You raped my heart

— Ну ты и сукин сын, — выдыхает она.

— Что ты сказала? — Голос Эрика понижается, становится схожим с шипением змеи. — Повтори.

— Сукин сын, — уверенно произносит она и вскидывает на него глаза. Она молчала. Неделю молчала, сносила его насмешки, его язвительные замечания, его нечеловеческие нагрузки. А он принижал ее каждым словом, оскорблял, относился к ней античеловечно. Хватит. Кристине надоело.

— Девочка, ты зарываешься.

— Зарываюсь? Хочешь скажу, как зовут мужчин, которые бьют женщин? — Жилка на ее шее начинает биться сильнее. — Ты — трус, Эрик. — Выдает она. — Трус.

На ее спине будут царапины и синяки. А также на плечах. Его пальцы, жесткие и холодные, с силой вжимают тело Кристины в стену. Удар о бетонную поверхность горит в груди и костях. Девушка зла.

— Как это в твоем стиле, — выплевывает она. И Эрик хватает ее за подбородок. И тут девушка замечает блеск металла в его руке. Не успевает Кристина опомниться, до конца осознать, что именно происходит, как холодная сталь касается ее шеи. Девушка нервно сглатывает, застывает у стены. В руках у мужчины нож. Его металл прижат к ее горлу. Стоит Эрику надавить чуть сильнее и пойдет кровь.

— Теперь мы не такие разговорчивые, — он наслаждается ее оцепенением, оторопением, мелькнувшим страхом в глазах. У этой девицы слишком длинный язык.

Он прижимает ее к стене. Мышцы на руках напряглись. И чужое лицо слишком близко. Кристине становится тошно от этой непрошеной близости, от беспардонного вторжения в ее личное пространство. Целую неделю они общались сквозь зубы. Целую неделю она не позволяла собственному характеру взять верх, а теперь не удержалась.

— Извинись, — вдруг произносит Эрик.

Зрачки зеленых глаз расширяются. Он серьезно?

— Забери свои слова обратно, — сталь давит на горло. Что же его так бесит в этой девушке? В чем причина? Кристина понимает, что эта мысль становится для нее навязчивой. А может он просто ненавидит женщин. Он их ненавидит. Кристина знает.

— Нет, — глухо говорит она. — Ты — трус.

Боль такая неожиданная, что девушка сгибается пополам. Эрик коленом ударил ее по сломанной ноге. Кристина оседает вниз. На ее шее осталась полоса — сталь прорезала кожу. От боли у девушки пляшут цветные искры перед глазами. И в тот момент она понимает, что Эрика бояться стоит. Потому что он — садист. Жестокий изувер с замашками маньяка.

Раздается звон стали — мужчина кинул нож на бетонный пол и размашистой походкой вышел из зала. Кристина сидит у стены, держится за ногу. У нее будет синяк. Большой. Налитый. По шее течет алая струйка. Совсем тоненькая. Но кровь впитывается в майку, и девушка поспешно зажимает ее пальцами. Сглатывает.

Это были всего лишь эмоции. Пустые, ненужные эмоции. Она ведь знала. Знала, какой он. Прочувствовала это на себе еще будучи неофитом. Так чего она ждала сейчас? Что он не будет грубить? Не будет бить ее? Не будет жесток? Черт знает, какие тараканы сидят в голове Эрика, какие демоны его терзают. Кристина не хочет знать. Она всего лишь хочет выжить и остаться во фракции, ставшей ей домом.

Девушка встает, чуть прихрамывая на одну ногу. Надо будет попросить Кэма посмотреть все ли в порядке с костями. Сукин сын. Знал же куда бить. Прямо в точку перелома. Кристина сжимает зубы. Она поднимает нож с пола и подходит к тиру. Около мишени в стене зияют две дыры от пули, первый нож, кинутый ею, лежит на полу, отливается серебром в свете электрических лампочек. Кристина старается встать ровнее, выпрямить спину, расправить плечи. И одним легким движением посылает нож в полет.

Сталь входит в дерево, разрезает его четко посередине мишени.

========== Глава 5 ==========

Эмоции клокочут где-то под горлом. Собираются тугим комком и бьют, просятся наружу. Эрик лишь сцепляет зубы.

Эта сучка в конец охуела.

И такое червоточащее зло разливается внутри. Съедает. Пожирает. Его щека будто до сих пор горит от ее удара. Ладони у нее маленькие и теплые, но ударила она знатно. Где-то в глубине души, возможно, мужчина и признает, что бить она умеет. А так… Нет. Обойдется. Поломанная девка, которую хочется доломать.

Пока Эрик идет по коридору, у него дрожат руки. Это злость. Ярость. Эмоции, черт их дери. Негоже Максу видеть его таким взвинченным. Еще чего доброго вздумает читать нотации. Эрику это не надо. Его это раздражает. Его раздражает все происходящее. В частности, эта девка. У нее такая тонкая шея, что протяни руку, сожми пальцы посильнее, и услышишь лишь предсмертный хрип. Когда-то одна женщина задыхалась у него на глазах, хватала ртом воздух. Эрик помнит ее красное лицо. И хочет видеть такое же лицо у Кристины.

Наверное, ненавидеть ее глупо и необоснованно. Девчонка ничего ему не сделала. Совсем. Она просто тупая, маленькая и несуразная. А сейчас еще и поломанная. Он видел, как ее кости торчали из плоти, когда ее только привезли в Яму. Малоприятное зрелище. Она хрупкая и тонкая. И, в конце концов, она просто девчонка. Они по определению слабы и ничтожны. Ничтожная Кристина. Макс головой ударился, если решил, что Эрику действительно стоит с ней возиться.

Мужчина останавливается около большой черной двери. Мотает головой из стороны в сторону, сгоняя наваждение, эмоции и злость. Но справиться с этим трудно. Сучка еще получит свое. Эрик знает. Он из нее всю душу вытрясет.

— Входи уже, — раздается голос из комнаты, и мужчина замирает. Потом фыркает себе под нос, оглядывается и замечает глазок видеокамеры. У Макса паранойя? Эрик больше не думает — он толкает дверь и оказывается внутри.

— Ты распихал камеры по всей Яме и посадил за пульт управления Четыре. Не считаешь, что это опасно? — Говорит он и садится в кресло напротив Макса.

— Наоборот, — возражает темнокожий мужчина, не отрываясь от каких-то бумаг на столе. — Это меры безопасности. А твоя личная неприязнь мешает тебе смотреть на вещи здраво.

Эрик чуть не закатывает глаза. У Макса есть совершенно отвратительная и просто идиотская манера постоянно поучать. Хотя, наверное, именно он имеет на это право как никто другой. Эрик благодарен ему за все, что он когда-то сделал для него. И эту благодарность так просто не стереть. Поэтому вполне можно потерпеть это бурчание.

Эрик вздыхает, трет пальцами переносицу и переводит взгляд на самого старшего лидера Бесстрашных.

— Зачем ты меня позвал?

— Кристина, — просто отвечает Макс и, наконец-то, отрывается от бумаг.

Эрик демонстративно фыркает. Он так и знал. Удобнее садится в кресле, закидывая одну ногу на другую так, что щиколотка левой ноги покоится на колене правой, кость давит на кость.

— Девчонка меня ударила, — колко произносит он.

— Мне почему-то кажется, что за дело.

Черт возьми.

— Она не имеет права меня бить. — Упрямо заявляет Эрик.

— Да, — неожиданно соглашается Макс. — Не имеет. Ты — старший. Она должна тебя слушать. Вот иди и объясни ей это. Вы потеряли уже два дня.