Йога: бессмертие и свобода

Такая концепция эволюции подкрепляется своеобразной теорией причинности. Если бы следствие превосходило причину, то в причине содержалось бы в таком случае нечто несуществующее, которое приходило бы к существованию в следствии. Но, спрашивает санкхья, каким образом это несущее могло бы стать причиной сущего? Как esse может произойти из non esse? (бытие... небытие) Вачаспатимишра говорит ("Таттва-каумуди", 62): "Если сущее происходит из несущего, тогда последнее, существуя всегда и везде, должно порождать всегда и везде любое следствие и все следствия сразу". И, комментируя "Санкхья-карику", 9, он добавляет: "Следствие есть сущее, причем оно существует до действия причины". " Если бы следствие было несущим до действия причины, оно никогда бы не смогло прийти к существованию".

Между причиной и следствием существует реальная, вполне определенная связь. Если следствие не находится в причине, какая может быть связь между ens и non ens (сущее... не сущее)! Как возникли бы отношения между отсутствием и присутствием? "Мы полагаем, – замечает Ишваракришна, – что все, вызываемое причиной, является манифестацией или развитием предсуществующего следствия". Иллюстрируя примером теорию причинности, Виджнянабхикшу пишет: "Подобно тому как статуя, уже существуя в куске камня, лишь проступает под резцом ваятеля, так и причинная активность только вызывает действие, которым следствие себя манифестирует, порождая иллюзию того, что оно, следствие, возникло только в данный момент" ("Санкхья-правачанабхашья", 1, 120).

Относительно аханкары тексты санкхьи приводят много подробностей, но для нашего краткого изложения интересно прежде всего определение аханкары как "самопознания" ("Санкхья-карика", 24). Следует помнить, что этот вид сущего, хотя и будучи "материальным", проявляется не в сенсорных, физических формах, а в гомогенной, чистой, неструктурированной массе. Согласно санкхье, аханкара обретает сознание самой себя, и, в ходе этого обретения, она отражается (сарва, "эманация") в одиннадцати физических принципах (манас, координирующий результаты восприятия; пять видов сознания и пять органов чувств) и в пяти типах физических энергий (танматр).

Стоит отметить ту огромную важность, которую санкхья – как и почти все индийские умозрительные системы – придает индивидуации через самосознание. Мы видим, что генезис мира – психический акт, что именно из этого самопознания (которое, разумеется, совершенно отличается от "пробуждения" Пуруши) проистекает эволюция физического мира и что, наконец, объективные и психофизиологические явления имеют общую подоснову (с единственной разницей, состоящей в степени соотношения гун: саттва преобладает в психических феноменах, раджас – в психофизиологических (аффекты, деятельность чувств и т.д.), в то время как "материальные" явления формируются инертными, плотными продуктами тамаса (танматра, ану, бхутани)).

Санкхья-йога также интерпретирует три гуны и с субъективной стороны, когда рассматривает их психические качества". Если господствует саттва, сознание ясное, спокойное, рассудительное, проницательное; при первенстве раджаса оно возбужденное, изменчивое, нестабильное; подавляемое тамасом, оно омраченное, хаотичное, страстное и грубое. Эта субъективная, чисто человеческая оценка трех космических модальностей, конечно, не противоречит их объективному характеру – "внешнее" и "внутреннее" в данном случае не более чем метафоры.

Помня об этом физиологическом основании, можно понять, почему санкхья-йога считала всякий психический опыт чисто материальным процессом. Нравственность тоже аффектирована: чистота, доброта – не духовные качества, но "очищенная", "тонкая" материя в виде сознания. Гуны пропитывают весь универсум и устанавливают органическую, симпатическую связь между человеком и космосом – двумя целостностями, которые испытывают одну и ту же муку становления и служат одному и тому же Я, не зависящему от мира и подчиненному лишь собственной судьбе. Фактически разница между космосом и человеком есть лишь разница в степени, а не по существу.

В процессе паринамы материя производит бесчисленные формы (викары), возрастающие в сложности и разнообразии. Санкхья утверждает, что такой колоссальный креативный процесс, такое сложнейшее производство форм и организмов требует трансцендентного обоснования. Первичная, аморфная, вечная пракрити еще может быть объяснена из самой себя. Но мир, как известно, не гомогенная субстанция; напротив, он демонстрирует множество отчетливых форм и структур. Усложненность космоса, бесчисленность его форм подняты санкхьей до уровня метафизических аргументов. Процесс творения, как считает эта система, является следствием нашего фундаментального неведения; Вселенная и полиморфизм жизни существуют благодаря ошибочному мнению человека о самом себе, т.е. благодаря факту смешивания подлинного Я с психоментальными состояниями. Но, как мы отмечали выше, невозможно постичь истоки и причину этого ложного представления. Можно сказать только то, что эволюция пракрити носит исключительно сложный, ступенчатый характер. Здравый смысл подсказывает нам, что любое сложное образование не может ни возникнуть, ни существовать самостоятельно. Так, например, кровать как целое состоит из различных деталей, но их стройное сочленение друг с другом создается не само собой, а с помощью человека ("Санкхья-сутры", 1,140 44). Санкхья обнаруживает, что креация носит телеологический характер; если бы процесс творения не был связан со служением Духу, он оказался бы абсурдным, бессмысленным. В природе все состоит из частей – следовательно, всякая вещь должна иметь "управляющего" (адхьякша), т.е. того, кто может использовать эти соединения в своих целях. Таким "управляющим" не может быть ментальная деятельность или состояния сознания (которые уже сами по себе – сложные продукты пракрити). Должна быть некая сущность за пределами субстанциональных категорий (гун), являющаяся причиной самой себя. Более того, эта сущность должна существовать как субъект, который главенствует над ментальной активностью и на который сориентированы "блаженство и страдание". Ибо, добавляет Вачаспатимишра (ТК, 123), блаженство не может ощущаться и различаться блаженством же; а если бы оно ощущалось страданием, то это был бы опыт не приятного, а мучительного. Таким образом, эти два признака (страдание и блаженство) не могут существовать, не могут восприниматься иначе как в направленности на субъект, который превосходит эмпирический опыт.

Этим демонстрируется первое доказательство санкхьи для существования Духа: самхатапарартхатват пурушасья, т.е. "знание о существовании духа через комбинацию одних вещей для блага другого"; эта аксиома в изобилии встречается в индийской литературе и принимается йогой. Вачаспатимишра замечает: если кто-нибудь заявит, что эволюция и разнородность вещества нацелены на служение другим "соединениям" (как, например, в случае со стулом, созданным для того, чтобы служить другому "соединению" человеческому телу), мы можем ответить ему, что эти "соединения" также должны, в свою очередь, служить третьим "соединениям"; череда взаимозависимостей неизбежно привела бы нас к regressus ad infinitum (регресс в бесконечность). "И поскольку мы можем избежать этого регресса, – продолжает Вачаспатимишра, – с помощью постулата о существовании рационального Принципа, то очевидно, что глупо бесконечно умножать связи между составными вещами" (ТК, 121). Согласно этому постулату. Дух, Я простой, нередуцируемый, автономный, статичный, несозидательный принцип, не принимающий участия в ментальной или сенсорной деятельности.

Несмотря на то что Я пребывает под покровом иллюзий и сумятицы творческой силы эволюции, пракрити, приходящая в движение через "телеологический инстинкт", в целом направлена на "освобождение" Пуруши. Вспомним еще раз, что "от Брахмана до травинки, творение существует ради того, чтобы душа достигла высшего знания".

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ДУХОМ И ПЕРВОМАТЕРИЕЙ

Если философия санкхья-йоги и не объясняет ни причину, ни источник странного соединения Духа с эмпирическим миром, она тем не менее пытается определить характер их взаимоотношений, вскрыть сущность этого соединения. Строго говоря, это нереальные отношения в смысле тех, которые существуют, например, между внешними объектами и их восприятиями. Реальные отношения подразумевают изменчивость и множественность; понятно, что эти свойства совершенно не соответствуют характеру Духа.

"Состояния сознания" – это только продукты пракрити, они не могут иметь никаких связей с Пурушей; последний, по самой своей сущности, пребывает над всяким опытом. Однако – и это для санкхьи ключ к разгадке такого парадоксального положения – тончайшая, прозрачнейшая часть ментальной жизни, т.е. интеллект (буддхи), в своем модусе чистого свечения (саттва) имеет особенное качество – отражать Дух.

Представление о внешнем мире возможно только при отражении Пуруши в интеллекте. Но само Я не омрачено этим отражением и не теряет своих онтологических черт (бесстрастие, вечность и т.д.). В "Йога-сутрах" (II, 20) говорится прямо: видящий (драштри, т.е. Пуруша) – это абсолютное сознание (зрение "par excellence"); оставаясь чистым, Пуруша познает само познание ("он взирает на идеи, предстающие перед ним"). Вьяса (I, 41) интерпретирует: Пуруша отражается в буддхи, но сам ни похож, ни отличается от него. Он не похож на интеллект, поскольку последний обусловлен знанием объектов, которые постоянно изменяются – в то время как Пуруша обладает неизменным знанием и в некотором смысле сам есть знание. С другой стороны, Пуруша не полностью отличен от буддхи, ибо, несмотря на свою чистую суть, он знает знание. Патанджали использует визуальный образ, чтобы показать взаимосвязь Духа и интеллекта: подобно тому как цветок отражается в кристалле, Пуруша отражается в буддхи. Но лишь невежда может приписывать кристаллу качества цветка (форму, пропорции, цвет). Когда объект (цветок) колышется, его образ движется в кристалле, хотя последний остается неподвижным. Это иллюзия – верить в то, что Дух динамичен потому, что динамичен ментальный опыт. В действительности здесь только иллюзорное отношение (упадхи), возникающее благодаря "симпатической связи" (йогьянга) между Я и интеллектом.

Дух извечно пребывает втянутым в эти иллюзорные отношения с психоментальной жизнью (т.е. с "материей"). Только благодаря неведению существует (через карму) жизнь, продолжается страдание. Остановимся подробнее на этом пункте. Иллюзия (или невежество) состоит в смешивании неподвижного, вечного Пуруши с потоком сознания. Говорить "Я страдаю", "Я желаю", "Я ненавижу", "Я знаю" и полагать, что это "Я" относится к Духу – значит пребывать в иллюзии и продлевать ее: ведь все наши действия и намерения, одним фактом того, что они зависят от пракрити, – обусловлены и управляются кармой. Это означает, что любое действие, чье исходное начало – иллюзия, есть либо осуществление возможности, созданной предшествующим актом, либо проекция иной силы, которая требует собственной актуализации – воплощения в настоящем или будущем существовании. Когда некто выдвигает уравнение типа "Я хочу" = "Дух хочет", он имеет в виду либо то, что одну силу привели в движение, либо то, что расцвела другая сила. Смешение, выраженное в этом уравнении, есть "момент" в вечном круговороте космических энергий.