Языческий лорд

— Едем в Букестанес.

— Повидаться с колдуньей?

Я покачал головой и тут же пожалел об этом, потому что от этого движения вода потекла мне под безрукавку.

— Может, чтобы повидаться с ее внучкой, — улыбнулся я. — Кнут говорит, что колдунья еще жива, но сейчас она, должно быть, постарела.

Колдунью звали Эльфадель, и все считали, что она обладает большей силой, чем все остальные колдуньи Британии. Когда-то я навещал ее, выпил ее зелье и унесся в сон, в котором она предсказала мне будущее. Семь королей умрут, сказала она, все семеро в одной великой битве.

— Чтобы повидаться с ее внучкой? — спросил Финан. — Эта та, что глухонемая?

— И самое прекрасное создание, что я когда-либо видел, — произнес я с тоской.

Финан улыбнулся.

— А если не для встречи с этим созданием, — продолжил он после паузы, — то зачем нам туда направляться?

— Потому что это путь к Честеру.

— Только поэтому?

Я покачал головой.

— Кнут сказал, что его жену и сына захватили, когда они ехали в Букестанес. А тот старик вчера заявил, что у Кнута там дом, и прекрасный дом.

— И что?

— И то, что у него не было там дома десять лет назад. Он новый.

— Насколько я помню, — сказал Финан, — в Букестанесе нет стен.

Я понимал, о чем он говорит. Я предполагал, что этот новый дом дорог Кнуту, а Финан имел в виду, что он не защищен и потому не так уж дорог, как я решил.

— Там не было стен десять лет назад, — отозвался я, — но теперь они могли там появиться.

— И ты думаешь, что жена Кнута там?

— Не знаю. Возможно.

Он нахмурился, затем вздрогнул, когда порыв ветра бросил дождевые капли нам в лицо.

— Возможно?

— Мы знаем, что Кнут ездил в Честер, — ответил я, — и она, возможно, тоже поехала, но не поплыла с ним дальше. Ее дети слишком малы. Маленьких детей не берут на войну, значит, она все еще в Честере или Кнут отправил ее подальше от Мерсии.

— Она может быть где угодно.

— Я иду наощупь, — сознался я.

— Но тебе всегда везет.

— Иногда везет, — продолжил я и подумал о колесе судьбы. В небе был Тор, и в лицо дул резкий ветер. Предзнаменование было плохим. — Иногда, — повторил я.

Мы подождали, покуда стихнет дождь, затем продолжили путь.

Наощупь.

Мы приехали в Букестанес на следующий день. Я не рискнул войти в город из страха быть узнанным, поэтому отправил в лощину, где располагался укрытый горами город, трех датчан: Роллу, Элдгрима и Кеттила. Я увидел, что Кнут окружил это место частоколом, хотя он не был массивным: просто стена в человеческий рост, больше пригодная для охраны скота, чем для устрашения врага.

По-прежнему шел дождь. Тучи висели низко, а земля пропиталась водой, дождь лил не переставая, но ветер утих. Я вел своих всадников к лесу, расположенному неподалеку от пещеры, где колдунья плела свои заклинания, а потом повел сына, Финана и Меревала к высокому утесу из песчаника, по которому струилась вода.

Скалу расколола трещина, густо заросшая мхом и лишайником, она-то и вела в пещеру. У входа я помедлил, вспоминая свои страхи.

Пещеры являлись входом в потусторонний мир, в то темное место, где таились убийцы и разрыватели тел и где правила мрачная богиня Хель.

То были земли мертвых, где даже большинство богов ступали с осторожностью, где завывает тишина, а память о всех живых существах отражается в бесконечной боли, где три норны ткут нити судьбы и подшучивают над нами. То был потусторонний мир.

Внутри низкого и узкого прохода было темно, но звук моих шагов внезапно отдался громким эхом, и я понял, что вошел в более обширное помещение.

Я остановился и ждал. Финан наткнулся на меня, и я услышал дыхание сына. Мало-помалу мои глаза привыкли к темноте, в которую проникал лишь слабый серый свет из расщелины, и я увидел тот плоский камень, на котором ведьма занималась своим колдовством.

— Здесь есть кто-нибудь? — прокричал я, и единственным ответом мне было эхо.

— Что здесь произошло? — спросил меня сын с трепетом.

— Здесь колдунья Эльфадель предсказывала будущее, — ответил я, — и может, все еще предсказывает.

— И ты сюда приходил? — спросил Меревал.

— Лишь однажды, — отозвался я, как будто это было пустяком. Что-то зашевелилось в дальнем конце пещеры, это был шуршащий звук, и трое христиан дотронулись до своих крестов, а я нащупал молот Тора. — Здесь есть кто-нибудь? — выкрикнул я, но опять не получил ответа.

— Крыса, — предположил Финан.

— И какое будущее тебе открылось, господин? — поинтересовался Меревал.

Я поколебался.

— Это была чепуха, — ответил я резко. Семь королей умрут, сказала она, семь королей и женщины, которых ты любишь.

И сын Альфреда не будет править, а Уэссекс погибнет, а саксы убьют всё, что ему дорого, и всем завладеют датчане, и всё изменится и останется прежним.

— Это была чепуха, — повторил я, но солгал, сам того не зная. Теперь-то мне это известно, потому что всё, что она сказала, сбылось, кроме одной вещи, и, может быть, это всё еще ждет впереди.

Сын Альфреда правил, так было ли то предсказание неправдой? Со временем я понял, что оно означает, но тогда, стоя на скользком от помета летучих мышей полу и слушая, как бежит где-то внизу вода, я не знал значения того, что мне было сказано. Я думал об Эрции.

Эрция была внучкой колдуньи. Я не знал ее настоящего имени, но ее называли Эрцией, как и богиню, и в своих видениях я думал, что это богиня спустилась ко мне. Она была обнаженной и прекрасной, гибкой, как ивовый прут темноволосой девой с бледной кожей цвета слоновой кости, она улыбалась, оседлав меня, ее легкие руки прикасались к моему лицу, а мои пальцы ласкали ее маленькие груди.

Существовала ли она на самом деле? Или только во сне? Говорили, что она и правда существует и что она глухонемая, но после той ночи я сомневался в этих историях. Может, у колдуньи и была внучка, что не могла ни говорить, ни слышать, но она точно не была тем прекрасным созданием, которое я запомнил в темноте пещеры.

Она была богиней, сошедшей на землю, чтобы прикоснуться к душам своими чарами, и именно воспоминания о ней привели меня в эту пещеру. Ожидал ли я увидеть ее снова? Или просто хотел освежить в памяти ту странную ночь?