал «С-моль-ный»!

– Может, моль-итва?..

– Обыкновенная, с крылышками.

– Почему же завелась – механическая, что ли?

– Ну, вывелась…

– На вывеске?

– На ввеске! – рассвирепел старичок. – И виски припомажены! – и, прихватив ностальгию под мышку, удалился, бормоча: – Я тебе припомню, я тебе намажу! При помощи сажень! По мощи сажень, помощиса Жень, помочися же, помочи в саже…

Мы также удалились, но молча и в другую сторону. В той мы, кажется, увидели всё.

А в этой – нет: мы невольно залюбовались тем, как сидящий в мини-мастерской мини-мастер ловко ударял мини-штампом по блестящему металлическому листу, и из-под его ударов сыпались в лукошко блестящие закорючки, напоминающие не то интегралы, не то параграфы.

Небольшая очередь, стоявшая перед ним, то медленно рассасывалась, то быстро собиралась вновь – словно повинуясь ритму его ударов.

– Что он продаёт? – сппросил Том медленно, как будто замёрз, хотя вокруг стояло тепло – в мешках и ящиках, а кое-где и навалом.

– Ошибки, – с готовностью ответил Гид.

– Как это?

– Каждый человек в жизни ошибается. Но разве можно ошибаться, не делая ошибок? Вот он их и продаёт. Делает и продаёт. Обыкновенное товарное производство. Этот продаёт новые ошибки. Вон тот, рядом с ним, продаёт подержанные.

У соседа на прилавке закорючки лежали приржавленные, потускневшие. Но зато и стоили дешевле.

– А где он их добывает? – Том чуть не сказал «достаёт», но вовремя удержался.

– По-разному. Находит – на улице, в парках, магазинах, учреждениях. Люди обычно стараются избавиться от ошибок, забыть их, оставить где-нибудь. В этом, в частности, основная причина того, что они вновь и вновь совершают те же ошибки. Ведь если с тобой нет ни самой ошибки, ни памяти о ней, ты можешь ошибиться на том же месте. Надо хотя бы помнить о сделанных ошибках, чтобы не повторять их. А другие, наоборот, всю жизнь только и делают, что собирают свои и чужие ошибки – а потом продают их. Он скупает, а потом перепродаёт.

– Зачем же люди покупают ошибки?

– Как зачем? Я же сказал: чтобы ошибаться! Имея ошибку, ошибиться легко… нет человека, который бы не ошибался. Так лучше воспользоваться чужой ошибкой, чем ошибиться самому. По крайней мере, ты будешь точно знать, что тебя ждёт, и сможешь заранее приготовиться. Наконец, ты будешь меньше переживать из-за неё. Ведь это ошибка, которую ты сам выбрал, уже известная, почти своя…

– А не будет ли сознание того, что ты сам, добровольно, сделал ошибку, ухудшать твоё состояние? И не станешь ли думать, что если бы не сделал, или сделал не сейчас, всё могло бы пойти по-иному? Человек всегда так думает. А тут собственными руками…

– Но если вы ошиблись специально, будет ли ошибка ошибкой? – я решил добавить вопросов.

– Конечно! Чем же она может быть? Можно попросить сертификат…

– Ну-у, как говорил Черчилль: «это не преступление, это хуже: это ошибка», – процитировал я. – мне кажется, специально сделанная ошибка тянет на преступление.

– Видите! Он ошибку ставил выше преступления! То есть ошибка намного важнее! Ценнее!

– Он говорил: хуже.

– Так это же в превосходной степени! В отрицательно превосходной.

Я понял, что чего-то не понял, и решил свернуть в сторону, произнеся банальность, которая иногда служила людям альтернативой в подобных спорах:

– По-моему, лучше ничего не знать. Пусть всё происходит само собой, чисто случайно.

– Случайно? – Гид усмехнулся. – Случайно ничего не происходит. И что такое случайность? Расхожий товар из соседней лавчонки. А на чужих ошибках можно чему-нибудь научиться. Помните выражение: только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих.